Ветер прошлого

— Ты ничего не знаешь, — накинулась на нее Сау-лина.

— Это ты не знаешь, кто такой Гульельмо Галлароли, — сказала Мирелла и захлопнула за собой дверь.

Признание Миреллы, буквально ошеломившее Саулину, в один миг открыло ей глаза не только на чувства Гульельмо по отношению к ней, но и на природу ее собственных чувств к нему. Вот почему она так страдала в разлуке с ним, вот почему так радовалась в его присутствии. Она любила его! Эта крестьянка со своей ревностью открыла ей глаза! Значит, этот человек, такой молодой, красивый, богатый, сильный, — влюблен в нее! Но тогда почему же он ее избегает?

Саулина выскочила из дома, вмиг позабыв правила хорошего тона, и бросилась в лес по тропинке, ведущей к реке. Раз крестьяне роют канал, значит, они должны начать оттуда.

Она узнала его издалека, хотя он стоял к ней спиной. Он был самым высоким и стройным из всех. Он был обнажен до пояса, и мускулы играли под загорелой и гладкой кожей у него на спине всякий раз, как он поднимал заступом новый пласт земли. Белые панталоны, обрезанные выше колен, плотно облегали его бедра. Саулина впервые видела его таким и пришла в восторг.

Крестьяне сделали вид, что не замечают ее.

Она остановилась в двух шагах от него, запыхавшись от волнения и от бега. Его шея и грудь блестели от пота.

— Добрый день, синьор, — тихо сказала Саулина. — Как вы поживаете? — спросила она, словно собираясь начать светский разговор в гостиной.

Рибальдо резко повернулся, глядя на нее изумленными глазами. Он был рассержен и даже не пытался это скрыть.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он строго.

— Я пришла вас навестить, — ответила Саулина, стараясь улыбнуться и как-то смягчить суровость встречи. Больше всего на свете ей хотелось броситься ему на грудь и выплакать все накопившиеся слезы.

— Идем со мной, — приказал Рибальдо, взяв ее за руку, и потащил за собой в тень высокого дуба. — Похоже, ты никогда не научишься хорошо себя вести.

Инстинкт подсказал ей, что спорить с ним не стоит.

— Я узнала, что это место называется сыроварней Клары, — сказала она, уводя разговор в сторону.

Он пропустил мимо ушей эту бесхитростную и по-женски очаровательную попытку переменить тему.

— Немедленно возвращайся в дом!

На этом тенистом зеленом островке лето казалось прекрасным, воздух был прозрачен, деревенские запахи кружили голову. Саулина чувствовала себя в безопасности под защитой раскидистого дуба, вдалеке от крестьян, продолжавших копать землю.

— Как вам будет угодно, синьор, — поклонилась она в знак покорности его желаниям и, повернувшись спиной, направилась к сыроварне.

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как он схватил ее за руку и заставил повернуться к себе лицом, глядя ей прямо в глаза. На этот раз взгляд у него был такой, будто он хотел ее убить.

— Будь ты проклята, Саулина! Зачем ты пришла сюда?

Вместо ответа она чуть ли не в беспамятстве бросилась ему на шею. Что за сила раздирала ей грудь и разжигала в крови пожар, заставляя терять голову и испытывать чувства, для которых у нее не было названия? Это любовь? Никто не мог объяснить ей, что это за сладкая мука, сводившая ее с ума. Она цеплялась за это чувство, как потерпевший кораблекрушение цепляется за единственный уцелевший обломок доски. К этому чувству ей хотелось приковать себя цепями, чтобы оно не исчезло.

На какой-то миг Рибальдо тоже нежно обнял ее и привлек к себе, но, тут же отстранив, вновь схватил ее за руку и поволок за собой к усадьбе.

— Бернардино! — заорал он.

Верный слуга тотчас же вышел на зов.

— Седлай лошадей.

Мирелла подглядывала за ними из-за стога сена, и сердце у нее возликовало при виде происходящего.

Саулина попыталась вырваться, но силенок не хва-тало.

— Я не хочу возвращаться в город! — в отчаянии закричала она.

— Меня не интересует, чего ты хочешь, — оборвал ее Гульельмо. — Будешь делать, как я велю, и все тут.

— Я вернусь к синьоре Грассини, только когда поправлюсь.

— Ты вернешься немедленно.

— Вы же мне обещали!

— Значит, я из тех, кто не держит слова.

— Я сказала, что не хочу.

— А я не спрашивал, хочешь ты или нет.

— Вы хотите от меня избавиться, чтобы остаться с Миреллой!

Саулина заметила соперницу, показавшуюся на мгновение из своего укрытия, чтобы насладиться зрелищем. Но когда Рибальдо повернулся в ту сторону, Мирелла успела скрыться.

— Ты сама не знаешь, что говоришь!

Саулина здорово задела его своим замечанием, и теперь он не знал, как ей ответить.

— Зато вы отлично знаете, чего хотите, — бойко парировала она.

— Мне все равно, что бы она там ни говорила.

Рибальдо повернулся к Бернардино, который выводил из конюшни оседланных лошадей. Надо было принимать неизбежное решение. Необходимо освободиться от одержимости, будоражившей ему кровь и не дававшей покоя. Было бы непростительно с его стороны позволить себе что-нибудь с малолетней девочкой. Он хотел по-прежнему уважать себя. В одном можно было не сомневаться: если он не увезет ее отсюда немедленно, Саулина найдет способ сделать так, чтобы случилось непоправимое.

— Я хочу повидать Юстицию, — сказала Саулина тоном приговоренного, объявляющего о своем последнем желании.

Рибальдо позвал старушку.

— Меня увозят, — пожаловалась Саулина.

— Для твоего же блага, — улыбнулась ей Юстиция.

— Все знают, в чем мое благо, — проворчала Саулина, — кроме меня самой. Оставьте меня здесь, с вами, — взмолилась она.

— Тебе надо ехать, моя маленькая, — твердо ответила старушка.

Саулина огляделась кругом, как зверек, попавший в капкан.

— Прощай, Юстиция, — сказала она наконец. — Ты много для меня сделала.

Рибальдо вскочил в седло, крепко держа Саулину обеими руками. Голова у него кружилась, тяжкие толчки крови отдавались во всем теле. Он охотно передоверил бы ее Бернардино, но решил не рисковать.

— Прошу вас, позвольте мне остаться с вами всего на несколько дней, — предприняла она последнюю попытку.

— Тебе необходимо вернуться в Милан, — ответил Рибальдо.