Ветер наших берегов

ИС жаловался на отсутствие пищи. Из того, что давали нам, он способен есть кашу. Трудность в том, что каша лежит в тарелке, и если съесть не всю, остатки просто выбросят. Если же часть каши припрятать, то она скоро начнет портиться и к тому же испачкает пол. Мы обещали приносить хлеб и сухари. Их тоже надо добывать. Один раз на палубе маленький мальчик долго гладил Дженну, а потом дал ей печенье. Дженна с благодарностью взяла, но есть не стала. Печенье мы спрятали и кое-как передали ИСу. Он ворчал, что все промокло. Я нашел несколько сухих корочек.

– Ты меня убьешь, Балтфлот! Утопишь как Врангеля!

Говорят, Врангель бежал из Крыма совершенно целый; но я не спорил. Мы поддерживали ИСа, разговаривали с ним, а он шепотом перечислял основные угрозы капитализма.

По словам Дженны, многие успешные и уверенные в себе люди (американцы) вовсе не такие джентльмены, как можно решить по их костюмам. Они бывают очень грубые, жестокие, расчетливо-равнодушные. Я и сам это видел в Нортоне. Большие города еще предстояло рассмотреть.

Мы сошли на берег в северной части Калифорнии, стали ездить вместе с Алексеем.

…Как мы прятали ИСа – уму непостижимо!

Был случай, когда мы его едва не забыли. Уже за час до отъезда на вокзал мы обнаружили: его нет; стали носиться, искать. ИС прыгал на деревьях в соседнем квартале. Он посмотрел на меня и произнес:

– Ты такой рассеянный, Балтфлот!

– Алекс, на Балто птичка едет! Здорово! – Юля решила, что опять наши фокусы. Признаться, я тогда сильно вымотался. За нашим приятелем нужно было следить постоянно.

Наконец мы прибыли в Сан-Франциско. По соседству с городским парком там находился большой зоологический сад. ИС полетел в парк поглядеть, сходу познакомился с щеглами и юными воробушками, увидел взрослых и затеял спор с ними. В филологическом отношении воробьи оказались сильнее ИСа – ни в одном из вопросов он не смог их переспорить, о чем и сообщил мне вечером. Он сердито тыкал клювом в кусок булки, словно она сделана из песка.

– Безобразие! Что ты нашел! А все эти элементы… решительно не разбираются, однако спорят и спорят. Поразительная самонадеянность! Балтфлот! Я должен обучить этих глупцов диалектике!

– Так ли это нужно, если с ними неприятно разговаривать?

– Балтфлот – ты молоденький, вот и молчи.

На следующее утро он уселся возле нашей съемной квартиры – меня взял Алексей, а Дженну оставили с Юлей; чуть позже ИС тоже исчез. Дженна сказала, он хотел полетать вдоль парка. До глубокой ночи ИС не прилетал, и мы подумали, не заблудился ли он. В городе нет особенно быстрых хищных птиц, разве что в пригородах, но парк расположен почти в центре. Утром мы обнаружили нашего приятеля за дверью. Серый пятнышек был весь истрепан.

– Вас побили! – воскликнула Дженна.

– Отчасти. Решил пролететь через колючки. Старики сказали, что могут, и, действительно, прошли насквозь. Я сказал им, что тоже так могу, и – немножко ободрался.

Дженна принялась его жалеть.

– Перестаньте, девушка! Не нужно слов. Балтфлот, с этим надо разобраться. Надо поставить на место этих надутых стариков!

– Ты хочешь, что я их поймал?

– Ты уже летать умеешь? Старики сидят на ветках, вниз сходят неизвестно когда. Но хоть напугать! Балтфлот, я не могу терпеть это издевательство. Оно портит мое реноме.

Я не понял тогда, почему Ивана Семеновича так волнует мнение других. Ведь он же не собирался жить здесь постоянно. Дженна и я выполняли разные задания, и в парк смогли зайти лишь спустя неделю. Там довольно живописно; только духотища стояло. И странным образом все деревья были похожи на изящно сделанные декорации, хотя мы явно чувствовали их природную основу.

– Джен, ты видишь нашего приятеля?

– Я его чувствую, но не могу разглядеть.

