Ветеран или Мародер

— Понимаю…

— Хорошо, когда ты такой понимающий Степан, а с другими командирами отделений я поговорю, если ты вечно в наряде со своими бойцами, то не нужно вам на работы ходить, пусть они подменят, баш на баш, как говорится.

— Будет просто замечательно, товарищ капитан, а то когда плохой сон какие из нас бойцы?

— Отличный из вас бойцы, вон до самого Берлина дошли не каждому дано. Только у меня будет к тебе просьба малая.

— Все что угодно, товарищ капитан, вы же знаете, как мы все вас уважаем.

— Не могу я понимаешь только вас в наряды ставить. Если в бумагах буду указывать, что другие сержанты со своими солдатами в наряд ходят, ты не против будешь?

— Ну если так надо по бумагам, то делайте, не мне вас учить товарищ командир.

— Вот! Всегда говорил ты лучший сержант у меня в роте.

— Разрешите идти? Не повелся я на комплимент.

— Считай мы договорились завтра вечером вы заступаете в наряд, выспитесь хорошенько, а так иди конечно Степан.

Я радостный почти вприпрыжку убежал к своим парням. Практически взлетел на 5-й этаж, где была «наша» квартира по ступенькам, замер и дал себе отдышаться. Когда дыхалка пришла в норму. Специально очень меленным, «барским» шагом, как какой-то придурок с «патриков» зашел в нашу располагу, нос задран. Намеряно якобы не замечаю своих парней, прошелся по комнате, где они сидят туда-сюда, напевая себе под нос песенку.

Наша служба и опасна и трудна,

И на первый взгляд как будто не видна,

Если кто-то где-то там порой…

Честно жить не хочет.

Парни же смотрели за моим цирковым представлением во все глаза. Я иду по комнате слева на права, так их глаза за мной следят, разворачиваюсь медленно через левое плечо и справа налево по комнате и смотрят, а тут я еще и напевать начал.

— Ну!… Выдавил из себя Иванов.

— Получилось парни!

— Ура! дружно закричали мои ребята.

— Завтра заступаем в наряд. Поддержал я их ликование.

— Командир тут фрау Гиммлер ужин принесла, ты как кушать с нами будешь или продолжишь кривляться? Подколол меня Сидоренко.

— Конечно с вами!

— Садись, рассказывай, предложил Пац, пододвигая мне мой котелок с моей порцией.

— Парни, задолбала уха. Заявил я.

— Вот же «барин»! Восхитился Хрипунков.

— Тю, чем тебе уха не угодила? Прикажи командир я кабанчиком до полевой кухни, принесу уставной супчик. Высказался Сидоренко.

— Отставить уставное! Но уха надоела. Подтвердил еще раз свои слова.

— Что предлагаешь командир? Спросил обстоятельный Пац.

— В Германии стоим, давайте закажем колбасный суп. Предложил я.

— Тю шо за таке? Выпал в осадок Сидоренко перейдя на лютый суржик.

— Это Тарас блюдо национальной кухни Германии. Во как. И для подтверждения важности своих слов показал указательный палец, который указывал в потолок.

— Наверное очень вкусно? Задал вопрос с горящими глазами наш «молодой» Пашка Иванов.

— Ты колбасу ел? Ответил ему на вопрос вопросом.

— Не не ел… Разочаровано ответил Павел.

— Я ел, пальцем деланную, домашнюю, вкусная, но говорят с магазина вкуснее. Сказал Пац.

— Врут, не верь! Вкуснее домашней не бывает. Категорически заявил я.

— Я тоже ел, заявил Леха Хрипунков.

— Знамо дело ел, высказался Сидоренко.

— Ну и ты конечно Сидоренко, ел, кто бы сомневался. Так вот колбаса вкусная, поговаривают суп из нее, просто пальчики оближешь.

— А я не буду суп руками есть. Не понял Пашка.

— Молодой еще не понимает. Сказал Пац.

— Это выражение такое у нашего командира, когда очень вкусно. Авторитетно подтвердил Сидоренко, разъясняя про облизывание пальцев Пашке.

Мы стали балагурить. Рассказывали различные байки и поглощали шикарный без дураков домашний ужин. Снова зашел разговор за баб, ну я и сказал, что с утра будем данный вопрос решать. Кто-то из парней достал бутылку шнапса, но мне уже были не интересны посиделки. Сказывалась бессонная ночь и работа на завалах. Смертельно устал и завалился спать. Утром меня разбудили бойцы и сказали, что пришла фрау Гиммлер и ждет меня внизу.

Быстро собрался и не умываясь выскочил на улицу. Ибо нищему собраться, только подпоясаться. На улице меня ожидала старая учительница с десятком молодых немок.

— Здравствуйте фрау Гиммлер.

— Здравствуйте товарищ сержант.

Товарищ сержант два часа до рассвета,

Ну что ж ты зара мне светишь в лицо?

Товарищ сержант, скоро кончится лето,

А жизнь хороша словно сказочный сон.

Промурчал я песенку, ибо настроение было чудесным, решался вопрос по бизнесу, когда мы параллельно закрывали половой вопрос.

— Лето еще не началось, возразила фрау Гиммлер.

— Не обращайте внимание баб Нюр, просто дурацкая песенка, ваши немки понимаю по русски?

— Нет, но те кого вы возьмете в штат готовы учиться, товарищ сержант! Бодро отрапортовала бойкая старушка.

В карманах голяк я опять на мели,

И рад бы домой, да мосты развели,

Товарищ сержант забудь обо всем и со мной покури.

— Это фигура речи, есть стихи или проблемы с оплатой труда? Уточнила фрау Гиммлер услышав как я мурлыкаю песенку.

— Так у вас надо спросить Анна, как там наше добро, есть чем торговать?

— О Я! Я!, Да, да испаравилась старушка, все в целости и сохранности не стоит волноваться.

— Видите, добро есть и мы регулярно пополняем обменный фонд нашего предприятия.

— Значит вы будете нанимать новых сотрудниц?

— Да, мне нравятся две крайние, те что с левого конца. Их можете принять на работу.

— Вам не интересны их профессиональные качества?

— Фрау Гиммлер, выбирал за внешность, а таскать барахло на рынок и стоять тупой обезьянкой торговать каждая сможет, вы согласны?

— Согласна господин офиц… простите товарищ сержант. Поправилась старая учительница, наверное мой строгий и уверенный тон ей напомнил годы правления нацистов.

— Они умеют готовить?

— Разумеется, какая немка не умеет готовить? Ответила вопросом на вопрос старушка.