Ветеринары

– Мне это тоже удовольствие доставило. Ты очень мягкая.

– Знаешь, мне такого комплимента ещё никто не делал.

Она перевернулась на спину и положила свой хвост мне на колени.

– А ты можешь мне ещё здесь почесать? – поинтересовалась кобылка и кивнула на крылья. – Так основания крыльев иногда чешутся… А копытами не дотянешься.

– С удовольствием.

Флаттершай широко расправила крылья и прикрыла глаза. По-моему, она мною манипулирует.

– Может, тебя лучше погладить здесь? – спросил я и скользнул ладонью к её соскам, торчащим словно холмики из моря жёлтой травы. Пони испуганно отодвинулась.

– Н-н-н-не надо, - проговорила она, поджимая задние ноги и прикрываясь крылышками – точь-в-точь как испуганная птичка. – Просто крылья… Хорошо?

– Хорошо-хорошо. Ну же, Флатти, я же пошутил!

Она ещё немного помедлила, но в конце концов пододвинулась ко мне снова. Я показал ей ладони, чтобы она не подумала, что я опять задумал пошлость, и вернулся к почёсыванию её крылышек. Мышцы пони под моими пальцами оказались достаточно напряжены, но вскоре Флаттершай успокоилась и расслабилась, позволив мне перейти от простой чесотки к лёгкому массажу: я круговыми движениями растирал её мышцы, то слегка надавливая на них, то просто водя пальцами по поверхности кожи. Такие незамысловатые движения копыта были и вовсе недоступны, и потому привели Флаттершай в полный восторг.

– Пониже… Пониже… Ой! – только и говорила она. – Ой, как хорошо! А теперь чуть-чуть… Ой-ой-ой!

Внезапно Флаттершай, вырвавшись из моих рук, присела на кушетку и сложила подрагивающие крылышки. Впрочем, сложила не до конца – что-то как будто мешало пони прижать их к телу.

– Это что такое было? – неуверенно спросил я у неё. – Флаттершай?

– П-п-прости… Просто мне вдруг стало очень… Очень хорошо… Тебе, наверное, нужно уйти… Мне нужно одной побыть… Хорошо?

Я непонимающе посмотрел на неё. От моего взгляда не ускользнуло то, что пони опустила передние копытца и скрестила их между задних ног.

– Если что – я в своей каюте, - сконфуженно предупредил я. Поднявшись, зачем-то отряхнул руки и вышел, оставив пони одну.

По-видимому, у Флаттершай действительно никогда не было жеребца, раз уж одни только мои прикосновения смогли возбудить её.

*

Прошло ещё четыре дня полёта, ничем не осложнённых и почти непримечательных. За это время мы с Флатти стали видеться гораздо чаще. О прошедшем инциденте мы уже не вспоминали, я даже продолжал массажировать её животик, но почёсывания крыльев прекратил по её же пожеланию. Почему – я узнал у Эпплджек. По-моему, это была самая «опытная» кобыла на корабле в плане секса.

– Понимаешь, Коля, - начала она разговор, когда мы, сидя у неё в каюте, попивали чай на ромашковом настое. – У каждой пони есть своя особая эро-зона. Общие, они всем известны – это наша крупометка, или кьютимарка, или вот этот «рисунок-на-попе», - с этими словами она показала на изображения трёх яблок, лежащих в центре её крупа. Признаться, сначала я подумал, что эти рисунки – татуировки, но Флаттершай пояснила мне, что они также обычны для пони, как и цветастый окрас. – Соски, низ живота… Кроме этих зон каждый вид пони обладает ещё и своей особой зоной. У единорогов – рог, даже если его просто облизать, то уже можно вызвать у кобылы оргазм, а у жеребца нехеровый стояк. У пегасов особой зоной являются крылья, а точнее – их основание. Я-то не оч в этом разбираюсь, но кажется, там что-то связано с током крови.

– Спасибо за объяснение, - кивнул я, попивая чай. – А у земнопони какая особая зона?

Эпплджек фыркнула и вытянула переднюю ногу. Её копыто качнулось назад и вперёд, и я пододвинулся к пони.

– Кончики ушей, - шепнула она. – Особенно если у жеребца шершавый язычок, вроде как у фестрала… Только тс-с-с!

