Ветхий Завет с улыбкой
Шрифт:
Руфь на сборе колосков
Так возвратилась Ноеминь, и с нею сноха ее Руфь Моавитянка, в Вифлеем в начале жатвы ячменя. Ни кола, ни двора, да и мужика подсобить нету. И на диету садиться не надо — голодуха!
Был у Ноемини родственник по мужу ее, человек весьма знатный, из племени Елимелехова, имя ему Вооз. И было в его владении поле.
Однажды сказала Руфь свекрови своей:
— Пойду я на поле и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение.
— И то верно, поди, доченька, поди!
Руфь пошла и подбирала в
В один из дней, Вооз пришел из Вифлеема с проверкой, не бездельничают ли рабы его. Подозвав слугу своего, приставленного к жнецам, он спросил:
— Чья это молодая женщина ошивается на моем поле?
— Эта Моавитянка, пришедшая с Ноеминью. Она попросила разрешения подбирать колоски после жнецов.
И сказал Вооз Руфи:
— Послушай, дочь моя, не переходи отсюда, подбирать колосья на другое поле, но будь здесь с моими служанками. Я приказал слугам моим не трогать тебя. А когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои.
Пала Руфь на лице свое и сказала ему:
— Чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка?
— Понаслышан я, сколько всего доброго сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня. Да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к которому ты пришла, чтоб успокоиться под его крылами!
— Да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей, между тем как я не стою ни одной из рабынь твоих.
— Ладно, ладно…. — Сказал растроганный Вооз. — Время обеда наступило, приди сюда и ешь хлеб и обмакивай кусок твой в уксус.
Села Руфь возле жнецов, Вооз подал ей хлеба, она ела, наелась, и еще осталось. Потом встала она и подбирала колосья, оставшиеся после жнецов до вечера.
Ноеминь замышляет каверзу Воозу
Смолотив зерно, она пошла в город, и Ноеминь увидела, сколько она набрала. Подойдя к свекрови своей, вынула Руфь из-за пазухи своей то, что оставила от обеда, и дала ей. И спросила ее свекровь:
— Где ты собирала сегодня и где работала? Да будет благословен принявший тебя!
— Человеку тому, у которого я сегодня работала, назвался мне — имя его Вооз.
— Ну да?! Ёлы-палы! Так ведь он же из нашей родни!
— Он разрешил мне быть с его служанками, доколе не докончат они жатвы своей.
— Хорошо, дочь моя, что ты будешь ходить со служанками его, и не будут оскорблять тебя на другом поле.
Так и была Руфь со служанками Воозовыми и подбирала колосья, доколе не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы.
И сказала ей Ноеминь:
— Дочь моя, не поискать ли тебе пристанища, чтобы тебе хорошо было? Вот, Вооз эту ночь веет на гумне ячмень. Помойся-подмойся, сделай макияж, плесни на себя несколько капель Диора, надень на себя нарядные одежды твои и пойди на гумно, но не показывайся Воозу. Вот когда
кончит он есть-пить и ляжет спать, тогда приди в то место, где он лег, открой у ног его и ляг. Ну, а что тебе делать дальше, он сам тебе скажет…— Хорошо, матушка! Сделаю все, что ты сказала мне.
А Вооз и ныне там…
И пошла Руфь на гумно. Видит оттуда, что Вооз наелся-напился и развеселил сердце свое. А после пошел спать подле скирда. Руфь пришла тихонько к той скирде, открыла местечко у ног Воозовых и легла в полном соответствии с полученными от Мары-Ноемини инструкциями.
В полночь Вооз проснулся он отчего-то и видит — у ног его лежит женщина! Вооз вопросил:
— Кто ты?
— Кто, кто… Конь в пальто! — Пошутила Руфь. — Это я, Руфь, раба твоя, простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник мой.
— Благословенна ты от Господа, дочь моя! Это последнее твое доброе дело сделала ты еще лучше прежнего — не пошла искать молодых людей. Не зря в нашей песне поется: «Старикам везде у нас почет». Не бойся, дочь моя, я сделаю тебе все, что захочешь, ибо у всех ворот народа моего знают, что ты женщина добродетельная.
Я, и правда, — твой родственник, но есть еще родственник ближе меня. Поэтому переночуй эту ночь здесь, а завтра же я поведу тебя к родственнику. Если он примет тебя, то хорошо, пусть примет, а если он не захочет принять тебя, то я приму. Жив Господь! Спи до утра.
И спала Руфь у ног его до утра и встала прежде, нежели могли они познать друг друга. Вот какой Вооз добродетельный был: не всякий бы устоял такого соблазна! Он же после этой ночи отмерил ей шесть мер ячменя: ведь и добрые намерения должно вознаграждать!
Руфь пришла к свекрови своей и рассказала ей обо всем.
Вооз покупает Руфь вместе с делянкой земли
В это же время Вооз вышел к воротам и сидел там. И вот, идет мимо тот самый родственник, о котором упоминал Вооз. Подозвал его Вооз и позвал еще десять человек из старейшин города, после чего сказал родственнику:
— Ноеминь, возвратившаяся с полей Моавитских, продает часть поля, принадлежавшую брату нашему Елимелеху. Скажи при сидящих здесь старейшинах народа моего, хочешь ли выкупить делянку?
— Ясное дело, хочу!
— Но коли ты купишь поле у Ноемини, то должен взять Руфь Моавитянку, жену умершего сына Ноемини, в замужество, чтобы восстановить имя умершего в уделе его.
— Ну уж нетушки, спасибочко! У меня и так дом полон жен! Хочешь, выкупай сам тот удел с таким приданным.
Прежде такой был обычай у Израиля при выкупе и при обмене для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому, который принимал право родственника, и это было свидетельством у Израиля. Так что родственник снял свой сапог и вручил его Воозу. И сказал тогда Вооз старейшинам:
— Вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и все Хилеоново и Махлоново, а также и Руфь, жену Махлонову, беру себе в жену, чтоб оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его.