Вьетнамские каникулы, или Записки дауншифтера

На столе зазвонил старый телефон с советским гербом на диске.

– Ну вы если, что обращайтесь, телефон вы мой теперь знаете. А сейчас извините у меня дела, – как-то вдруг странно он закончил наш разговор.

Выйдя из кабинета, я терялся в догадках, зачем он меня приглашал к себе. Все это было похоже на какие-то смотрины.

Не успел я сесть в машину, и двинутся в сторону офиса, зазвонил мобильный:

– Гера, срочно закрывай сейф и уезжай с работы. К вам едет ОБЭП с ревизором – прозвучал знакомый встревоженный голос.

– Что-то серьезное?

В ответ короткие гудки. Это звонил Майкл. Настоящее имя моего фискального друга было Михаил Хваталин, но он предпочитал, чтоб его называли на английский манер. Майкл курировал наше предприятие по линии налоговой. Я прибавил скорости и помчался в офис. По дороге позвонил заму и предупредил об очередной проверке. Когда я прибыл на предприятие, сейф был закрыт, бухгалтер отправлен домой, а зам ждал меня у входа.

– Начальник! Что за дела? – произнес он.

– Хрен его знает, позвонил Миша, сказал к нам едут с проверкой. А если Миша «на измене» то дело серьезное. Я пытался ему перезвонить, но он не берет трубку. Давай дуй к ментам и постарайся хоть что-нибудь узнать. ОБЭП это уже серьезно! А я поеду к «учредосам».

Мы разъехались в разные стороны. Через час позвонил диспетчер и сообщил, что у нас началась проверка, добавив шепотом, что «обэповцы» взяли журналы выезда и требуют директора с главным бухгалтером.

Нужно было срочно искать «откуда растут ноги». Но не может быть случайностью – в течение месяца четыре проверки разных инстанций, а в конце еще и ОБЭП.

Вызывал удивление и тот факт, что проверки начались за месяц до муниципального тендера. Можно было предположить, что эти неприятности организовали «братья по цеху». Но в этом бизнесе работает всего десяток предприятий. Все друг друга знают, никто никому не мешает, а рынок перевозок давно поделен.

Из головы не выходил, мой странный визит к заместителю прокурора. Может это он создал нам неприятности, чтоб затем успешно их решить? Но зачем ему это надо? В таком ведомстве дел и денег хватает!

Главный учредитель нашей компании, выслушал меня и пообещал все выяснить.

– А что мне сейчас делать? – негодовал я.

– Тяни резину и успокойся, – посоветовал седовласый босс.

Хорошо ему говорить «тяни резину», если что спросят с меня, а его фамилия даже в учредительных документах не значится.

На следующий день я пришел на работу и застал проверяющих в обществе главного бухгалтера у открытого сейфа. Оказывается, обэповцы нашли телефон главбуха, позвонили, рассказали о перспективах, пригрозили тюрьмой. Истошно крича: «Не губите, у меня дети!» бухгалтер прилетела на работу спасать свою задницу, не думая о последствиях. Сначала она открыла сейф и принялась все подписывать не читая. Затем вместе с учредительными документами, показала папку с «черной» кассой.

Через двадцать минут беглого осмотра этих бумаг, главный обэповец сообщил мне, что уже на ст.158 п.4 УК РФ (хищение в особо крупных размерах) они нарыли. А это – лишение свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей. Хотелось сказать какую-нибудь киношную банальность типа – «не бери на понт мусор», но вместе с обэповцами приехал опытный ревизор, который мог сложить два плюс два. А если учесть, что напуганная бухгалтер показала неучтенные доходы – мне становилось не по себе.

Приехал зам. Вывел меня в коридор и сообщил, что узнал.

– Короче, через людей пробил, что кто-то хочет создать нам проблемы, – начал он фразой из дешевого сериального боевика.

– Ну это и так понятно. Кто это? Что хочет? Сколько денег? – перебил я.

– В том-то вся и проблема, никто не знает, кто это! Я разговаривал с одним из транспортной инспекции, он говорит: «Позвонили начальству, попросили уделить особое внимание нашему предприятию». Всё!

– Не густо. Ладно, пойду завтра к начальнику ОБЭПа, может что-то выяснится.

