Ветер надежды
Шрифт:
– - Примеры? Да хотя бы утрату своих земель североамериканскими индейскими племенами. Они ведь так и не смогли поступиться своей гордостью и своими обидами, чтобы заключить общий союз против белых. Результат известен - в Северной Америке не осталось территорий, где индейцы живут свободно, за исключением, наверное, Канады. Но и там они на земле не хозяева.
– - Ну, это вы выбрали неудачный пример. Индейцы и белые слишком отличаются друг от друга. Белого человека нельзя сравнивать с этими детьми природы...
– - В плане жестокости и те и другие вполне сопоставимы. Кстати, доказательств такого массового истязания негров в южных штатах перед Гражданской войной тоже нигде не звучало. А вот расовая сегрегация в современной нам с вами Америке, увы, не изжита до сих пор. До сих пор Кук-Клус-Клан жжет свои кресты. И это дело рук белых людей, таких же, как мы с вами.
– - Мне кажется, вы сгущаете краски. Со времен "Прокламации освобождения" черные
– - А северяне разве нет?
– - Вы можете аргументировать свой скепсис?
'Какой все-таки въедливый дядька попался! Вместо нормального планирования своих действий, разведчик вынужден читать ему лекции по истории. Как же мне все это надоело. Может просто послать его подальше, а?'.
– - Аргументировать? Да, пожалуйста. В Чикаго есть такой сквер под названием 'Дуглас'. К одноименной авиастроительной компании он, как я узнал, он не имеет никакого отношения. Просто на этом месте во времена Войны Севера и Юга находился концентрационный лагерь Дуглас. В нем погибло от голода и болезней около шестидесяти тысяч пленных южан, которые даже не были неграми. Я разговаривал со смотрителем памятного монумента, и тот рассказал мне, что в чикагском музее есть даже фотографии доведенных до дистрофии солдат и офицеров Юга. Вот такая история, мистер Броудли...
– - Да-а, молодой человек. С вами нелегко спорить, на все-то у вас имеются ответы.
– - Увы, не совсем на все, мистер. Но наш спор уже заканчивается - скоро швартовка. Спасибо за ваше терпение.
– - Что ж, и вам спасибо. После бесед со столь образованным и умным собеседником на многое начинаешь глядеть иначе. Желаю вам удачи в ваших поисках!
– - Благодарю вас, мистер Броудли. Желаю успеха вашему бизнесу.
Павла спустилась по трапу на пристань. Поставив чемодан и, свистом подозвав чернявого молодого носильщика, она двинулась в сторону стоянки такси. Анджей остался торговаться с пролетарием по цене доставки чемоданов к выходу из порта. Напарник же, с его уровнем знания французского, конкурентом в этом вопросе ему точно не был. Павла уже почти дошла до площади, как по ушам ее резанул женский визг. Не понимая и десятой части из разгневанно звучащей взволнованной тарабарщины, Павла чисто на инстинктах бросилась на звук.
Под заливающийся откуда-то с набережной жандармский свисток, она успела лишь заметить лежащую на камнях женскую фигурку в довольно фривольном наряде, цепляющуюся за ручку дамской сумочки. В другую ручку этой сумочки вцепилась ручища стоящего над ней здоровяка с расцарапанным лицом. Рядом ему что-то кричал плотный невысокий мужчина, одетый в черное. И хотя ситуация еще не прояснилась полностью, но тренированные кулаки в кожаных перчатках гонщика уже замелькали с обеих сторон от головы 'победителя женщин'. Прежде чем водоворот нежданного мордобоя захлестнул ее с головой, Павла успела лишь крикнуть по-английски - 'Брось сумку, мерзавец!'. В себя она пришла только когда у нее на плечах повисли двое дюжих жандармов. Сбоку Анджей что-то яростно доказывал какому-то чиновнику, махая у того перед носом американским паспортом. А Павла стояла со скрученными за спиной руками, и тяжело дыша, пыталась отыскать взглядом своего соперника. Того нигде не было. Сидящую на камнях женщину уже осматривал какой-то усатый врач...
'Что это было вообще? Кого это я тут мутузила? И куда это все делись? Гм. Это что же, меня тут арестовывают, за то, что я типа на эту девицу напала? Совсем они охренели шерамыжники!'.
В жандармском участке Павла с горем пополам смогла рассказать свою версию событий, и отказалась ставить подпись под протоколом под предлогом слабого знания языка. Анджея к ней не пустили, и он унесся спасать своего беспокойного напарника. Местные блюстители уличного спокойствия и благолепия, после едва понятного экспрессивного внушения о пользе покаяния в содеянном, оформили задержание. После чего Павла была, наконец, отправлена в камеру предварительного заключения. Было и так понятно, что ее отпустят уже завтра, свидетели ведь еще там на набережной блеяли про спасение молодым мсье женщины от бандитов, но французские законники излишним рвением не страдали, и решили все оставить до утра.
Спасть ей не хотелось, мысли не шли в голову, и Павла расслабленно впитывала в себя непрекращающийся бубнеж соседей по камере. Толстяк в своих россказнях снова начал повторяться. А длинный пожилой итальянец с грустным лицом выражал сочувствие его рассказу, то и дело, вспоминая о своей громкой славе и замечательном доме в Спрингфилде, который он потерял из-за наглого и жадного кредитора. Эти двое пытались растормошить мрачного рыжего парня, который, судя по односложным ответам, был в тюрьме впервые. От компании
портовых воров слышался хохот, там люди давно свыклись со своей планидой, и сейчас просто забавлялись похождениями друг друга. На своих менее опытных сокамерников они снисходительно посматривали с профессиональным интересом, но пока не лезли на открытый конфликт.'Эх! Взгляни-взгляни в глаза мои суровые. Взгляни, быть может, в последний раз... Мдя-я'.
