Ветер над островами

Не знаю, сколько меня штопали, но очнулся я от свежего ветерка и звука негромко плещущейся у борта воды. Огляделся — я на палубе. В рубахе, но без штанов, нога туго перемотана белоснежным бинтом.

— Очнулся? — послышался голос Василя.

— Вроде бы, — обернулся я к нему. — Слава где?

— К отряду отбыл, — кивнул он в сторону берега. — А с тобой все нормально будет, сказали. Лишнее отрезали, нужное стянули. Шрам только будет, говорят. Ну и дураком тебя назвали, не обессудь.

— Чего это? — не очень искренне возмутился я, потому как думал о себе примерно то же.

— Сразу надо было в город, как черноту увидел, — ответил он, поднимаясь с палубы и пересаживаясь на канатный ящик. — Такое только от укуса бородатой бывает — даже дети знают. Видать, тебе и вправду сильно память отшибло.

— Да не было у нас бородатых гадюк, как мне кажется, — изобразил я работу мысли на лице.

— Ну вот и познакомился, — усмехнулся Василь.

— Ты мне вот что скажи, — начал я, попутно подтянув к себе ранец и вытащив из него штаны. — С племенем что?

— С племенем? — переспросил он. — С племенем все хорошо: нет больше племени.

— Как нет? — удивился я. — Я же сам видел, что, как мужиков постреляли, остальные начали падать и пощады просить.

— Ну да, начали, — кивнул Василь. — Баб молодых и детей сейчас соберут, отгонят в Новую Факторию, там всех осмотрят и по дальним островам развезут — всех в разные места. Детишек, какие не порченые еще, сразу в школу. Вообще в степь еще сколько-то негров смылось… но немного, там их тоже хорошо прижали. Угрозы не будет больше, это точно, пока дороги безопасны будут.

— А кто постарше?

— Прогонят, толку-то с них, — махнул он рукой. — Пусть живут как хотят, угрозы уже нет — племя вымерло.

— А выживут?

— Не знаю, — равнодушно ответил Василь. — Если жить будут тихо, то, может, и выживут. Но вряд ли: туда другие племена придут наверняка, добьют всех.

Так, а вот и суровая действительность. К этому тоже привыкать надо — как я понимаю, «век гуманизма» здесь пока точно не наступал, пока сплошной практицизм. С другой стороны… грабили и убивали их мужчины в пользу всего племени, и все племя этим пользовалось. А теперь все племя и отвечает: вопрос решен радикально, зато наверняка. Гуманизмом здесь и не пахнет, а пахнет коллективной ответственностью. Людей диких, тех, о которых преподобный Савва сказал: «Но что делать с теми, кто далек от дома нашего Закона и кто презирает его? Теми, кто руководствуется простым инстинктом: хочу — дай. Не даешь — украду. Не могу украсть — убью и возьму». На них ведь, таких простых, только простые меры и действуют. Вот такие, как сегодня. Или как взять всех — и выселить. По крайней мере, в те времена, когда власти умели поступать так, проблемы решались. А потом они только заметались под ковер или накапливались, но не решались никогда. И ты узнаешь, что вроде ты и у себя дома, но уже ни разу в нем не хозяин из-за пригретых таких вот наивно-вороватых, маленьких, но страсть каких гордых народов, скорее даже племен. Которых почему-то нельзя обижать.

Я глянул за борт, всмотрелся в голубую поверхность моря под голубым небом. Как-то чисто все здесь выглядит. И все грани видны, не сливаются с грязью.

— Интересно, мне купаться когда можно будет?

— Купаться всегда можно, я думаю, — сказал Василь. — Морская вода раны целит — это даже дети знают.

* * *

К вечеру на борт плавучего лазарета доставили еще полтора десятка раненых, в том числе и двоих тяжелых, которых с нами верхами отправить не могли — несли носилками. Судно снялось с якоря и пошло в сторону города, медленно проматывая назад причудливую панораму зеленого берега.

Добрались до места часам к десяти утра, вошли в порт, обогнув гранитную стену, и я сразу взволнованно заозирался, силясь разглядеть «Лейлу», проверить — не делась ли она куда-нибудь? Нет, не делась. Яхта стояла у казенного причала рядом с церковным пакетботом, по пирсу прохаживался часовой, один из городских объездчиков. Наше судно прижалось к соседнему пирсу, на который сразу начали загонять повозки, принимающие лежачих раненых. Меня отпустили своим ходом, только пожилой врач, похожий на доктора Айболита в своей маленькой белой шапочке, напутствовал словами:

— Вам пока покой нужен, как минимум неделю, а то швы разойдутся. Гулять соберетесь — извозчика берите или ходите недалеко. И вот вам палочка, опирайтесь. — Он выдал мне довольно аккуратно выточенную трость с резиновым наконечником.

— Спасибо, доктор, — поблагодарил я его, примериваясь к тросточке. — Когда вообще в норму приду?

— Месяц, я думаю, — ответил он. — Я вам очень большую дырку там проковырял, так что шрам тоже будет внушительным.

— Это не страшно, — отмахнулся я.

— Страшно то, что шрамом могли бы не отделаться. — Его указательный палец уставился мне в лицо. — Некроз тканей развивается не только вширь, но и вглубь. Еще немного — и были бы задеты крупные сосуды и основные нервы. И вы остались бы калекой. Хорошо, что хоть как-то успели, больших проблем теперь не ожидаю. Так или иначе, но швы придется снимать. Или здесь, или… откуда ты?

— С Большого Ската.

— Ну, значит, там снимете. И ногу пока берегите, понятно?

— Понял. А как вообще в таком случае поступать? Если такая бородатая укусит, а от врача далеко?

— Не повезло тогда, — усмехнулся он. — Сыворотку хорошо бы иметь всегда, если в таких местах бродишь. Знать бы только, от кого именно. А так надо резать — на всю глубину проникновения ядовитых зубов. Отсасывать кровь, а потом все равно к врачу. До конца так можно от всей дряни не избавиться, все равно оперировать придется.

— Мерзкая гадина, — честно сказал я все, что думал про неведомую бородатую гадюку.

— Не то слово, — согласился со мной врач.

Ко мне подошел Василь, спросил:

— Ты сейчас куда?

— На «Чайку» бы зашел, переоделся и все лишнее сбросил, потом к брату Иоанну.

— Нетерплячка? — уточнил он, усмехнувшись.

— А сам как думаешь?

Да я места себе не нахожу. Нет, верю «особисту», что все будет как надо, но верить — это одно, а убедиться окончательно — совсем другое. Не говоря о том, что вступить в права владения — и вовсе третье. А уже хочется… Хотя при этом понимаю, что вот не было бабе забот, так купила порося. Мне, с моим судовладельческим «опытом», еще с этой яхтой не раз небо с овчинку покажется. Ну да и ладно.

— Давай, дотащить помогу, — предложил Василь.

— Нет, это не надо, — отказался я. — Тут рукой подать, вон через два причала «Чайка» стоит.

— Тогда на коляске заеду! — решительно предложил он. — Не против?

— Да что мне против-то быть? — даже удивился я. — Заезжай, как человек покатаюсь.

На том и расстались. И я похромал по набережной, таща за плечом свой ранец и винтовку, попутно перехватывая любопытные взгляды. С «Чайки» меня заметили, Вера, Иван-моторист и мой помощник Федька встретили меня на половине пути, решительно отобрав все тяжелое.