Ветер прошлого

Рибальдо уловил чутким ухом шелест платья и легкую поступь, до него донесся запах ее духов — запах фиалок. Это, несомненно, была Дамиана, но он остался недвижим, затаив дыхание, в густой тени грабовой рощи.

Они узнали друг друга и обнялись в темноте.

— Моя маленькая Дамиана, — прошептал он.

— Я знала, что ты сразу откликнешься.

Рибальдо ощутил ее округлившийся живот и принялся торопливо подсчитывать в уме срок грядущих родов.

— Как ребенок? — спросил он. — Когда он появится на свет?

— Еще не скоро, — успокоила его Дамиана.

Рибальдо с нежностью провел рукой по ее роскошным волосам.

— Моя милая Дамиана, тебе тревожно?

— Мне предстоит произвести на свет первенца Альбериги. Это такое событие… Есть от чего встревожиться!

— Тебе нельзя волноваться, — сказал он с нежностью.

— Я спокойна.

На самом деле, как любая женщина, Дамиана боялась приближения родов, но зачем Рибальдо это знать?

Он все понял без слов.

— Как только ребенок родится, немедленно сообщи.

— Я пришлю к тебе Джобатту, как всегда.

— На вилле есть акушерка? — с тревогой спросил Рибальдо.

Им легко было говорить друг с другом о предмете, который в приличном обществе считался запретным между кавалерами и дамами.

— Есть. Она приехала с нами из Милана.

— Опытная?

— Самая лучшая, — уверенно ответила Дамиана. — Можешь не сомневаться.

— Зачем ты позвала меня? — спросил он наконец.

— У меня для тебя сюрприз, Гульельмо. Посмотри, кто идет сюда, и попробуй угадать, кто это.

К ним приближалась какая-то смутная тень, но постепенно Рибальдо начал различать тонкий и стройный девичий силуэт.

— Я не понимаю, — сказал он, причем в его голосе прозвучало заметное раздражение.

— Ее зовут Саулина Виола.

Саулина остановилась в шаге от них, сделала реверанс и сказала, обращаясь к Рибальдо:

— Добрый вечер, синьор. Это вы должны отвезти меня к мадам Грассини?

Гульельмо Галлароли узнал маленькую крестьянку с золотистыми волосами и огромными черными глазами, в которых угадывалась та же жажда свободы, что обуревала его самого.

— Да, — ошеломленно подтвердил он, — я отвезу тебя к мадам Грассини.

Ему о многом нужно было расспросить Дамиану, но присутствие девочки, место, обстоятельства не давали ему такой возможности.

— Саулина расскажет тебе, как она попала в Кассано, — предупреждая расспросы, сказала маркиза. — Это долгая история, ты узнаешь ее по дороге. Верно? — спросила она, поворачиваясь к девочке.

— Да, синьора, — послушно кивнула Саулина.

— А теперь мне придется вернуться в дом, пока меня не хватились, — с горечью продолжала Дамиана.

— Неужели прямо сейчас?

— Увы, — вздохнула она, — но не прежде, чем я скажу тебе, кто известил меня, что ты ее разыскиваешь. Это был граф Порро.

— А он объяснил тебе — почему?

— Он рассказал мне все, что знал. А теперь уходи!

Рибальдо поцеловал ей руку.

— Береги себя, — сказал он ей на прощание, — и ребенка.

Дамиана провожала их взглядом, пока они не растворились в темноте. Наконец она услышала приглушенный стук копыт и, тяжело вздохнув, направилась к вилле.

Вот уже несколько часов все более частые и острые приступы боли пронзали ей спину, но она не желала их замечать. Дамиана не хотела заниматься собой, пока не вверила Саулину заботам Гульельмо. Зато теперь она явственно ощущала приближение события, наступившего преждевременно и наполнившего ее душу смятением и страхом.

34

Розовые пальцы зари уже ухватились на востоке за далекий край горизонта, когда Рибальдо, Бернардино и Саулина добрались до большого хутора. Это была целая деревня в миниатюре: крестьянская усадьба, сложенная из грубого местного камня, сыроварня, конюшня, хлев, крытый сеновал и много других хозяйственных построек. Здесь была даже своя церковка с колокольней. Ее чистый силуэт вырисовывался на фоне голубеющего неба.

— Ну вот наконец мы и дома, — с облегчением отметил Бернардино, кивком приветствуя двух крестьян, почтительно снявших шапки.

На сыроварне кипела работа; женщины доили коров, мужчины чистили стойла, им помогали дети. Веселый беспородный пес с лаем бросился навстречу всадникам.

Рибальдо цыкнул на дворнягу, заставив ее замолчать: измученная скачкой Саулина уснула у него на руках.

— Надо будет поручить ее заботам женщин, — посоветовал Бернардино.

— Сейчас отнесем ее в мою комнату и уложим в постель, — решил Рибальдо.

Кудахтали куры. Гордый собой петух с выпяченной грудью прокричал «кукареку» с таким усердием, что гребень у него налился кровью. Преисполненные сознания собственной важности гуси и утки, переваливаясь на ходу, шествовали к ближайшей питьевой канаве.

— Предупреди Юстицию, чтобы посидела с ней и была рядом, когда она проснется, — сказал Рибальдо, обращаясь к Бернардино.

— Будет исполнено.

— Бедная девочка, она, должно быть, совсем выбилась из сил.

Было что-то невероятно трогательное в этом хрупком тельце, так доверчиво прильнувшем к нему.

— А когда проснется? — спросил Бернардино.

— Дашь мне знать.

— Где?

— В обычном месте.

Бернардино кивнул и направился к крестьянской усадьбе, где уже наверняка варили поленту на завтрак: из трубы на крыше курчавыми завитками поднимался дым.

Работники сыроварни сновали мимо Рибальдо, почтительно кланяясь на ходу. Кивком головы он подозвал мальчишку-конюха. Тот подхватил коня под уздцы, пока Рибальдо ловко соскальзывал со спины животного, держа на руках спящую Саулину.

— Позаботься о нем как следует, — приказал Рибальдо конюху.

— Да, синьор, — поклонился конюх.

Никто не удивился тому, что Рибальдо держит на руках маленькую спящую девочку. Работники фермы, эти простые души, были бы, пожалуй, поражены появлением на хуторе чужака, но давно привыкли к чудачествам своего хозяина и твердо верили в разумность всех его поступков. Рибальдо избавил их от нищеты, и они были преисполнены благодарности к нему. Рибальдо взглянул в лицо Саулины и крепче прижал к груди ее волнующее полудетское-полудевичье тело. Запретные мысли и чувства нахлынули на него при этом прикосновении. Страшный в гневе, неистовый и страстный в любви, он ощутил в душе бесконечную нежность и сам поспешил уверить себя, что это всего лишь сочувствие к бедной девочке.