Павле надоело медитировать, и на ум пришло решение заняться анализом раскладов в местном коллективе. Как это могло помочь им с Анджеем, она пока не знала. Из всего услышанного удалось вычислить примерно такую картину. Кроме нее и того рыжего безработного задержанными за драку оказались еще пятеро. Расхристанный внешний вид парочки Роже и Рене свидетельствовал об их принадлежности к портовой шпане, но на матерых сидельцев юноши не тянули. Третий драчун по имени Гийом казался в своем костюмчике клерком средней руки, но хорошо набитые костяшки выдавали в нем опытного кулачного бойца. Хмурый мужчина с умным лицом и в очках с роговой оправой, не проронивший за весь вечер ни слова, вызвал ассоциации с каким-то 'книжным червем'. Ну, а жизненное кредо тридцатилетнего мужчины с блокнотом никаких сомнений не вызывало. Павла была уверена на сто процентов, что смотрит на собрата по профессии чикагского репортера Поля Гали. И если в Штатах имя Моровски уже хоть что-то значило, то на Континенте нужно было все начинать сначала, только временем на повторение подобных же похождений на территории Европы 'засланцы' не располагали. Поэтому мысли Павлы сразу побежали в сторону использования этого нежданного знакомства, ведь именно журналисты могли существенно помочь разведчикам в оставлении нужного следа. Павла отметила себе этого, невесть каким образом попавшего в тюрьму, 'борзописца' и продолжила обзор.
Из оставшихся непрофессиональных сидельцев аккуратно одетый толстячок Жилль смотрелся натуральным каталой-мошенником. А его длиннолицый собеседник Чарльз сильно напоминал Павле ее знакомцев из мафии. Насчет последнего оставались сомнения, так как особых понтов итальянец не разводил, так - легкое хвастовство. Но по оговоркам этого пожилого Павла с удивлением узнала в нем местного 'мавроди' организовавшего в штатах пирамиду еще в 20-х. Впрочем, изумление разведчика длилось не долго, за дверью зазвенели ключи, и вся камера оживилась в предвкушении ужина. Меланхолично помешивая ложкой безвкусную кашу, Павла ответила на пару подколок толстяка, цитатами из Библии, и продолжила свой анализ. С анализом уголовной тусовки, сидящей в противоположном углу, Павла решила не торопиться. Мир 'джентльменов удачи' это особый мир, и в нем еще нужно научиться ориентироваться. Единственным заслуживавшим ее интереса, и судя по всему наделенным недюжинным ораторским искусством, был весельчак и балагур Франсуа по прозвищу Флюгер. Он то и дело фланировал между разными группами сидельцев, то подбадривая, то подтрунивая над кем-нибудь. Понаблюдав за ним, Павла сделала вывод о разведывательном или контрразведывательном характере его уголовной специальности. Оставаясь душой в каждой компании, молодой мужчина умудрялся каждый раз уводить беседы в нужные ему русла. И если бы не опыт общения с чекистами и память о множестве кинофильмов, Павла, наверное, тоже не смогла бы увидеть в нем своего коллегу. Как раз сейчас, поймав на себе заинтересованный взгляд задержанного драчуна-автогонщика, Флюгер улыбнулся ему, и не спеша, подошел пообщаться. Жизнеутверждающая фраза, сказанная по-французски, была понята Павлой едва ли на четверть, и она сразу обозначила свои компетенции в языках, ответив собеседнику на немецком и английском. На последнем и завязалась их беседа. Несмотря на сильный акцент каждого из беседующих, разговор шел довольно оживленно, и практически без заминок во взаимопонимании...
– - О, мсье! Оказывается вы гость Франции! Вы уже успели увидеть здешние чудеса, до того как побыть в нашем... э-э чулане. Я Франсуа. Чем я служить могу вам? Хотите, я расскажу вам, куда идти осмотреться?
– - Кроме чудес местного заведения я пока ничего не успел разглядеть, да и не особо тороплюсь. И благодарю вас Франсуа, мне ничего не нужно. Завтра я уже покину это пристанище...
'Анджей меня где-нибудь к полудню уже отсюда выдернет. Его же бедного там сейчас жестоко плющит, что опять он за подопечным не углядел. Как же ему со мной не повезло бедному. А мне пока надо бы использовать этот опыт отсидки для поиска клиньев к ускорению нашего французского турне. Хм. А значит, услугу ты мне коллега все же сможешь оказать...'.
– - Разве что сегодня мне было бы интересно просто узнать специальности и квалификацию сидящих здесь с нами людей. Наверное, только это, ну, может, и еще некоторые вопросы. Сколько мне будет стоить такая ваша услуга?
– - Вы не очень-то похожи на детектива. Зачем это вам? Мсье...
– - Зовите меня Адам. Что же до вашего вопроса, то я ищу помощников для одного делового проекта, вот и приглядываюсь к людям. Ведь нужного человека не всегда найдешь на бирже труда. Так сколько вы запросите?