Ветвящееся время. История, которой не было

Все подразделения монголов были отлично вышколены, умели держать строй и менять его по команде в ходе боя, в обязательном порядке выделялся мощный резерв, который и наносил решающий удар, а так же силы прикрытия.

Монголы великолепно умели вести маневренную войну на больших пространствах – искусство, европейцам той эпохи абсолютно неизвестное.

Их подвижные стремительные тумены могли легко пройти за сутки втрое -вчетверо большее расстояние, чем армии христианских стран, благодаря этому имея возможность навязать врагу бой там и тогда, когда и где это было им нужно, и разбить его по частям. Имели возможность опустошить местность на пути врага, лишив его конницу фуража, а людей – продовольствия, отравить колодцы, могли неожиданно атаковать неприятеля на марше, вступая в схватку прямо с похода, разгромить его обозы, и т.п.

Могли обойти его с флангов и тыла, измотать множеством нападений, до последнего уклоняясь от решительной схватки. Наконец, в самом крайнем случае, если сражение развивалось неблагоприятно – были способны без труда выйти из боя, оторвавшись от противника – и все благодаря своим великолепным скакунам.

Именно эти животные, собственно говоря, и были главным оружием степняков. [45] (15,8) Монгольская лошадь – низкорослая и внешне неказистая, тем не менее заметно превосходила резвостью и выносливостью рыцарских боевых коней лучших пород, одновременно будучи куда как менее требовательной к условиям содержания и корму. Прибавим сюда великолепно поставленную разведку, и едва ли не первую в мире службу дезинформации – и напрашивается однозначный вывод: ни одна армия описываемого времени не сумела бы выдержать прямого столкновения с монгольской конницей.

45

Приведем подлинные слова китайского императора Ай-Цзуня «Северные (степные – Авт.) войска потому одерживают победы, что опираются на силу своих коней». (15,11) Отметим так же, что вне привычного климата эти лошади давали слабое и нежизнеспособное потомство (этим во многом и объясняется позднейшее падение качеств ордынского войска).

По масштабам боевых действий, уровню полководческого искусства, стратегии и тактики, войны, которые вели монголы не имели себе равных в истории, и европейским рыцарям и военачальникам просто нечего было противопоставить всему этому. Можно смело утверждать, что Центральная и Западная Европа избегли завоевания по чистой случайности. (104,362)

Лишь тогда, когда основную массу ордынских войск составили утратившие замечательные боевые качества пращуров полуоседлые потомки завоевателей, а покоренные народы восприняли многое из их тактики: по прошествии многих десятилетий и веков, победа над ними стала возможной.

Напомним в этой связи, что легкая конница кочевников, вооруженная луками и копьями, доставляла немало проблем Польше и России в ходе конфликтов с Крымским ханством, и происходило это уже в Новое время, в эпоху появления массовых армий, с их мушкетами и артиллерией. Заметную часть едва не взявшей Вену в 1683 году османской армии составляла кавалерия крымчаков и ногайцев. [46]

Разумеется, война есть война, и степняки тоже, неизбежно терпят поражения. Иногда на их оторвавшиеся от основных сил отряды нападают из засад или ночами, жестоко мстя за все, что те творят на европейской земле. Случается и так, что рыцарям удается навязать врагу фронтальное столкновение с превосходящими силами, и тогда легкая монгольская кавалерия просто втаптывается в землю тяжелыми подкованными копытами могучих коней. Но, нанеся монголам одно или десять поражений, у них нельзя выиграть войну. Хотя бы по той единственной причине, что вместо каждого погибшего, каракорумский каган легко поставит в строй еще десяток. А в тогдашней Европе резервов обученных воинов, как уже говорилось, нет – рыцарство относительно немногочисленно, и заменить выбывших из строя практически некем.

46

Вот высказывание генерала Дюпюи, относящееся уже к войне 1812 года: «Нас особенно угнетали отряды башкир, вооруженных копьями и луками».

А когда против монголов, в отчаянии, пытаются бросить крестьянское и бюргерское ополчение, оно, не привыкшее ни к оружию ни к войне, просто бессмысленно гибнет. Сначала на вооруженных косами, вилами и дубинами бездоспешных землепашцев и ремесленников обрушивается ливень стрел, сохраняющих убойную силу на четырехстах метрах, а потом дело довершают монгольские сабли, безжалостно кромсая бегущих в панике.(15,7)

Монголы продолжают поход по германским землям. Собственно, все происходящее там можно уложить в несколько слов – резня, грабеж, всеобщее разрушение и смерть. Последовательно берутся Мюнхен, Аугсбург, Майнц – крупнейшие центры Священной Римской Империи Германской Нации и наконец, монголы овладевают ее столицей – Ахеном. Имперские регалии и знамена брошены к ногам Бату – хана.

