Ветер. Ах, этот Икстлен… или « Баловство с магией»

С другой стороны окна стоял диван, рядом с ним стол, заставленный: всякими склянками, статуэтками, большими художественного литья гипсовыми часами и прочей мелочью. На веревке под потолком висели всякие корешки и травы. Все увиденное было Вовке давно знакомо, привычно, а потому незаметно. Почти все — Вовка не привык видеть себя размноженным с помощью зеркал, ведь он не ночевал здесь раньше и не заходил вечером, а потому не знал о такой особенности комнаты. И вообще, согласитесь, неприятно ведь засыпать и видеть свое отражение, а множество своих копий раздражает еще больше. Создается чувство, что тебя затягивает в зазеркалье. Вовка успокоил себя тем, что спинка кровати закрывает лежащего, и вообще все это чушь! С тем и лег.

Повозился, устраиваясь поудобнее, закрыл глаза. Он еще успел зевнуть, а веки уже чуть заметно подрагивали. Серая мгла сна, сначала окутавшая туманом, сменилась видением. В ночной темноте Вовка шел вдоль какого-то массивного трехэтажного сооружения. Подошел к фронтону. По форме здания и крыльца он догадался, что это школа. Поднялся по ступеням, открыл стеклянную в алюминиевом каркасе дверь. Внутренняя дверь показалась очень высокой и не в пример массивней внешней. Что это, ошибся, не школа, значит? Массив дерева за спиной клацнул замком. Вовка огляделся.

Он стоял большом холле: полумрак, высокие потолки, серая керамическая плитка на полу.

«Похоже, все же школа. Такая же, как моя — решил Вовка, — вон ряд квадратных колонн отгораживает холл от прохода между административной частью и хозяйственной. Между колоннами по центру видна прямоугольная арка проема, там дальше должен быть крытый переход в соседний корпус, где размещены: актовый зал, спортзал, столовая и мастерские. Ну точно — справа раздевалка, слева вдоль всего холла ряд высоких окон за пор… Высоких?! Странно, а почему на окнах от пола до потолка тяжелые портьеры из черного бархата? Да нет же, это, наверное, темно вишневый или синий бархат, а сейчас в сумраке кажется черным. Но все равно, почему все наглухо зашторено?»

По спине пробежал холодок. Вовка попытался отбросить страх. Если бы это было так просто! Сомнение поселилось в душе, пустило корни и теперь накатывало на разум волнами страха, а глаза подмечали все новые пугающие детали. Слева по центру холла среди расставленных буквой «г» черных кожаных кресел сидит, отвернувшись к яркому пятну телевизора, темная фигура охранника. Во всей позе сидящего сквозила явная заинтересованность. Вовка присмотрелся к изображению и скривился. На экране полуголая девица с маской на лице нежно гладила мужчину. Вовка уже хотел с отвращением отвести глаза и не смог — под аккуратными холеными пальцами, едва касавшимися кожи, оставались серые борозды. Кожа лохмотьями слезала с человека, обнажалась серая отмирающая плоть, а он будто не понимал этого и улыбался… улыбался — словно получал несказанное удовольствие. Женщина сняла маску и резко наклонилась к пульсирующей жилке на шее человека. Вовка смотрел и не мог оторваться от страшного зрелища, а голое чудовище вдруг повернуло голову и посмотрело кошачьими глазами сквозь экран прямо в глаза Вовке. Длинные светлые волосы. Он вздрогнул, мурашки пробежали по телу, а мысль наконец стала четкой и ясной. Вовка увидел все. «За столом не школьная охрана. И как сразу не заметил, что на нем черный балахон со скрывающим голову капюшоном! Сейчас повернется. Только не паниковать! Так, меня уже заметили, значит, двери сзади уже закрыты — точно, было клацанье замка. Назад пути нет. Налево по коридору выходов нет, только двери администрации, да и «капюшон» перехватит. И левая лестница наверх тоже, видать, для меня закрыта. Справа закрытые двери классов. А если прямо? Вот прямо по переходу, возможно, есть шанс, там слева должен быть пожарный выход со стеклянной дверью. В крайнем случае выбью стекло! Теперь главное — пройти, не обращая на себя внимание.