Я вернулся в кабинет, и попросил у проверяющих координаты их руководства.

После бессонной ночи проведенной в обществе бутылки, со страшной головной болью я поехал в ОБЭП к начальнику по фамилии Шрамов. Это был бравого вида крепкий мужчина с короткой армейской стрижкой, в кипельно белой сорочке, обтягивающей небольшой живот. Поверх рубашки была одета плечевая кобура, однако пистолета под мышкой не было. На стене висели портреты террористов. Те, кого уже поймали, помечались крестом. Складывалось впечатление, что борьбу с экономическими преступлениями ведет лично начальник, причем с помощью табельного оружия, попутно ловя террористов.

Еще в «девяностые», занимаясь видеопиратством, я отметил, что «обэповцы» разительно отличаются от общей массы милиционеров. Это особая каста. Они по-другому говорят, одеваются, пахнут. Строгое, но вместе с тем, сладко-маслянистое, выражение лица показывает непричастность к общей грязи, в которой копошатся рядовые работники милиции (тогда полиция еще была милицией). Общаясь только с коммерсантами и их деньгами, у них сформировалась специфическая манера поведения, которая сразу бросалась в глаза.

Я представился и дал свою визитку.

– А, Георгий Иванович? Сейчас мы проводим плановую проверку вашего предприятия. Согласно постановления № 64, раз в три года мы имеем право осуществлять полную проверку вашей деятельности совместно с ревизором, – как по бумажке отчеканил он, сразу отвечая на мои возможные вопросы, – у Вас есть какие-нибудь претензии по работе нашей проверки?

– Нет, я всем совершенно доволен, – безрадостно ответил я.

– Еще вопросы? – сказал он, показывая всем видом, что мое время истекло.

– Наверно нет, – сказал я и чуть помедлив, вышел из кабинета.

Какие надо сказать стали правильные и законопослушные работники ОБЭПа. Никаких намеков на финансовую помощь. Никаких предложений решить проблему. Видимо дело гораздо серьезнее, чем я думал.

Я еще раз попытался набрать Майкла, который второй день не отвечал на мои звонки.

– Але, – раздался спасительный голос, – Гера, давай через полчаса на нашем месте.

– Хорошо.

Миша занимал «хорошую» должность в «налоговой». Благодаря дяде, который работал начальником одной из областных тюрем, он имел знакомых во всех ведомствах. Удивительным образом у него получалось узнавать обо всех новостях в нашем городе одним из первых. Мише было тридцать. В одежде он был педант. На нем всегда был дорогой костюм, натертые до блеска туфли и белая рубашка. Галстуки он принципиально не носил. Ездил только на «мерседесах» меняя их каждый год. У него было два увлечения – фильмы про войну и одноразовые связи с женщинами. Причем, если ленты о Великой Отечественной, он смотрел все подряд и помногу раз, то вот с женским полом все было иначе. Два раза с одной и той же женщиной он никогда не спал. У него был какой-то пунктик. Пока он не залез в постель, он мог встречаться с девушкой и неделю, и две. Но, как только наступала физическая близость, в голове его звучал колокольчик, чип обнулялся, и он мгновенно терял к объекту интерес. Какая бы не была страстная и красивая женщина, результат был одним и тем же. Я никогда не понимал в отношениях «одноразовость». Ведь во время первой близости, ни мужчина, ни женщина не могут сразу раскрыться. Чтобы достичь гармонии в отношениях, нужно время. Нужно притереться, узнать поближе человека. Майкл видимо, так далеко не копал, и что-то другое волновало его плоть. Может быть новизна? Ведь первое прикосновение, первый поцелуй имеет необыкновенный вкус. Потом со временем яркость ощущений теряется.

Познакомились мы шесть лет назад на Кипре. Стали дружить. С тех пор он мне помогал в работе за небольшое ежемесячное вознаграждение.

Ровно через полчаса мы встретились в кофейне напротив здания, где работал Миша.

– Ну слушай, короче, кто-то хочет, чтоб у Вас были неприятности. Кто именно, я не знаю. В ОБЭП позвонили с самого верха с конкретной формулировкой прижать наше предприятие «по-полной».

Я опять поймал себя на мысли, что мои знакомые оперируют фразами из третьесортного боевика, где сценарист не мучается над диалогами героев.