Весы Лингамены

– При

безначальности

мировых циклов идея просчитать полную картину мира является абсурдом при любых технических возможностях, - невесело констатировала Дарима.

– Но опять же, - никак не мог поверить я в услышанное, - ведь есть же какой-то определённый временной "коридор", в течение которого полностью вырабатывается карма. Например, пятьсот лет или пятьсот один год, про которые говорили. Карма всё-таки не может вечно "сидеть в кустиках". Не будет же она целый мировой цикл таиться? Тогда рано или поздно нам или нашим потомкам удастся доказать существование кармы хотя бы на замкнутой системе!
– воодушевлённо произнёс я.

– Мы ведь имели 55% до...

– Минжурчик, - прощебетала Дарима с лёгкой укоризной, - тебе всё ещё не кажется, что это бесполезное занятие?

Я сглотнул, и косо глянув на последнего оратора, перевёл взгляд на остальных участников "консилиума лучших умов". Гелугвий тёр лоб. Штольм морщился и чесал затылок.

– Дари, - начал я ровно, - ты предлагаешь нам всем бросить изыскания и уверовать в Учение? Мы тоже кармики, но мой и твой умы имеют различные рёбра жёсткости. Мой ум не настолько гибок. Или, может, у меня нет заслуг. Но когда-то я задался главными вопросами, и я хочу помочь себе и всему человечеству. Иначе моя жизнь не имеет смысла.

– И моя, - с пасмурным видом протянул Гелугвий.

Штольм с равными промежутками лишь молча кивал в знак согласия; он раскачивал головой туда-сюда словно маятник. Со стороны казалось, что у него в уме запущен фоновый процесс, работающий над какой-то секретной задачей.

– Что вы, дорогие друзья!
– тут Дарима, видя наше удручённое состояние, подошла ко мне ближе и похлопала по плечу.
– Я не пытаюсь сбить вас с пути исследований и мгновенно обратить в беспрекословных последователей Учения. Я работаю вместе с вами, и причины этого весьма схожи с вашими. И я очень хочу помочь. Просто в последнее время получается, что моя помощь в основном заключается в том, чтобы уберечь вас от пути...
– она вздохнула и не договорила. Повисла тишина.

– Так те пресловутые 55%, - сказал я через некоторое время, - это что, значит, полная ерунда, профанация, дырка от бублика?..

– Ну что-о-о-о ты, - протянула Дарима с таким чрезвычайно важным и напыщенным видом, какой только смогла на себя напустить.
– Это ведь половинчатая карма!

Все вдруг начали хихикать и смеяться, Гелугвий радостно стучал ладонью по столу, Штольм ухал, а мы с Даримой взявшись за руки, прыгали по комнате.

– Будем дальше работать! Будем искать решение! Но мне кажется, всем нам нужен хотя бы небольшой перерыв, - решила за всех главная радетельница науки, когда все чуть успокоились.

– Вам может показаться, что я много умного наговорила тут, - продолжала она.
– Но всё это были вещи очевидные, многие из которых я почерпнула из сутр. На самом деле мне самой сейчас нелегко. Я чувствую, мне нужно обратиться за советом к своему учителю! Неужели мы

настолько

заблуждаемся в своих экспериментах, что нам уже выдали посланника...

оттуда

? То есть, он сам себя явил и сообщил

внутренним

. А мы как тюремщики, держащие в неволе своих подопечных и боящиеся занести сорняк в прекрасный огород.

Мы так утомились, что переваривали сказанное уже молча. Пора было отдыхать.

– Минжур, - обратилась Дарима уже ко мне одному, - мне сейчас надо уединиться в медитации на часок, поэтому я домой.
– Она кивнула всем, беспомощно развела руками и вышла из зала.

Я встал, сделал три чашечки чая и поставил на стол. Мы тихонько пригубливали его, думая каждый о своём. Говорить больше не хотелось. Я посмотрел на ребят. Хоть в тексте я в основном и называю их "коллегами", все мы сильно сблизились за два десятилетия совместной работы. Мы были родственниками по духу, по общему, связавшему нас делу. И вот теперь наступил критический момент. Никто из нас не знал, как будет складываться далее деятельность нашего института. Всем лишь было ясно - причём, без всяких научных расчётов - что так как раньше уже точно не будет.

– Ну что же, - наконец, разбил я хрустальный сосуд тишины, выросший из ранних отражений сказанного сегодня, - оказывается, иногда и помолчать бывает полезно.

– Точно!
– поддержал Штольм.
– А мы всё: "карма то, карма сё". Так можно до того договориться, что покажется, что сидит себе некто и отвешивает сколько кому по штанам положено. Этому кулёк пряников, а этого и кнутиком можно немного по мягкому месту...

– У-у-у!
– довольно прогудел Гелугвий.
– Так это прямиком в институт Богоявления! К монархистам.

Мы со Штольмом засмеялись.

– Кстати, что-то они давно на связь не выходили, - заметил он.

– Последние события мимо них не пройдут, это уж не надейтесь!
– провозгласил Гелугвий.
– Опять мы вернулись к нашим баранам. У нас что ни разговор, всё об одном.

– Ну, так мы и работаем, чтобы постоянно к этому возвращаться, - сказал Штольм и подмигнул товарищу.

– К баранам?
– хихикнул Гелугвий.

Я встал и протянул руку ребятам.

– Ох, - утомлённо промямлил я, - кто к баранам, а я, пожалуй, вернусь... к Дариме. Правда, она меня каждый день метафизически бьёт по голове сутрами. Но может, оно всё же лучше, чем "машинкой желаний"?
– подмигнул я ребятам и направился к выходу.
– Надеюсь, вы не поссоритесь тут без меня!

При моём появлении двери дома гостеприимно распахнулись. Впрочем, так же они поступают и при появлении любого другого человека. Гостям мы всегда рады.

Только я устало скинул обувь и собрался завалиться на мягкую лежанку, как в дальнем конце зала мои органы чувств уловили какое-то подозрительное копошение. Я пригляделся. Приглушённый свет выхватил из тьмы фигуру у моего письменного стола. Кто-то с хрустом и шелестом что-то ворошил там. Я потихоньку подкрался ближе. Ну, конечно, это не "кто-то". Это Дарима. Я осторожно заглянул ей через плечо.

– Научные достижения института изучаем на досуге?
– издевательски процедил я.
– Или это теперь называется "медитацией на часок"?

Я хищно оскалился, приготовившись. Застигнутая врасплох "мисс любознательность" резко обернулась: в глазах вспыхнул игривый огонь, казалось, в моей подруге проснулась дремавшая дикая кошка. Она схватила из разворошённой кипы бумаг несколько листов и, застыв, пару секунд вызывающе пронзала меня взглядом, словно призывая принять правила игры.

Я попытался изъять ценные бумаги - между прочим, научные расчёты!
– из рук возлюбленной, но шустренькая Дари вырвалась и побежала по комнате, нараспев провозглашая строки из "ценнейшего манускрипта нашего времени":

– Извлечение кубического корня из суммы карм трёх пересекающихся в астроплоскости индивидуумов!

– Отдай!..
– кричал я, пытаясь угнаться за "воровкой".

– Параметрическое скольжение причинной решётки Кардано в минимаксных подмножествах усечённых древ Бульштадтского!