ВИА «Орден Единорога»

«Третий день с неба течет вода, очень много течет воды. Говорят, это как всегда, говорят, так должно быть здесь.

Но знаешь, каждую ночь я вижу во сне море.

Знаешь, каждую ночь я слышу во сне песню»… — пропел вдруг все тот же нежный девичий голос. Рэн почувствовал, рядом кто-то стоит. Это были мужчины с балкона. Рэн с вызовом поднял голову, но в лицах окруживших его не было агрессии, только доброжелательное любопытство.

— Ну что, доброе утро, последний герой, — Все трое были в джинсах, всем было где-то лет по двадцать пять, но на этом и на общем выражении лиц, их сходство и заканчивалось. Ах, да, все были значительно выше среднего роста. И еще же: у всех были длинные волосы, забранные в конские хвосты. И все при этом были ярко индивидуальны: один просто мощен, длиннорук, с остро вырезанными трепещущими ноздрями красивого носа, теплыми серыми глазами и длинными ресницами; второй не только больших размеров, но и полного сложения, с тонкими правильными чертами лица и изящными, округлыми руками; третий худ, угловат, плечист, хищнонос и искристоглаз. Еще у него были борода и усы. Откроем для читателей всю иронию ситуации: все трое были молодыми писателями, работающими в стиле фэнтэзи. Правда, эта самая ирония открыта пока только читателям.

И молодая женщина, стоящая сейчас на все том же балконе, жена одного из мужчин, тоже писатель фэнтэзи. Вот такой прикол.

— Пригласите юношу войти, у него весь левый бок в кровище, — Ася Лученко тяжело вздохнула: постоянно пихая героев своих произведений из огня да в полымя, за своего мужа и его друзей она всегда боялась катастрофически, а ситуация намекала на неприятности и опасности. Впрочем, Асю можно было и простить за такую непоследовательность: на счет своих героев она точно знала, что все всегда закончится хорошо, уж она-то постарается, не постесняется столь презираемого серьезными писателями хэппи энда, а кто ей гарантирует то же, когда речь идет о ее родных?

День, как день.

Только ты почему-то грустишь.

А вокруг все поют,

И только ты один молчишь…

Солнце светит и растет трава,

Но тебе она не нужна,

Все не то и все не так,

Когда твоя девушка больна…

И хотя слова у песни были грустные и очень в тему, мелодия была такой светлой, теплой и беспечальной, как это летнее утро. И казалось, в этом чужом мире открылась дверца в какой-то немного иной мир, хотя вроде бы Рэн остался все там же. Впрочем, некоторые люди считают, что сколько людей, столько и разных миров, существующих параллельно и лишь иногда соприкасающихся или пересекающихся. По крайней мере, Рэн еще не осознал, но почувствовал, что, возможно, и Битька, и Цой, и Шевчук и другие все-таки имели какие-то причины любить этот мир.

Солнце светит, и растет трава.

ГЛАВА 22

Я гляжу в чужое небо из чужого окна,

И не вижу не одной знакомой заезды.

Я ходил по всем дорогам и туда и сюда,

Оглянулся и не смог различить следы…

Рэн, понурясь сидел посреди не очень большой, но светлой и оттого просторной комнаты. На стенах здесь тоже, как и у Павла, висели картины, но были они в рамах и какие-то яркие: оранжевые, зеленые, золотистые, населяли их цветы, девушки в цветных платьях и всякие непонятности. Все это летало и пело.

— Ну, ребята, я даже не знаю… тут врача надо… — задумчиво хмурясь, говорила женщина, обтирая одеколоном кровь с плеча покорного О' Ди Мэя.

— Ну, Асенька, судя по всему, у врача молодой человек был. Повязка была весьма профессионально наложена, — рассудительно проговорил возлегший прямо на полу возле дивана полный мужчина, представившийся Борисом.