Ещё через день, после завтрака, состоящего из миски овсяной каши, чая (кофе для меня) и яблочного пирога, украшенного к тому же консервированными ягодами, я подошёл к двери Флаттершай и три раза негромко постучал.

– Входите! – раздался из-за двери её приятный голосок.

Я застал Флаттершай лежащей на кровати головой ко входу – так ей было удобнее смотреть в круглый иллюминатор, вмонтированный в противоположную стену.

– Привет, - сказала она.

– Привет-привет. Смотришь на звёзды?

– Да… Знаешь, с земли они кажутся совершенно иными.

– Вы их хотя бы видеть можете. С Земли сейчас звёздное небо не разглядеть – всё затянуто смогом.

– У вас плохая планета?

– У нас планета находится на стадии реприродонизации, - ответил я, присев рядом с пегасом. – Восстанавливаем разрушенное нашими предками. Но я не за этим пришёл.

Флаттершай вопросительно посмотрела на меня и скрестила копытца на груди.

– А зачем же?

Я провёл рукой по крупу пегаски, специально нажав посильнее на её рисунок – розовую бабочку. Флаттершай вздрогнула, однако я не остановился, а принялся ласкать её круп её быстрее и надавливать на «кьютимарку» ещё сильнее.

– Это… Это зачем? – проговорила пони.

– На Земле это могло бы считаться зоофилией, - сказал я, уходя от прямого ответа. – Поэтому никому ни слова.

Округлые глаза Флаттершай кажется, стали ещё больше. Она что-то пискнула, но я уже подлез руками под её крылья и стал ерошить пёрышки. Сопротивление пони исчезло – расслабленно выдохнув, она смиренно расправила свои крылышки и подставила их моим рукам. Я расчёсывал их, массажировал и чувствовал, как те помимо воли пегаски расправляются всё больше и больше. Ни о чём больше не думая, я прилёг на пони и поцеловал её в щёчку, одновременно поглаживая её грудку – на это пегаска ответила язычком, лизнув меня в нос.

– Я никому не скажу… - пообещала она. – Только не останавливайся…

…Спустя полчаса мы лежали лицом к мордашке – я прижимал к себе ещё дрожащее пушистое тело, чувствуя, как хвостик Флаттершай бьёт по моим ногам. Крылья пегаски, застывшие в одном положении, постепенно освобождались от пут возбуждения и медленно складывались, а на её мордочке застыло такое счастливое выражение, что мне не приходилось сомневаться в том, понравился ли ей первый «жеребец» в её жизни.

– Спасибо, - прошептала она, не открывая глаз и продолжая тереться мокрым носиком о мою грудь. – Это было… Приятно.

Я погладил её розовую гриву.

– Ты как себя чувствуешь?

– Отли-и-ично… Знаешь, я сначала так испугалась… Особенно когда стало больно…

– Флаттершай, ты же ветеринар…

– Я всё понимаю… А теперь пожалуйста – помолчи…

Я улыбнулся и снова поцеловал её.

*

После этого случая Флаттершай стала со мной не только более разговорчивой, но и несколько раскованной. Твайлайт сама поделилась со мной опасениями, что кобылка чем-то приболела – она стала чаще появляться на пони без комбинезона, что раньше позволяла себе лишь Рейнбоу, включилась в «хуфболл», да ещё и позволила Рарити поработать над её гривой, убрав просто красивую копну волос в настоящую причёску. Затем у Эпплджек пони одолжила заколку в виде красного яблока, и прицепила её на хвост. К счастью, Твайлайт не догадывалась, что все эти преображения связаны со мной, иначе я бы уже болтался в космосе без скафандра. Но даже эта начитанная пони не смогла распознать, перед кем прихорашивается Флатти.

Мы ещё несколько раз встречались с ней, э-э-э, «неформально» – два раза в её собственной каюте, и один раз в моей. Флаттершай, конечно, была кобылой, но она не могла сравнить со мной ни одного жеребца и это выставляло меня в выгодном свете. Конечно, с одной стороны, я воспользовался Флаттершай – но она не слишком возражала против этого. Да и к тому же, как «ветеринар» Флатти прекрасно знала о необходимости секса в жизни пони. К счастью или к несчастью, именно этим моя практика на борту «Стар Бридж» и ограничилась – за весь полёт услуги медика никому из пони не понадобились, только услуги спа-массажиста и собеседника.