Ветер и Воля

Он посмотрел на Финиста с той же горькой усмешкой и добавил:

– Не грусти, княжич. Что случилось, то случилось. Да это место и не единственное такое в городе. Есть и ещё такие же мёртвые пятна, не удивляйся, когда увидишь. А то люди теперь всему взялись удивляться. Что сами же жечь всё вокруг кинулись, удивляются. Что выжили, удивляются. Как теперь жить, тоже понять не могут… Ты поменьше удивляйся, княжич, больше толку будет.

– Как же ты тогда выжил, Извол?

– Случайно, – уверенно ответил тот. – Спасло то, что вокруг площадки были, пространство. Дом сразу не занялся. Я тогда дома больной лежал. В больницу меня накануне отказались забирать, сказали, легко болею. Ну, легко так легко, только встать всё равно не мог. Ратники меня вытащили, хотя, похоже, зря.

Финист знал, что старые люди часто такими пустыми словесами со смертью заигрывают. Зря, мол, живу. Ждут, что разубеждать их станут, что, мол, ни в коем случае не зря. Но слова Извола прозвучали иначе, почти убеждённо. И Финист не нашёл, что ответить, промолчал.

Извол тоже замолчал, потом коротко и грустно вздохнул:

– Ну, спасибо, княжич, что навестил старика…

– Так сразу и спасибо, и спроваживаешь меня? – усмехнулся Финист. – А я ведь ещё не обо всём с тобой поговорил, Извол.

– Ну… – старый ратник замялся. Видно было, как хочется ему избавиться от гостей, но не по чину было прогонять наследного княжича. – Поговорим ещё, значит. Только извините, ненадолго оставлю вас.

Он вышел из гостиной.

– Может, уйдем? – тихо предложил Калина. – Как-то он не очень радостно нас встретил.

– Я к нему не за радостью пришёл, – покачал головой Финист. – Мне нужно понять, что происходит.

– Ну как знаешь, – кисло скривился Калина и зевнул. Ему было нечем заняться, и он уныло смотрел в огромное окно.

Старик вернулся в гостиную и сел на своё место. Его усталые, чуть выцветшие глаза обречённо уставились на княжича.

– Что, Извол, по-прежнему даёшь уроки?

– А-а, ты об этих, что на площадке? – мотнул головой старик и улыбнулся. – Я просто пускаю ребят позаниматься, они уж там сами, по книжкам. Больше я не беру учеников.

– Да и правда, зачем? Княжескому родичу не к лицу… Да, кстати, Извол, каково это, быть тестем князя Власта?

Извол продолжал улыбаться, но глаза его вдруг словно провалились. В них появилось столько мучительной боли, что Финисту на мгновение стало стыдно. Но только на мгновение.

– Так каково это?

– Ничего, княжич, ничего, – отчеканил старик безжизненным голосом. – Могло быть много хуже.

– Тогда ответь мне, Извол, и не лги. Где твоя дочь, и почему белобрысая девчонка выдает себя за Иволгу?

Губы старика задрожали. Он покосился на Калину, угрюмо смотрящего в окно, и, опустив голову, вцепился дрожащими руками в седые пряди.

Финисту показалось, что Изволу совсем плохо. Но старый ратник овладел собой и выпрямился:

– Моя дочь умерла, княжич, – с печалью, но спокойно сказал он.

– Умерла? Когда?

– Вот именно тогда, в тот самый мор. Люди же семьями вымирали… Жена моя и Иволга друг за дружкой ушли. И я долго болел, ещё пожар этот, еле выкарабкался. Пощадила меня мать-земля, но честно тебе скажу, княжич, так я и не пойму, чего же ради.

– Я всего этого не знал, – проговорил Финист. – Прости, Извол.

– Дело прошлое, княжич. Да и откуда было тебе знать? Не было тебя уже в Славии тогда.

Финист снова с грустью подумал о шустрой темноволосой девочке. Горечь чуть сжала сердце и отпустила. В самом деле, дело прошлое.

– А на ком же тогда женился мой отец? Кто эта девица?

– Она в тот мор осиротела. Я ее взял к себе, удочерил.

– И назвал Иволгой? – недоверчиво усмехнулся Финист.

Ратник не ответил, только прищурился тревожно.

– Сдается мне, Извол, не удочерил ты её, а просто выдал за свою дочь. Кто же тебе сказал, что никто не заметит разницы?

Старик выпрямился и повысил голос:

– Что бы ни произошло тогда много лет назад, это не имеет значения. Княгиня – моя дочь Иволга! И больше я тебе, княжич, ничего не скажу!

Он встал, пошатнувшись, сказал решительно:

– Прошу меня извинить, оставлю вас, совсем здоровье подводит… – и поспешно вышел из гостиной.

– Ну и много ты добился? – неодобрительно спросил Калина.

Финист развел руками. Он был зол и чувствовал необъяснимую вину.

– Стоило мучить старика?

– Ох, не знаю, Калина. Не хочет он правду говорить. Хорошо, хоть что-то объяснил. Ладно, пойдём отсюда!

Раздосадованный Финист рванулся на улицу, пролетел короткий коридор, выскочил из двери наружу и едва не попал под колеса. Великолепный красный самоход с откидным верхом резко затормозил перед самым входом в дом Извола Телеса.

Отскочив назад, Финист выругался.

– Смотри по сторонам, пасынок! – проговорила княгиня, заглушив двигатель. – В следующий раз перееду.

Она сняла и бросила на соседнее сидение тёмные очки, распахнула дверцу и выставила наружу стройные ножки.

– Думаешь, подам руку? – фыркнул Финист.

– Думаю, да, – уверенно кивнула княгиня. – Ты же благовоспитанный человек, пасынок.

Финист протянул руку и легко потянул девушку вверх. Она выпрямилась во весь рост и весело улыбнулась, глядя в глаза Финисту:

– Спасибо.

– О, Господи, какая машина!.. – раздался голос Калины, который только вышел на улицу и уставился на самоход.

– Как ты назвал это? – злорадно уточнил Финист.

Но Калина беспечно отмахнулся. На его лице сиял детский восторг.

– Нравится? – засмеялась княгиня, оборачиваясь к Калине.

– Да кому же не понравится!.. – воскликнул Калина, но, взглянув княгине в лицо, осёкся.

Она же мгновенно перестала смеяться. Растерянно захлопав глазами, она не сводила взгляда с лица Калины, и замешательство её казалось неподдельным.

Калина начисто позабыл о чудесном красном самоходе. Он сначала побагровел от напряжения, нахмурился, потом болезненная судорога пробежала по его лицу, он прикусил губы и отвернулся.

Когда он наконец снова поднял голову, любезная улыбка уже играла на его губах. Он коротко и почтительно поклонился:

– Калина Свенсен, к вашим услугам. Рад встрече.

– Да. Конечно. И я рада, – отрывисто проговорила княгиня.

Калина прищурился:

– Надеюсь, Финист не очень напугал вас, бросившись под колеса.