Ветер с Варяжского моря

– Всякий год на наши земли разбоями ходят варяги! – сурово говорил он на каждом погосте, в каждом чудском поселке. Там, где не понимали словенский язык, Ило служил князю толмачом. – Нужно строить городища, нужно снаряжать корабли, сторожевые вежи ставить, дружины собирать. Мало будет вашей дани! А не заплатите – и до вас дойдут заморские лиходеи!

Чудины воздевали руки к небесам, призывая на помощь богов. Новые требования князя для многих были разорительными. Вышеслав видел, что ему не очень-то рады, но не обращал на это внимания. За месяц дружина ушла далеко от знакомых земель. Впереди лежали истоки Северной Двины. Славянских поселений здесь уже почти не было, чудины не понимали по-словенски, разговаривать с ними было труднее.

Зато северным языком Вышеслав овладевал все прочнее. Сигурд Луна и Снэульв стали постоянными его спутниками. Во время долгих переходов по скучным лесам, где взгляду на протяжении многих верст не является ничего, кроме стены деревьев, они не теряли времени даром.

– Химмель! – говорил Снэульв, показывая на небо. – Йорд! – указывал он вниз на землю. – А это что? – спрашивал он с дотошностью десятника, указывая на меч у пояса князя.

– Свэрд! – весело отвечал Вышеслав, радуясь, что со вчерашнего не забыл.

– А это? – Снэульв указывал на щит.

– Скъельд! Это – орвар! – не дожидаясь вопроса, Вышеслав сам показывал стрелы в колчане.

Но Снэульв отрицательно крутил головой и поправлял. Это слово начиналось с такого звука, которого Вышеслав выговорить не мог.

– А ну-ка сам скажи! – азартно предлагал князь, надеясь поквитаться.

– Стрэла! – гордо произносил Снэульв, делая ударение на первый слог.

Вышеслав заливался торжествующим смехом, за ним смеялся и Снэульв. А новгородцы и варяги удивленно оборачивались, не понимая, чем новый товарищ так насмешил князя.

– Голова березовая! – кричал Вышеслав. – Как это будет?

Он указал на ближайшую к дороге березу. Снэульв вдруг перестал смеяться, улыбнулся и вздохнул.

– Бьерк! – с непонятным значением, с нежностью и тоской произнес он. – Послушай, конунг, как надо говорить о ней.

И он произносил стихи, которые целыми десятками приходили ему на ум, переводил как мог, чтобы Вышеслав понял хоть немного.

Береза белее снегаРадость дарит Альдейгье!Прекрасна зимой и летомСветлая Герд ожерелий!

Вышеслав, познакомившись с основами стихосложения северных скальдов, с удовольствием слушал слова любви к далекой девушке. Он уже понял, что Снэульва ждет в Ладоге невеста, но ничего больше свей не рассказывал. И Вышеслав тоже вспоминал, не подозревая, что перед его мысленным взором стоит то же милое девичье лицо, которое воспевает его новый товарищ. И что Снэульв имеет право слагать о ней стихи – она сама отдала ему свою любовь и ее не требуется привораживать.

Но Снэульв знал об этом.

Страха не ведая,Лунный Пес одолеет любогоБальдра огня кольчуги,Кто взглянет на Фрейю нарядов! —

– продолжал он, задорно поглядывая на Вышеслава.

– А это не понял! – Вышеслав мотал головой, и Снэульв объяснял:

– Лунный Пес – другое имя Фенрира Волка, я про него тебе уже говорил. То есть это я разумею себя. И не завидую я тому человеку, который попытается отнять у меня мою девушку!

– Я тебе сватом буду! – великодушно пообещал однажды Вышеслав.

Снэульв радостно засмеялся в ответ.

– Эта милость достойна конунга! – воскликнул он. – Только не забудь об этом до того, как мы вернемся!

Вышеслав вздохнул. Дорога их была далека, и едва ли они могли надеяться увидеть любезную им всем Ладогу раньше новогодья.

И в Ладоге об ушедших думали не меньше, а даже больше, чем те об оставшихся. Утром за повседневными хлопотами, у очага или за жерновом, в хлеву и в погребе, и вечером в девичьей за пряжей женщины говорили об ушедших мужьях и сыновьях, считали дни и бегали на двор смотреть, как убывает луна. Оддлейв ярл из полюдья должен был вернуться уже скоро, и Ильмера приободрилась, надеясь увидеть мужа.

Когда ждать из похода князя Вышеслава, никто не знал. Загляда с каждым днем все больше думала о Снэульве. За прошедшие месяцы ее любовь окрепла, он казался ей частью ее самой, только рядом с ним она могла быть счастлива. Тоска по нему томила ее, и даже Тормод не находил, чем ее утешить. Он часто слушал ветер в своих драконах и уверял Загляду, что у Снэульва все хорошо, что он приобрел в этом походе даже больше, чем рассчитывал. Загляда верила Тормоду – он доказал верность своего пророческого дара. Но Тормод не мог сказать, когда же Снэульв, наконец, вернется, и нетерпение увидеть его не давало Загляде покоя. Незаметно приблизилось новогодье. Утром самого короткого дня в году Загляда вышла в погреб за сметаной и в сенях столкнулась с Ило. Прижав к груди горшок, она замерла, хмурясь и моргая, чтобы прогнать видение. Но Маленький Тролль вдруг улыбнулся ей, чего прежде никогда не делал, его плутоватое лицо стало мягким и довольным. И Загляда поверила, что это не сон. От счастья у нее ослабели ноги, но тут же она не глядя ткнула горшок на бочку в углу и бросилась обнимать Ило.

– Лилле Тролль! Ты! Правда! Как ты здесь? А другие? – бестолково восклицала она.

Маленький Тролль покорно терпел изъявления ее радости и пояснил, когда она его отпустила:

– А все остальные будут завтра. Князь послал меня предупредить хозяйку.

– Ну, что у вас? – нетерпеливо расспрашивала его Загляда. – Как там? Как Снэульв?

– Все, кто может тебе понадобиться, живы и почти здоровы… Фенрир здоровее всех, если хочешь знать. К нему прочно прилипло прозвище – Побратим Конунга. Висислейв так его полюбил, что почти с ним не расстается. Но это он лучше расскажет тебе сам.

Загляда хотела еще спросить, но запнулась и промолчала.

– Ты хочешь знать, скучал ли он по тебе? – насмешливо и проницательно глядя на нее, спросил Маленький Тролль. – Не знаю – он не говорил о тебе. Но по ночам он долго ворочался, хотя мы всегда ложились спать сытыми и почти всегда в тепле. На холоде он засыпал быстрее. Потерпи только до завтра – и ты все узнаешь от него самого.

– Ой, да ты же есть хочешь! А хозяйке сказать! – сообразила Загляда и потащила Ило в кухню.

Там он попал прямо в руки Арноры, женщины обступили его с расспросами, а Загляда побежала в спальню к Ильмере.

В этот вечер Княщина не скоро угомонилась. Женщины не отпускали Ило и без конца расспрашивали его о поездке. Наутро пора было готовиться к встрече, готовить еду и ночлег на всю дружину. Вся ярлова челядь сбилась с ног, Загляда старалась помогать Арноре, как всегда, но все у нее валилось из рук. И пристальный взгляд Прекрасы неизменно провожал ее: видя, как волнуется Загляда перед встречей с Вышеславом, Прекраса подумала, что не так давно чуть было не дала себя обмануть.

День проходил, воздух засерел сумерками, когда холопы на забороле принялись махать руками и шапками. – Едут! Едут! – вопили они на трех языках.