Ветер и искры. Тетралогия

— Что случилось? — Я был несколько удивлен такой таинственностью.

— Кто такой Порк? — не ходя вокруг да около, спросил рыжий.

Я не стал юлить и спрашивать, с чего он задает такой глупый вопрос. Я уважал северянина, считал, что вполне достаточно его знаю, и не видел нужды лгать. К тому же Га-нор всегда был проницательным парнем. Обмануть его не просто. Так что я ответил так же прямо:

— Одна из Проклятых.

Несколько ун он смотрел на меня молча. Потом произнес:

— Расскажи.

Я выполнил его просьбу.

— Ты думаешь, это можно держать в тайне долго?

— Не знаю, — не стал врать я. — Если ты догадался, то и другие смогут.

— Госпожа Рона почему-то терпит ее, а Целитель и вообще очень часто с ней рядом. Их «искры» уже не так светлы, как раньше?

— Хоть что-то скрыть от тебя можно? — усмехнулся я и тут же серьезно спросил: — Тебя смущает то, что они стали другими?

— Ты о тьме в душе? Нет. Я давно свыкся с тем, что это мало что значит. Ходящих, душа которых считается светлой, я люблю не сильнее Белых. Так что не стану шарахаться.

— Ты — редкое исключение.

— Как и ты. Но другие могут все понять иначе. Люди видят лишь тьму, но не желают заглянуть за нее. Если рыцари узнают…

— Надеюсь, что нет.

— Я тоже. Но будь готов к этому. И лучше подвести их к подобному знанию заранее.

— Сделай, если у тебя получится.

Сын Ирбиса ничего не ответил.

— Ты уверен, что у нас есть шанс пройти горы до начала зимы?

— Очень небольшой, — не стал скрывать он. — На плато свирепые ветры. Горячая полоса будет передышкой. За ней последние, самые сложные перевалы и большая высота. Если мы застрянем, то именно там.

Я кивнул.

Мы двигались по каменистому ущелью, в центре которого текла широкая река с множеством тихих заводей, зеленоватой водой и светло-серым, ледяным песком на дне. Хлипкие сосенки, стволы которых, казалось, завязали узлом, намертво вцепились в базальтовые склоны. Прямо перед нами, вырастая из-за покатых серо-коричневых гор, затмевая светлое небо, высился трехгорбый, ослепительно-белый снежный пик.

— Это ущелье заканчивается перевалом? — поинтересовался я у Га-нора на стоянке.

— Нет. Насколько я знаю — через этого великана перебраться нельзя. Мы поворачиваем на восток. Там есть перешеек между хребтами.

— За ним Лестница Висельника? — Кальн выглядел невыспавшимся.

— Скоро будем у нее. Видишь тропу? По ней подъем до водопада. Затем вниз.

— Таква чего мы ждать? — пошевелился дремавший Гбабак. — Пора в дорогу!

— Вот так, собака! — пискнул плескавшийся в ледяной воде Юми.

…Стаю птиц я увидел в небе еще несколько минок назад, но не придал этим черным точкам никакого значения. И зря.

Они рухнули нам на головы, словно летняя буря. Упавшие сети разом накрыли блазга, Шена с Роной и Лука с милордом Рандо. Мы с Га-нором бросились в стороны, тем самым избежав пленения. Кальн задержался, и легкая невесомая ловушка с грузилами на концах упала ему на плечи.

Еще одна золотистая сеть полетела в сына Ирбиса, но он перерубил ее мечом. Возле моих ног в землю воткнулся метательный дротик.

— Не двигаться! — раздался резкий окрик.

Над нами, мерно взмахивая крыльями, зависла дюжина белокрылых йе-арре. Один из них оскалился, собираясь швырнуть в меня копье, и тут же между нами вспыхнул молочный щит, а в следующий миг белокрылый рухнул на землю, пронзенный стрелой. Кто-то из нападавших все-таки швырнул в меня дротик, но щит снова не пропустил его.

Со всех сторон полетели стрелы, раздались крики, захлопали крылья. Пташки бросились врассыпную и, напрочь позабыв о нас, сцепились со своими рыжекрылыми сородичами. То и дело на землю падали мертвые, в воздухе кружились бело-рыжие перья. Свистели дротики, звенели клинки.

Из рук Тиф вырвалась рубиновая нить, оплелась вокруг одного из вражеских стрелков и оторвала тому крылья.

— Рыжих не тронь! — гаркнул на нее Га-нор, разрезая на Кальне сеть.

Наверное, в другой ситуации это было бы смешно, но не в тот момент, когда щит мерцает, а вокруг летают шальные стрелы.

Сам я за лук хвататься не стал, не имея полной уверенности, что прострелю волшебную преграду. Обнажил нож и побежал к Шену с Роной. Но они уже сами смогли избавиться от уз, растворив сеть, и я занялся Рандо и Луком. Этих спеленало так, что воины не могли воспользоваться кинжалами.

Гбабак, вскочив на ноги, с ревом разорвал на себе путы, словно те были сделаны из тонких нитей. Но бой уже завершился. Двенадцать белых и пятеро рыжих лежало на земле. Один белокрылый был все еще жив и теперь пытался отползти от нас как можно дальше. Высвободившийся Кальн, злой и растрепанный, схватил секиру и добил врага.

Никто его не остановил.

Тиф продолжала удерживать щит и нехорошо поглядывала на приземлившихся недалеко от нас семерых рыжих йе-арре. Никто из них не делал попыток приблизиться и держал руки на виду. Не скажу, что внешность у неожиданных союзников была очень дружелюбной, но и ненависти я не заметил. Один из летунов внимательно осмотрел нас, почему-то остановил свой взгляд на Кальне и, что-то сказав товарищам, передал им свой дротик, а затем неспешно направился к нашему отряду.

— Что надо этим мерзким предателям, лопни твоя жаба?

— Сейчас узнаем, — сказал я, рассматривая татуировку на бритой голове парламентера.

Огненный клан. Сородичи Йуолы.

— Мы пришли с миром! — сказал невысокий крылатый воин.

— Вот так, собака! — неприветливо буркнул Юми, который собственноручно прибил ядовитой стрелкой одного из напавших на нас йе-арре.

— Мы не рады вас видеть, летуны. И ты должен знать почему, — сказал милорд Рандо.

Шен согласно кивнул. Глаза йе-арре злобно вспыхнули, и он произнес уже не столь доброжелательным тоном:

— Мы помогли, когда вас спеленали, словно котят!

— Вы протянули руку помощи. И только, — сказала Рона, выходя из-за наших спин. — Неужели ты считаешь, что Ходящая и Огоньки не справились бы с такой угрозой? Даже будучи в сетях.

Йе-арре степенно поклонился:

— Доброго дня вам, госпожа. Простите мои резкие слова. Мы горды и счастливы встретиться с одной из Башни. Я Йагул из Ветреного гнезда клана Огня. Для нас честь быть рядом с вами.

— Каких слов ты ждешь от меня, Йагул из Ветреного гнезда? — сухо спросила девушка. — Ведь мы теперь враги.