Везунчик. Проводник

– Правда?
– пролепетала Лисенок.

– Конечно, правда!

Губы рыжей задрожали, а по меху на щеках пробежали крупные капли. Не выдержав, я сгреб худенькое тельце в охапку, поцеловал девушку в лоб и крепко прижал к себе. Это стало последней каплей, Лисенок вцепилась в мою рубашку и с облегчением разрыдалась. Ласково гладя ребенка по голове, я шептал ей на ушко всякую успокаивающую ерунду, типа обещаний, что все непременно будет хорошо, что она больше не останется одна, что мы будем о ней заботиться. Однако поток слез не прекращался. Не представляя, как еще можно успокоить рыжую, я покосился на Мурку и попросил ее посодействовать.

В следующий миг я ощутил, как от кошки к девушке побежала тонкая струйка умиротворения. Странно, но я буквально кожей почувствовал эти эмоции - словно ветерок пролетел мимо, обдувая меня ласковой прохладой. И тогда, толком не осознавая, что творю, подчиняясь смутным образам, пришедшим из глубин памяти, я собрал воедино всю свою нежность, любовь, сочувствие, симпатию, желание уберечь и защитить - в общем, все то, что чувствовал по отношению к маленькому беззащитному существу, щедро орошающему влагой мою рубаху, вылепил из этого материала одеяло и мысленно укутал им Лисенка.

Это сработало, рыдания начали ослабевать. Минуту спустя рыжая лишь изредка всхлипывала, а вскоре окончательно успокоилась и затихла в моих руках. Я не переставал ее гладить, ласково перебирая пушистый мех между ушек. Да, Викуся, как дипломат ты меня восхищаешь, но воспитатель из тебя - хреновее некуда! Довела ребенка до истерики, справилась! Вместо того чтобы мягко подтолкнуть к мысли: 'пока взрослые выясняют отношения, детям лучше постоять в сторонке', она о командирском авторитете переживает! Ничего, дорогая, мы еще поговорим с тобой на тему семейных отношений.

– Лисенок, ты как там, не уснула?
– тихонько спросил я.

– Не-а, - ответила девушка моей подмышке.

– С тобой все в порядке? Плакать больше не будешь?

– Не-а, - повторила рыжая, не предпринимая попыток отстраниться.

'Похоже, перестарался с эмоциональным воздействием!' - подумал я и начал аккуратно разматывать ткань своих чувств, укрывавшую Лисенка. Эффект наступил быстро. Девушка, вернув способность трезво мыслить, зашевелилась. Но напрасно я надеялся - она лишь устроилась на лавке поудобнее и в свою очередь обняла меня, спрятав зареванную мордашку на моей груди. Вздохнув, я продолжил ласки, попутно вспомнив о том, что так и не успел извиниться.

– Малыш, прости за сегодняшнее безобразие, - я подключил к делу вторую руку и перебрался на шейку, принявшись почесывать ее так, как это нравилось Мурке.
– Я не хотел тебя пугать, просто очень сильно обиделся на самоуправство Ушастика, вот и вспылил. И вообще, я не такой злой, как кажется на первый взгляд. Конечно, не образец добродетели, но тебя в любом случае не обижу.

– Я знаю, командир.

– Вот и прекрасно! И еще, сделай одолжение, 'командир' - это для посторонних или во время вылазок на Проклятые земли, а когда мы дома, зови меня по имени. Мне будет приятно.

– Хорошо, Ник, - промурлыкала девушка, помахивая хвостиком.

Мы еще немного посидели молча. Рыжая окончательно разомлела от моих поглаживаний и почесываний, а я наслаждался моментом, впитывая эмоции детского счастья, которыми щедро фонтанировала Лисенок. Но все хорошее быстро кончается. Мой желудок жалобным кваканьем напомнил, что одними чувствами сыт не будешь. Девушка, услышав глас моей утробы, тихо хихикнула. Затем ойкнула, вскочила, будто ужаленная, лишь чудом не наступив на остов будущей корзинки, подбежала к печке и выудила оттуда глубокую миску. Оказывается, Дар оставил мне от обеда порцию тушеной картошки с мясом и велел накормить, если я проснусь в его отсутствие, да только Лисенок за переживаниями совсем забыла об этом.

Мысленно отдав должное предусмотрительности Ушастика, я предложил Мурке присоединиться. Большая кошка еще не успела проголодаться и ответила отказом. Ничуть не огорчившись, я быстро опустошил тарелку. Несмотря на то, что картошка была переварена и по консистенции напоминала пюре, а мясо наоборот - получилось жестковатым и намертво застревало в зубах, еда показалась мне настолько вкусной, что я едва не вылизал посудину. Хотя и отметил, что повар из братишки не такой хороший как зельевар - вот же парадокс.

Насытившись, я поблагодарил радостную девушку. Судя по эмоциям, Лисенок всерьез надеялась на еще одну порцию обнимашек, но не судьба - на кухню заявилась остальная часть нашего семейства, и рыжая постеснялась прилюдно напрашиваться на ласку. Волосы Вики были расплетены и густым водопадом закрывали лопатки, шерстка котят поднабрала пушистости и выглядела потрясающе, а Дар нес в руках котелок со свежей рыбой. Вопрос о том, где они изволили пропадать, отпал сам собой.

– Как самочувствие? Голова болит?
– поинтересовался Ушастик, увидав сытого и довольного меня.

– Нет, все как рукой сняло. Я же говорил!

– А в теле никаких странностей не ощущаешь?

– Двигаться непривычно, - честно признался я.
– Это чувство появилось еще утром, но было вполне терпимым, а сейчас - просто гаси свет! Постоянно ловлю себя на мысли, что меня запихнули в чужое тело. Правда, ходить я не разучился, как в случае с Муркой, но локтями углы задеваю.

– Ожидаемо, - кивнул Дар и повернулся к орчанке: - Вика, возьми на себя приготовление ужина. А мы с Ником займемся тестами.

– Погоди минутку. Дорогая, можно тебя на пару слов?

Поднявшись, я подхватил супругу под локоток и потянул за собой к выходу. Отойдя подальше от окон, чтобы нас не услышали, я спросил:

– Вика, зачем ты над бедным ребенком издеваешься?

– Ты сейчас о ком?

– Я о Лисенке, которую ты своими нотациями довела до истерики.

– Ты шутишь?
– удивленно вскинула брови орчанка.

– Да какие тут шутки!
– возмутился я.
– Перед вашим приходом мне пришлось добрые полчаса успокаивать рыжую, убеждая, что прогонять ее из нашей компании никто не собирается. У меня рубашка до сих пор от слез мокрая, можешь пощупать! Что ты ей такого ляпнула?

– Да ничего особенного! Даже не ругала за ее утреннюю выходку. Только объяснила, что недопустимо вмешиваться в конфликт, причин которого ты не понимаешь. Ну и вскользь заметила, что в искательских командах тех, кто идет против власти командира, как правило, вышвыривают без лишних разговоров.

– Вот как? А ты случайно не подумала, что для Лисенка снова остаться в одиночестве смерти подобно? Что больше всего на свете она боится оказаться никому не нужной?

Вика в ужасе распахнула глаза. Похоже, это ей на ум не приходило. На меня плеснуло волной эмоций, которая послужила неопровержимым доказательством факта пробуждения у меня способностей эмпата. Ведь если в случае с рыжей появление чужих чувств еще можно было списать на мариланьи приемчики, коими Лисенок могла пользоваться, даже не осознавая этого, то теперь, когда я услышал эмоции супруги, даже не касаясь ее тела, спорить с фактами было бесполезно.