— Да, свежих ран вьюнош заработать не успел, — с кухни, где ставил вместо чайника, какого в хозяйстве видно не было, кастрюлю воды кипятиться, успокоил жену здоровяк Родион. — Димон, ты у нас один профи, взглянул бы на увечье.

Худощавый, бородатый Дима развел руками:

— Я ж гидробиолог, а не врач. Ну ладно, давайте посмотрю что-то… Ну че ты? Плюти-плюти-плют? — обратился он уже к юноше, присев рядом с ним на корточки. — Что в драку-то полез? Ты что, первый раз, что ли, с такими отморозками столкнулся?

— Ну что ты к парню привязался? Аська тоже все порывается повоевать с этими писунами. Тогда взяла фотик и говорит им, что, мол, фотокорреспондент и завтра их снимки в бесштаном виде будут в газетах.

— И что? — скептически поинтересовался Борис.

— Ты прав! И все! — обернулась к нему Ася, скорчив рожицу. — Позировали как звезды «Плейбоя». Рон, приготовь парню чаю покрепче, он бледен, как Фродо в экранизации «Пластилина с кольцом». Это так наш сынище «Властилина колец»называет.

— Что, уже посмотрели? — с гиперболизированной завистью простонал Борис. — Без меня успели! И, наверняка, у родителей кассету оставили, мне не принесли!

— Ты же сам плевался по поводу качества и клялся только лицензионку смотреть, — справедливо возмутился хозяин. — А теперь слюнями давишься, да? Кстати, вещь даже превзошла все мои ожидания. Здорово вообще.

— Честно говоря, я книгу так и не сумела осилить, а фильм на одном дыхании смотрится…

— Ага, там главного героя просто красавчиком сделали: глаза на пол-лица, — засмеялся Родион, обнимая жену.

— Ну, а что? Женщинам тоже интересно должно быть смотреть, а ваши кошмары и вояшки — нам неинтересно. Какую-то бы футболку поприличнее найти… Или я эту застираю, а ты пока так посидишь? — обратилась женщина уже к Рэну. — Ну что вы, молодой человек, такой потерянный? — незаметно она пригляделась к глазам Рэна: не расширены ли зрачки, впрочем, это пустое, в таком состоянии у человека итак может быть повышенный выброс адреналина.

— Может, на юношу произвели неизгладимые впечатления фантастические события последних дней? — улыбнулся ободряюще Родион.

— А что такого-сякого произошло в вашем славном городе? — оживился Дмитрий, который был единственным из присутствующих приезжим. С Родионом пермяк Дима познакомился на семинаре молодых писателей России, где откровенно скучали бы месяца три назад, если бы не нашли друг в друге приятелей для своих «игрищ и забав». Сейчас Дима, как человек не обремененный семьей и решивший уже проблему материальной зависимости за счет контрактов и гонораров, время от времени навещал провинциальный Солнцекамск, благо в соседнем еще более провинциальном Солонье жила его мама.

— У-у! — в голос воскликнули жители города С. — Это просто твой «Парк Пермского периода»какой-то. То ли пришельцы, то ли ушельцы, то ли черти, то ли ангелы, то ли бэтмен, то ли черный плащ с компанией… Домового ли хоронят, ведьму ль за муж выдают! По слухам, некто, а точнее, некты занялись то ли очисткой города от неблагополучных элементов, то ли повышением местной культуры, то ли насаждением на нашей не благодатной почве вечных заповедей: «…не убий, не укради, не продавай пива несовершеннолетним».

… — По-моему, этот барашек и мяукнуть не успел, как ему шашлык пришел, — это глубокомысленное замечание Шеза, заставило Санди вскочить с белого пластмассового стула и позорно опорожнить свой желудок прямо в белые пушистые шарики одуванчиков дорожной обочины. Мрачно поглядывая на погрузившегося в застенчивую задумчивость черноволосого носатого кулинара, он умылся из повешенного тут же на железном столбике умывальника: настроение из достаточно безмятежного перешло в то задумчивое, после которого сэр Сандонато обычно начинал свои личные крестовые походы против чего-либо антигуманного.