Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Вид на битву с высоты
Шрифт:

– Почти никого не осталось, – сказал Дыба.

– Дорога на город открыта, – сказал командир.

– Дайте мне карту, – приказал человек во френче, срывая с ящика карту комполка и отбрасывая ее в грязь под ногами. – Смотрите, паникер! Мы с вами находимся здесь.

Он ткнул пальцем в карту. Коршун смотрел ему через плечо.

– Ваш командный пункт находится далеко в тылу. А ваши соседи – вы видите, где ваши соседи?

Коршун понял, что и в самом деле его полк отступил куда далее других. Потом он понял, что человек во френче врет. И карта у него лживая. Он проходил вдоль реки и видел там ублюдков, которые грабили трупы,

а по карте Шейна получалось, что тот плацдарм удерживает соседний полк.

– Вы трус, и я вас разжалую! – закричал начальник разведки.

Коршун сделал движение вперед, чтобы возразить, но Дыба потянул его за рукав назад.

– Лишь старые заслуги удерживают меня от того, чтобы расстрелять тебя и бросить крысам на растерзание, – продолжал граф Шейн.

– У нас не было людей, – упрямо сказал командир полка.

– Ни у кого нет людей. Но другие держатся. Командиром полка временно оставляю бригадного генерала Вайду, – сказал Шейн, сделал шаг вперед и снял маску, чтобы все видели его лицо. Лицо как лицо, усталое, с пышными поникшими усами.

– Но от этого людей не прибавится, – упрямо сказал комполка.

– Вы будете заместителем Вайды. Больше ни шагу назад!

Граф Шейн кинул взгляд на Вайду, будто между ними было все обговорено, положил ладонь на карту и сказал:

– Цифры по потерям я желаю иметь немедленно.

– Мы их пока не знаем... – начал было командир полка.

– Времени на разговоры у нас нет. Все командиры расходятся по своим подразделениям и выясняют: сколько у них людей и где они прячутся? Со своей стороны, я должен вам сказать: к нам уже идет пополнение. Хорошие ребята, профессионалы. Солдаты милостью божьей. И если мы все вместе возьмемся за дело, то победим. Вопросы есть?

Коршун сказал:

– Они захватили наш лазарет, кого убили, кого увели. Я думаю сделать набег – попробовать выручить по крайней мере медперсонал.

– У тебя там баба? – спросил граф Шейн.

– Не в этом дело.

– Обычно в этом. Но мы с тобой это обсудим. Сегодня, к сожалению, сделать этого не удастся. Мы не знаем даже, когда будет объявлен следующий боевой период. А набеги вне периода запрещены.

– Но у нас раненые, – сказал Дыба.

– Я уже распорядился, – сказал граф Шейн. – Сейчас подтягивают тыловой лазарет. Он будет здесь с минуты на минуту.

Он подошел к командиру полка, который понуро стоял в стороне, обнял его за плечи и добавил:

– Держись, старина. Мы с тобой еще повоюем. Придешь в себя... дадим тебе дивизию.

Граф Шейн выпрыгнул из канавы и пошел над их головами. Он шел быстро, наклонившись вперед, как Петр Первый на картине Лансере. Это сравнение, ворвавшееся в голову Коршуна, испугало его полной непонятностью.

– Чего стоите! – прикрикнул на командиров новый комполка. – Бегите к себе, наводите порядок. Война продолжается с переменным успехом.

Часть III

ГАРИК ГАГАРИН

Металлическая дверь рефрижератора со скрипом поехала в сторону, в вагон влился неяркий свет пасмурного дня, и внутрь легко влез крепкий мужчина в странном костюме – кожаной куртке, кожаных же штанах, заправленных в башмаки, на плечах вместо погон были широкие округлые металлические чашки.

– Как доехали, мальчики? – спросил он весело. От него исходило веселье, будто сейчас позовет всех играть в футбол.

В рефрижераторе началось смутное движение, люди словно просыпались после пьянки,

садились, старались встать, кто-то застонал.

– Ну без этого, без этого! – Человек в кожанке ходил между лежащими людьми, легко и небольно постукивая по головам и плечам кончиком трости. – Вылезаем, строимся – и в баньку. Некогда нам здесь разлеживаться.

У меня было глубокое убеждение, что все это ко мне не относится, это был какой-то явственный, но все равно нереальный сон, и разговор шел о других людях. Даже когда этот мужик подошел ко мне и подтолкнул меня носком башмака.

Я не двинулся.

– А ну, хватит! – вдруг закричал мужик в кожанке. – Всем вставать и на построение. Что я, до вечера здесь с вами буду беседы проводить?

Он говорил так, что надо было его слушаться. Он угрожал, а мы могли только огрызаться. И потом, он знал, что нам надо вылезать из вагона, нам надо строиться, нам надо что-то делать. А без него я не имел представления о том, чем мне надо заниматься и вообще где я оказался.

Еще одна физиономия заглянула в вагон.

– Ну что у тебя, Гриль? Вылезают?

– Сейчас вылезут, куда они денутся, – ответил Гриль.

Неожиданно его трость снова ожила. Она перестала неуверенно подталкивать нас, а принялась толкать, пинать, бить, стегать – ребята закрывали от нее голову, отстранялись и ворчали, а Гриль как бы раззадоривал себя:

– Давай! – кричал он. – Давай-ка!

Я смотрел на лица моих товарищей по несчастью и видел, что они не только не понимают, что с ними происходит, но и не стараются понять – это были лица наркоманов в глубоком отпаде.

Интересно, я такой же? Впрочем, я и должен быть таким же. Почему – я пока не мог вспомнить, но не расстраивался, потому что потом все вспомню – я ведь здесь не случайно? Мною владело олимпийское спокойствие – если что-то происходит, то так и надо.

Вот уже первые спрыгивают на землю, а тот, второй мужик, что ждал внизу, гонит их прочь. Меня тоже выгнали из вагона и погнали прочь, впрочем, дрались они не очень больно, и я на них не обижался.

Я обернулся и удивился – ведь мы только что были в рефрижераторе, а никакого рефрижератора я не увидел – только большой амбар, дверь в который находилась на уровне груди. Именно из этой двери и выпрыгивали мои спутники по путешествию. Какому путешествию? Куда мы путешествовали? Я должен спросить об этом? Нет, я должен вести себя как все. Я совершенно не представлял себе, кто я такой, как меня зовут, почему я тут оказался, но в то же время был уверен, что не должен отличаться от других – отличие от других очень опасно.

– Ну и команда, – сказал второй мужик. Он тоже был в кожаном костюме, но у него были высокие сапоги, а на перевязи висел в ножнах меч – слишком большой, чтобы быть игрушечным.

– Чепуховина, – сказал я человеку, который шел рядом со мной. – Какой еще меч?

– Чего? – спросил мой сосед. Лицо у него было пустое.

– Как тебя зовут?

– У меня имя есть, – ответил он.

– Какое имя?

– Имя... – Он задумался. И замолчал.

Мы шли рядом, а он вспоминал, как его зовут. Я стал осматриваться. Я понимал, что отличаюсь от прочих, кто был в вагоне. Мне все интересно, и даже тот факт, что я ничего не помню и даже не помню, как меня зовут, ничего не значил – я обязательно вспомню. Причем так вспомню, что никто не догадается. Так учил нас Михаил Степанович. Ага, вот и все вспомнил. А кто такой Михаил Степанович?

Поделиться с друзьями: