Веятари

Сбор вещей много времени не занял. Только самое необходимое — смена одежды, средства гигиены, доспех и оружие, хотя едва ли они мне теперь пригодятся. Но не Сешае же их оставлять. А больше у меня ничего и не было. Сешая считала, что мы не так много зарабатываем, чтобы тратиться на мои хотелки. Я никогда ей по этому поводу не возражал… Вот что еще ей было нужно? Почему она решила, что с тем, другим атари ей будет лучше?

И почему она просто не отпустила меня, а унизила напоследок перед всеми, разрушив мое будущее?

Закинув сумку на плечо, я положил ключи на столик в прихожей и захлопнул за собой дверь. Больше я сюда не вернусь.

Остаток ночи я потерянно бродил по городу, пытаясь уложить в голове катастрофу. Меня никак не покидала мысль, что все это просто страшный сон, и, стоит проснуться, все станет, как прежде. Предательская мысль, мешающая принять произошедшее и двигаться дальше. Я невольно ждал звонка, подспудно надеясь, что Сешая ужаснется своему поступку и решит вернуть меня. Хотя после ее слов, сказанных во всеуслышание, надеяться на такое глупо. Ее не поймут, верни она того, кого сама же назвала худшим атари в мире. Нет, мне не вернуться в мир магии, мой источник пропадет зря.

Это так несправедливо.

Ближе к утру, утомленный до предела, я устроился на одной из лавочек в глубине Центрального парка и незаметно для себя уснул. Как ни странно, кошмары меня не мучили, и, проснувшись, я даже не сразу понял, где я и почему не в своей постели. А затем воспоминания о произошедшем накануне вернулись, а вместе с ними — все проблемы, с которыми я столкнулся из-за мелочной лжи своей бывшей веятэ.

И, пожалуй, затекшее от неудобного сна тело было наименьшей из них.

Несмотря на то, что я прошел неплохую воинскую школу, умений выживать в качестве бродяги у меня не имелось. Как-то мне и в голову не могло прийти, что однажды я останусь без дома и средств к существованию. Конечно, я мог бы обратиться к родителям, но пока не был морально готов признаться им в своем позоре. Отец, сам благородный атари, и меня воспитывал таким же, он половину жизни посвятил служению веятэ и просто не поймет, как так вышло, что его сын больше не может быть частью веятари. Я не хотел, чтобы отец разочаровался во мне.

Был вариант вернуться к Сешае и потребовать компенсацию за односторонний разрыв договора. Но, во-первых, мне ли не знать, как невелики средства, которыми она располагает, а во-вторых, идти к ней на поклон после того, как я столь демонстративно хлопнул дверью? Моя гордость просто не могла этого позволить.

Были ли у меня еще варианты? Как минимум еще один — остаться на улице, пополнив собой когорту столичных бродяжек. Вполне осуществимо, по крайней мере, до холодов. Ночи достаточно теплые, чтобы не бояться замерзнуть под открытым небом, вода доступна, и единственная проблема — это еда.

Я пожалел, что не поужинал накануне.

В действительности разжиться едой в большом городе не было особой проблемой. Просроченные продукты столичных магазинов и недоеденные блюда в многочисленных ресторанах и забегаловках без сожаления и учета выбрасывались в мусорные контейнеры, откуда их мог забрать любой желающий. Вот только пока я не мог представить себя копающимся в мусоре в поисках пропитания. Но и голод еще вполне терпим…

Двое суток спустя я стоял возле мусорных баков какой-то забегаловки на окраине города, и моя гордость безнадежно проигрывала голоду. Я убеждал себя, что в любом случае потеряю достоинство, так к чему мучить себя, кормя вместо тела никому не нужную гордость? Меня растоптали как атари, а бездомному бродяге не все ли равно, откуда взять еду?

Но все же я колебался, не в силах сделать последний шаг — на самое дно.

— Эй, парень, — услышав окрик, я обернулся.

На пороге черной двери забегаловки стояла девушка, молодая и симпатичная. Темные волосы, тщательно зачесанные в высокий хвост, миловидное лицо, простая одежда. Явная плебейка, но смотрит открыто, ничуть не робея перед представителем знати. Хотя, быть может, не сразу поняла, кто перед ней — рассмотрев меня, вдруг смутилась, отвела взгляд. А затем спустилась с крыльца и протянула мне пакет.

— Угощайся, — улыбка у нее была такой же открытой, как взгляд синих глаз.

Смущение она поборола на удивление быстро.

Меня же затопил жгучий стыд. Мне, атари, подает милостыню простолюдинка! Как же низко я пал… Но отказаться — значит, вернуться к мусорным бакам или терпеть мучительный голод.

Из всех зол я выбрал наименьшее. Взял у девушки пакет и кивнул, пытаясь сохранить остатки достоинства:

— Спасибо.

Она на мгновение замешкалась, а затем, ничего не говоря, вернулась в свою забегаловку. Невольно я почувствовал облегчение, что девушка не стала задавать вопросов, хотя явно хотела. Поразительная тактичность…

Я покрепче схватил пакет и торопливо направился прочь. До чего же стыдно. И довела меня до этого Сешая, та, кого я пять лет защищал от телар, оберегал, хранил ее покой, обеспечивал комфорт. Пусть не так, как она того хотела, но ведь искренне! И вместо элементарной благодарности она поступила со мной максимально непорядочно.

Да эта тактично промолчавшая простолюдинка повела себя лучше благородной веятэ!

Удалившись от забегаловки на приличное расстояние, я устроился на ближайшей скамейке и с некоторой опаской заглянул в пакет. Признаться, меня тревожила мысль, что незнакомка могла подшутить надо мной, ничего не положив в пакет или упаковав мусор. Но мои опасения не подтвердились, и меня ждал полноценный обед на вынос.

Мне казалось, я никогда не ел ничего вкуснее. Густой суп, мясо с гарниром и даже маленькое пирожное ко все еще горячему напитку. Приятная сытость разлилась по телу ленивой дремотой, и о том, что стоило бы оставить что-нибудь еще на один прием пищи, я подумал без огорчения. В любом случае, у меня появилось дополнительное время и силы, чтобы решить мою проблему, не жертвуя гордостью. Не может же быть, чтобы не нашлось такого выхода.

На город опустилась ночь, и я невольно засмотрелся на ночное небо. Звезды надо мной горели ярко и ровно, им совсем не мешал тусклый свет фонаря неподалеку. Когда я последний раз любовался звездами? Наверное, еще до знакомства с Сешаей. Ее никогда не интересовала красота мира, и она не оставляла мне возможности созерцать. Что ж, хоть какой-то плюс в бродяжьей жизни…

Из дремоты меня вырвал чей-то яростный рев. Спросонья, сам не вполне понимая, что я делаю, я рванул на знакомый рык, совсем не думая, что без веятэ против телара мне не выстоять.

Далеко бежать не пришлось. Из сумрачной аллеи я выбежал на небольшой сквер, где телар, распростав лапы и щупальца, пытался схватить ловко уворачивающуюся девушку. В неярком свете фонарей я рассмотрел знакомую одежду и высокий хвост — та самая незнакомка, угостившая меня обедом! В этот момент я не думал, что мог и обознаться. Сработало все сразу — послесонное состояние, телар, знакомая девушка, сражающаяся с ним… Я действовал на автомате и сделал то, чему учился всю жизнь.