На прирейнской равнине монголы встречают соединенное войско крестоносцев – французов, англичан и немцев из западных земель, предводительствуемое королем Людовиком IХ, героем крестовых походов. Людовик (в будущем – Святой), безоговорочно верит в победу и божью помощь. Но его надеждам – увы – не суждено сбыться, и крестоносцев ожидает та же судьба, что армии Генриха Силезского и Белы IV. Несмотря на отчаянную храбрость христиан, подогреваемой ненавистью к язычникам, осмелившимся осквернить святыни и умертвить папу, победа достается монголам. Беспроигрышная тактика – не вступая в непосредственную схватку, засыпать врага меткими стрелами, как всегда, приносит свои плоды.

И, вполне возможно, государя Франции и других знатнейших вельмож Западной Европы ждала бы точно такая же мучительная и позорная смерть, что двадцатью годами ранее постигла русских князей после битвы на Калке. [47]

После поражения франко-германских крестоносцев в Европе уже не остается серьезных сил, способных хоть как-то противостоять монголам.

К поздней осени 1242 года конница Батыя выходит к берегам Атлантического океана – того самого «Последнего моря» монгольских легенд, о котором грезил уже давно покойный Тэмуджин, может быть, еще в бытность вождем крошечной шайки степных разбойников.

47

Как известно, несчастные были раздавлены заживо – их тела послужили основанием для помоста, на котором пировали победители.

В эти же месяцы монголы пройдя через Шлезвиг и Гольштейн, опустошая материковую Данию.

Среди европейских владык находятся такие, что стремясь сохранить власть и жизнь, отправляют посольства к победителям-язычникам, шлют изъявления покорности и дань. Но это опять таки помогает далеко не всегда.

…Стремясь окончательно подавить волю европейцев к сопротивлению, монголы выжигают поля и убивают скот, обрекая жителей целых стран на голод (почти так же так же действовали они в Китае и Хорезме, разрушая ирригационные сооружения). Десятки и десятки тысяч деревень превращаются в пепелища. Стены европейских городов и замков взрывают пороховыми минами. При осадах нередко применяется сваренная из человеческого жира огнесмесь (существование которой, наряду с существованием самих монголов, вслед за Фоменко отрицает А. Бушков).

Там же, где не хватает ни пороха, ни китайских мастеров осадных машин, просто сгоняют окрестных жителей заваливать рвы и сбивать лестницы, а потом, наспех вооружив, гонят несчастных на приступ, ставя между неизбежной смертью сзади и возможной – спереди (именно так был взят, в свое время, Пекин) [48] (76,235)

Баронессы, графини, герцогини, принцессы и королевы становятся наложницами ханов, темников, нойонов, а то и простых сотников. Вчерашние аббаты, епископы, бургомистры и университетские профессора из Сорбонны и Болоньи, наравне со вчерашними сервами и поденщиками пасут баранов в донских и заднепровских степях, или надрываются под кнутом на строительстве очередной монгольской столицы где-нибудь на Дунае а, может быть, на Адриатике или в венгерских степях.

48

… По словам выдающегося востоковеда Г.Е. Грумм-Гржимайло, летописи сообщают, что монголы сформировали в державе Цинь во время последней войны с ней, целую армию из мобилизованных китайцев, численностью до нескольких сот тысяч человек. (35,121) Это было еще одно «новшество» – широкое использование в войне пленных и местных жителей, которое, в немалой степени приносило Чингисхану его победы.

Монголы, пройдя по следам Хайду, опустошают побережье Балтики, разграбив и предав огню города и земли Ганзейского союза. Одновременно, их тумены свирепствуют на крайнем юге Европы – в Болгарии, Македонии, Греции, Латинской Империи.

Однако, полностью покорить Европу, тем более с налета, не просто даже для мировой империи Чингизидов.

Уже и после разгрома основных сил христиан, война растягивается на несколько лет. Стойко обороняются города и земли северной Франции и Фландрии, заставляя захватчиков все дороже платить за победы.

Иным даже удается отразить врага, по примеру Смоленска и Каменца. Укрепившиеся в островной Дании – на Зеландии и прилегающих островках датчане, и защищенные морем скандинавы раз за разом отбивают попытки покорить их. Неудачей – на первых порах по крайней мере, заканчиваются попытки высадить десант в Англии. Раз за разом восстает выжженная казалось дотла, но по прежнему отчаянная и непокорная Польша.

Собственно монгольских воинов в Европе становится все меньше. На смену им присылают подневольные контингенты из Хорезма, Джунгарии и тангутского Си-Ся. Мобилизуют людей на и без того разоренной Руси – не одна мать и жена оплакали бы своих любимых, павших за ненавистных ханов где-нибудь во французских или немецких землях. Пригоняют на убой отряды из подвластного монголам Закавказья, и грузинские и армянские юноши умирают на стенах Парижа, Утрехта и Гамбурга. Формируются целые тумены из венгерских табунщиков и пастухов – последние, по старой памяти, наводят особенный ужас на европейцев. Сербы, кроаты, валахи и болгары сражаются на равнинах Нормандии и Рейнланда, а генуэзская пехота высаживается в Англии.