Вовка расслабленной походкой двинулся к проему перехода. Ноги не держали — вихляли как ходули у неопытного ходока. Вовка надеялся, что внешне этого не видно. Зато боковым зрением он уловил что «капюшон» слева поворачивается к нему. Вовка даже бровью не повел, не меняя скорости продолжил движение, а вот справа неожиданно возникший второй «капюшон» не входил в его планы. Вовка чуть ускорил движение — сменил вид зеваки на образ делового человека разобравшегося в планировке и уверенно идущего на важную встречу. Фигура справа добавила скорости, слева тоже заторопилась.

Вовка вошел в проем и, как только понял, что его не видят, «рванул на третьей скорости» вдоль коридора к спасительному пожарному выходу. Он понимал, что в результате такого маневра как минимум получит преимущество в расстоянии. Преодолев половину пути, Вовка на бегу оглянулся. Лучше бы он этого не делал.

На расстоянии десяти метров Вовку догонял черный балахон. Под капюшоном зияла чёрная пустота, и среди бездонной черноты повисли в пространстве два огромных пылающих глаза.

Так быстро?! Он же только к проему должен подходить!!!

До спасительного поворота оставалось всего несколько шагов. Вовка несся со всех ног. В конце коридора мельком оглянулся. Пылающие глазницы выросли уже на половину капюшона, рост стал под три метра, а дистанция сократилась больше чем вдвое!!!

Сворачивая вбок, Вовка поскользнулся и чуть не упал, добежал до двери и толкнул. Не поддалась. Дернул ручку — впустую. Да и дверь оказалась не стеклянная, а «глухая», обитая оцинкованным железом. Вовка подумал, что все кончено, осталось упасть, свернуться в зародыш и закрыться руками.

Он не упал. Где-то глубоко внутри еще жили остатки мальчишеской гордости. Они полыхнули последним пламенем, превращая страх в злость, отчаяние в силу.

Вовка до хруста сжал кулаки и, прежде чем повернуться и дорого отдать свою жизнь, представил мысленно, как осеняет себя огненным крестом, как проходит этот крест сквозь Вовку и уходит в пространство за спиной.

Вовка напружинил ноги, поднял кулаки и повернулся. Он был готов, но монстр… от огромного тела монстра осталась только верхняя часть и она тоже быстро таяла…

Такой вот был сон. Проснулся Вовка весь мокрый от холодного пота. Капли собирались вместе и неприятно стекали по позвоночнику. Он вскочил, перекрестился и тут же завесил покрывалом зеркало. За полчаса Вовка успокоился и, перекрестившись, лег в кровать.

До утра его ничто не тревожило.

*****

Говорят, что в опасные для жизни моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь, пробегает за мельчайшую единицу времени. Для Вовки, все еще сидящего в кресле у Ирины Константиновны, прошло мгновение, и из скопища мыслей, посетивших мозг, осталась одна — огненный крест.

Вовка затылком ощущал движение. Так же слабо светила лампочка, ветром щекотало волосы, и только соседские собаки разбрехались не на шутку. Вовка понимал, что нельзя шевелиться, если не хочешь быть обнаруженным, — так писал Кастанеда, и это элементарная логика, вообще-то… да кто его знает, что там появилось за спиной? Вовка мысленно поднял руку и окрестил себя, представляя, как под пальцами возникает символ из пламени. Огненный крест не обжигая прошел сквозь тело за спину. И сразу позади словно что-то шарахнулось, отскочив одним скачком метра на три, обтекая лицо, потянуло назад потоком воздуха, и на полную загорелся свет.

Вовка оглянулся. Позади кресла было пусто, и лишь листва, закружившись в воздушном вихре, мягко опадала на бетонную поверхность двора.

Вовка с облегчением вздохнул:

— Показалось…

— И вовсе нет, — послышался тонкий скрипучий голос из-за дерева, — хорошо, что Оно ушло!

За деревом никого не оказалось.

— Не смотрите на меня! — известили из кустов, — я стесняюсь. Давайте просто поговорим, так одиноко становится, когда годами от всех скрываешься.

— А Вы кто? — принял игру Вовка, он не боялся — с таким тонким голоском говорящий не мог быть опасным.