– Я тоже. Кругом толпы птиц. А, вот он! – на широком каштане уселись пернатые разных форм и размеров, образуя полукруг, как в театре. Выше сидел некто пожилой и говорил очень солидным голосом. Его слушали и кивали. Рядом с тем воробьем сидел еще один солидный воробей, несколько пятнышков помоложе, а в стороне, на тонкой веточке, примостился ИС. Он надулся.

Я подумал, в нем кипит обида.

– Господа! Теперь нам расскажет мистер Айван! – воробей чуть подвинулся, а ИС подскочил и сел на его место. И стал бойко рассказывать. И его слушали остальные.

Выходит, он не так уж поссорился с воробьями. Или уже помирился. Мы не стали мешать ИСу – к тому же Юля позвала нас. Поздно вечером Дженна захотела расспросить ИСа – ей было ужасно интересно, да и я сам хотел узнать, как ИС удалось со всеми договориться.

– Нет! – твердил серый пятнышек. – Нет-нет, я устал и надо успокоиться. А у вас-то крыша низкая!

– Но разве это наша крыша? – спросила Дженна. –Ведь не мы арендуем дом. И не мы построили.

ИС замолчал и надулся во сне.

Утром он вылетел спозаранку и даже не стал ничего есть. Мы видели, как в парке угощают птиц, поэтому и ИСу что-нибудь дадут. Ночь выдалась жаркая. ИС на полминуты заскочил – сказать, что ночевать в парке будет.

Через 2 дня он сказал, что у нас слишком едкая атмосфера, и он не хочет заболеть вновь. Так он перешел жить в парк. Он устраивал там собрания, даже конференции, спорил и объяснял, вместе с другими взрослыми воробьями. Насколько я мог судить, воробьи знали очень много про США, но никогда не бывали в Старом Свете. ИС, напротив, много знает про географию и культуру Старого Света. Таким образом, он и воробьи дополняют друг друга. Наверное, их интересно послушать. Но когда мы в следующий раз подошли, ИС жестами стал показывать: не надо, не надо. И в другие дни он не сказал нам ни слова. А потом… он стал делать вид, будто вообще нас не знает.

Новые знакомые говорят ему:

– Посмотрите! Какие красивые псы подошли.

– Ну и что же! Коллеги, не отвлекаемся. У нас важное обсуждение – насчет зимних запасов. Во время прошлого заседания рассматривали тезис о том, что их наличие неактуально. А вот я хочу отметить… – серый пятнышек начал говорить долго, почти без остановки. На нас он не смотрит.

Я был поражен. Пожалуй, мы не были с ним такими уж глубокими друзьями, и, вероятно, он не разделял мое внимание к Дженне. Но ведь мы вместе столько преодолели! Столько верст прошли, выдержали мороз и голод. С нами был Мак. Кажется, ИС давно о нем позабыл, он совсем его не вспоминал, и меня он хочет забыть.

А как же Россия? Ведь он раньше хотел вернуться в Россию!

… Алексей вместе с Томпсонами собирался ехать дальше на юг. Мы отправимся дальше. А ИС? Неужели останется?

Он же столько твердил о возвращении… я еще раз сбегал к нему. Вдруг он передумает в последний момент, и тогда придется снова торопиться, сочинять что-то на ходу. Я был готов к такому повороту событий. ИС сидел на кусте возле клумб и внимательно смотрел на землю. Когда я к нему обратился, он сразу же перепорхнул на другие кусты. Я побежал следом. Тогда он полетел вверх и спрятался в кроне. Я не стал кричать.

Случайно, на краю города мы заметили его в большой компании. Вскоре мы уехали.

– Ведь ему здесь хорошо – тихое место, мягкий климат и никаких врагов. Я думаю, он занял важный пост среди своих философов. Балто, не огорчайся так!

Дженна беспрестанно гладила мое лицо и лапы.

* * *

С Томпсоном Алексей познакомился еще во время учебы в Политехническом Университете, где была очень мощная и современная инженерная подготовка. Однако многим выпускникам приходится работать далеко за пределами своего штата; некоторые даже выехали из США. Контракт в других странах составляет от 2 до 3,5 лет; Томпсон полагал, что у Алексея будет так же. Они давно были приятели; Томпсон никогда не унывает.