Ветер богов

Рука девушки по-прежнему оставалась бесплотной. Он сидел неподвижно, рассматривая ее. В лице девушки не было гнева или жесткости, типичных для лиц транских женщин. Оно было круглое. С мягкими чертами. Голубые глаза девушки смотрели прямо на него. Она наверняка уже видела его, хотя и не была еще полностью в кабине. Он поискал в ее глазах ярость и злобу, но не увидел ничего, кроме голубизны Старого Мира.

Девушка заговорила с ним на его языке, но движения ее губ не совпадали со словами.

–  Я Богиня Смерти.

–  Я знаю.

–  Я запрограммирована сделать то, на что способна. Прости.

Под влиянием неожиданного порыва он рассказал ей о весенних улицах, по которым ему сейчас довелось пройти. И начал рассказывать ей о небе, о деревьях, лужайках и домиках. Рассказал ей о сирени.

–  Какая красота, - ответила она, плывя по кабине, угрожая смертью.

–  Я вспомнил об по этих улицах, потому что вдруг вспомнил о тех мелочах, которые раньше принимал как должное.

–  Не разговаривай с ней!
– выкрикнула со своего экрана адмирал.
– Она пытается отвлечь твое внимание!

На переднем экране корабли пвалмов росли, словно серые призраки.

–  Я тоже думала о мелочах, - сказала девушка.
– О том месте, где родилась и выросла. О мои друзьях детства. Никто не знал, ни я, ни даже мои родители, хотя они-то должны были знать, что я - бомба.

–  И когда тебе об этом сказали?

–  Всего час назад.

–  И с тех пор ты думаешь о незаметных мелочах?

–  Да. И как ты, я вспоминаю деревья. Птиц и цветы... Когда мое проецирование закончится и я полностью окажусь в кабине, ты выбросишь меня в космос?

–  Да.

–  Если узнаешь об этом раньше меня.

–  Да. Если узнаю об этом раньше тебя.

–  Ты не успеешь, - сказала она.
– Я узнаю раньше.

–  Посмотрим.

–  Ты не похож на мужчин Пвалма.

–  А ты не похожа на женщин Трана.

–  Женщины Трана растут на тех же деревьях, на которых растут мужчины Пвалма.

–  Но сначала это было не так, - ответил Кенион.
– В начале наши женщины устраивали марши протеста матерей, выступали против войн. Если бы они были вправе решать, то войн больше не было бы, никогда. Они забыли о Зенобии, королеве Елизавете Первой и о Маргарет Тетчер. Возможно, что они просто не хотели вспоминать об этих женщинах. Но как давным-давно записано в книгах, когда-то все равно женщины должны будут решать все. Но к тому моменту женщины изменились, или, может быть, они просто снаружи стали такими, какими прежде были внутри. Но изменились наши женщины или нет - реальность осталась прежней.

–  Почему они решили отведать плодов с древа мужчин?

–  Такова природа нашего вида.

–  Черт тебя возьми, Кенион!
– завопила адмирал.
– Прекрати болтать с ней!

–  Почему я не должен с ней говорить?
– спросил Кенион.
– Очень скоро, в любом случае, я присоединюсь к сонму Почетных Павших.

Девушка чуть повернулась к своем незримом воздушном кресле, и ему пришлось подвинуть руку, чтобы снова обвить ее бесплотную ладонь.

–  Именно так, - сказала она.
– Почетных Павших.

–  "На поле Фландрии цветет лишь мак среди крестов, стоящих ряд за рядом".

–  Там лежат ваши Почетные Павшие?

–  Некоторые.

–  Но зачем становиться Почетным Павшим?

Он пристально посмотрел на нее. Она была всем, о чем он мог когда-то мечтать, всем, чем он хотел обладать и чего у него не было никогда.

–  Они неотъемлемая часть цивилизации. Пока глупцы продолжают вступать в ряды Почетных Павших, остается возможность для других глупцов создавать новые идеологии, за которые пойдут умирать другие глупцы, в будущем.

–  Глупцы, у которых не будет выбора.

–  Я знаю. Глупцы вроде тебя и меня.

Он сжал ее руку. И ощутил слабое сгущение.

–  Нет, - ответила она.
– Я еще не полностью тут. Тебе это кажется, потому что сознание опережает ощущения.

Он попытался прикоснуться к ее лицу. И почти ощутил ее.

–  Нет!
– крикнула адмирал.
– Она этого от тебя и хочет!

–  Никогда не думал, - сказал Кенион девушке, - что на своей весенней улице повстречаю такую девушку, как ты.

–  Прости за то, что я бомба.

–  Сирень вся в цвету. А вон там - слива. А вот цветет кизил!

–  Мне хотелось бы жить на такой чудесной улице.

Он снова сжал ее ладонь в своей руке. И ощутил, что ее плоть почти тверда.

–  Теперь уже скоро, - сказал он.

–  Да, уже скоро. После всех этих лет, мы встретились только для того, чтобы тут же умереть.

–  Значит, для этого мы прожили свою жизнь.

Кенион отпустил ее руку, закрыл щиток шлема, нажал педаль катапультирования и выбросил ее за борт за секунду до того, как она обратилась красной огненной розой. В красноте цвета ее взрыва он увидел и свою кровь.

Он перешел на ручное управление.

–  Кенион, что ты делаешь!
– воскликнула адмирал.

–  Я - Ветер богов, - ответил Кенион. И изменил курс ракеты-камикадзе.

–  Кенион, вернись на прежний курс! Если ты врежешься в Каровин, она взорвется как сверхновая!

–  Я - Дыхание Бога, - ответил Кенион и полетел к солнцу.