Вигил

Словно оглушенная девушка застыла, пытаясь осознать услышанное. Бранд хотел еще что-то ей сказать, но она не слушая его вышла на улицу и направилась домой. Экуэт. Красивая смуглянка Экуэт, оказывается, носила под сердцем ребенка Клавдия. Картина быстро собиралась в её голове, туда легко вошли все детали - частые отлучки Росция к дикарям и его последняя недельная поездка, после которой он вернулся сам не свой. Очевидно, Экуэт как раз родила. Дерьмо! Проверила все бутылки на столе. Пустые. Выпить хотелось невыносимо. Скорее даже запить. Так, чтобы на пару дней выпасть из реальности. Ей было бы легче, если он наговорил гадостей перед уходом, а не смотрел тем взглядом побитой собаки. Дерьмо! Мария смахнула тарелки и бутылки со стола, те с грохотом разлетелись по комнате, села на кровать и положив локти на колени обхватила голову руками.

Признаваться себе самой не хотелось. Желание было одно - залезть в раковину и не вылезать, пока не приедут имперские дознаватели. А они приедут. И вывернут наизнанку жизнь всего поселения, в том числе их связь с Росцием, и докопаются до её чувств. Соврать она могла кому угодно, но не себе. Мария знала, что умудрилась практически влюбиться в Клавдия, и насколько далеко зашло это практически узнает совсем скоро. Первым её одиночество нарушил Пекорис. Сколько она к тому времени сидела, застыв в одной позе, не знала. Старик устроился рядом и вздохнув, сообщил, что уже связался с Кастеллумом и к ним мчится префект Силий собственной персоной. Такой удар по корпусу вигилов! Конечно, с него спустят три шкуры, достанется и всем причастным.

– Я к Фаберусу. Патрулирование никто не отменял, - сухо сообщила Мария и подхватив армэфы вышла из дома.

Занять себя хоть чем-то, что может отвлечь. Надо чем-то себя занять! Декан подозрительно спокойно отреагировал на перенос патрулирования на более позднее время. Очевидно, был уже в курсе происшедшего. Подозрительно тихие Идо и Гай сопровождали её словно два конных изваяния. Первым не выдержал разговорчивый Ливидус:

– Если хочешь поговорить, то мы всегда тут.

– Спасибо, - тихо поблагодарила Мария и поспешила перевести разговор на Галлу, которая должна была родить со дня на день.

Постепенно Гай перешел на свои традиционные подначки Идо на тему того, когда уже Эда тоже забеременеет и достаточно ли друг старается для этого. Девушка была благодарна за их своеобразную поддержку. Товарищи как сговорившись обходили тему с вигилом и ограничились скупыми поздравлениями с вручением значка, что теперь красовался на рубашке Марии. Ливидус специально повел их долгим маршрутом и в поселение они вернулись, когда стало смеркаться.

В пустом доме на неё накатили воспоминания о Клавдии и она поспешила в душ лишь бы не смотреть на кровать, где они занимались любовью, и на стены, к которым прижимал её Росций в порыве страсти. Специально не зажигала свет и сидела в темноте, чувствуя, как сухой ветер из раскрытого нараспашку окна её комнаты сушит мокрые волосы. Скрип открывающейся входной двери она услышала сразу и неосознанно потянулась за лежащей на тумбочке Дэльтой. Отдернула руку, когда увидела появившуюся в проеме Марфу Никитичну. В одной руке та держала корзинку со своей восхитительной выпечкой, а во второй бутыль.

– Маруся. Девочка моя, - жалостливо и тихо произнесла женщина, поставила свою ношу на кровать и обняла Марию.

Девушка сглотнула ком в горле и зажмурилась. А потом они с Марфой распили на двоих бутылку ядреного Кранукского самогона и заели его вкусными булочками. Оказалось, Марфа Никитична в курсе её близких отношений с Росцием и уже чуть ли не готовилась к их свадьбе, обозвала вигила по-руски козлищем и бревном недотесанным, чем вызвала приступ истерического хохота у Марии. На следующее утро сжалившись над похмельной Квинтиус префект лично заявился к ней домой и сообщил, что у Колонии на Озере теперь новый вигил. Им назначили Марию Квинтиус.

Часть четвертая