Вихрь переправ

Но при всём величии и воистину гигантском пространстве воздух в чудном помещении стоял спёртый, с привкусом пыли и старости. По всей вероятности, окна здесь отворялись редко.

Друзья не смели сделать и шагу, с любопытством вглядываясь в интерьер зала.

– Сколько здесь книг! – с восторженным придыханием прошептала Юна. Её приглушённый голосок взлетел к расписному потолку и дробным эхом разошёлся по углам. – И какие у них обложки! Да этим фолиантам не одна сотня лет, наверняка.

Вдоль забранных тёмно-синим бархатом и красным шёлком стен, высились книжные шкафы – сами по себе произведения искусства. Тёмное резное дерево с сотнями затейливых деталей и инкрустацией всевозможных самоцветов. С полок взирали на посетителей плотно уставленные массивы книг с разномастными корешками из кожи. На некоторых скромно поблёскивали цветные каменья и полустёртая позолота. Юна не сомневалась в том, что украшения фолиантов благородного происхождения. Вблизи одного из таких шкафов стояла деревянная стремянка на колёсиках.

– Всё-таки пришли, – раздался тихий, скрипучий, и как показалось Матфею, недовольный голос. – Вы хоть знаете, сколько можно было чаю выпить за то время, что я вас ждал?

Ворчливый голос принадлежал старику, сидевшему справа от гостей в массивном, с золотой вышивкой, синем бархатном кресле. Его собственно и не заметили, так сильно он сливался своим обликом с интерьером залы.

– Много? – рискнул спросить хозяина окружавшей его роскоши Эрик.

– Достаточно, чтобы захотеть в туалет, сударь, – холодно и высокомерно изрек старик, сделав особое ударение на слове «сударь». – А в мои годы не набегаешься по лощёным ступеням. Туалет-то внизу.

– Так вы бы нас внизу бы и ждали, так было бы проще всем – вам и нам, – просто сказал Виктор. Его не смутил невежливый тон хозяина.

– Это невозможно, сударь! Приёмная-то здесь, – капризно воскликнул ворчун. – Да и как я могу что-то сказать, не заглянув в суть сосуда жизни?

На несколько секунд повисла пауза, да такая тягостная и тихая, что, казалось, вздохни и услышишь эхо в конце зала.

– Ладно, раз пришли, выслушаю, – старик с тяжким вздохом встал с кресла и неуклюже семеня, поплёлся к тому возвышению, на котором стоял загадочный аквариум. – Не люблю попросту терять время.

– А мы, значит, любим, – язвительным шепотком бросил Матфей Виктору.

– Кто хозяин птицы? – осведомился всё также не любезно Счетовод.

– Я, но я не хозяин Гамаюну, – отозвался Матфей и с горячностью, вспыхнувшей в ответ на желчь старика, добавил. – Я его союзник.

Гамаюн одобрительно каркнул и впервые посмотрел на юношу, как тому показалось, уважительно.

– Без разницы мне ваши иерархии, – продолжал нудствовать старикан. – Одни ходят на двух ногах, остальные же им подчиняются. Ничего мудрёного.

Приблизившись к аквариуму, в котором, как и подозревалось, не было воды, зато было много всякой растительности, ребята смогли лучше разглядеть старого брюзгу.

Счетовод – сама несуразица – был под стать своему дому. Невысокий и полнотелый, он казался вылепленным из частей тел разных людей. Округлое, обрюзгшее тело с приличным брюшком и вполне женскими грудями сидело на коротких свиных ножках, правда, без копыт. Хотя, если бы таковые имелись, это не слишком бы изумило гостей. Шаровидная голова на короткой шее, ну точь-в-точь шар для боулинга, достойная тела, блестела широкими пролысинами, тщетно прикрытыми жидкими белёсыми от старости волосами. А лицо походило на белую истрескавшуюся восковую маску, подтаявшую от тепла. Щёки старца оплывали брылями по бокам рта, и оттого казалось, ещё немного, и они попросту стекут каплями воска на пол.

Одежда Счетовода причудливая и яркая не в меру, шла ему, как никому. На тучном теле свободно сидел длиннополый кафтан, ладно скроенный из синего атласа. С небольшим запахом на левую сторону кафтан украшался золотыми петлицами и перламутровыми пуговицами в них, кружевами на полах и мелким жемчугом на запястьях рукавов. Воротник-стойка, богато сдобренный серебристо-золотой вышивкой, спереди открывался глубокой выемкой, из которой топорщился волнистый кружевной воротничок белой рубахи. Ноги коротышки обтягивали светло-зелёные лосины. Стопы же, очевидно в виду приличного возраста, довольствовались восточными туфлями с загнутыми носами, обшитыми ярко-пурпурным атласом, поверх которого вилась змейкой разноцветная вышивка вкупе с радужными бусинами.

«Персонаж ещё тот», – подумал Матфей и с усилием подавил подкативший смешок.

Прислужники заняли места каждый напротив угла безводного аквариума и замерли.

– Подойдите ближе, я должен как следует сличить вас с вашими близнецами в сосуде жизни.

Полные недоумения друзья приблизились вплотную к странному четырёхграннику из стекла, из которого в тот же миг раздалось слабое, но ровное сияние, охватившее всё его внутреннее пространство.

– Но там же улитки! – удивлённо и несколько брезгливо заявил Эрик, тыкнув пальцем в стенку террариума.

– Совершенно верно, сударь, – чопорно подтвердил Счетовод и тут же грозно прибавил, – впредь не смейте касаться стекла. Оно полностью выполнено из горного хрусталя и любой отпечаток пальца способен исказить увиденное за его поверхностью.

Эрик поспешно убрал руку, но при этом бросил на старика уничижающий взгляд. Счетовод его не заметил.

Сказать, что внутренность за стеклом кишела рогатыми моллюсками, ничего не сказать. Их там ползало миллиарды, если верить в точность статистики по учёту населения планеты. Всех возможных видов и размеров, с рисунками на раковинах и домиками причудливой формы эти брюхоногие сидели на травах, зарывались в бурую почву или лениво тащились по прозрачной стене кварца, оставляя за собою влажные шлейфы слизи.

– Зачем здесь столько улиток? – спросила Юна осторожным вкрадчивым голосом.

– Они не столько улитки, сколько двойники демоновых душ, – напыщенно пояснил Счетовод, переходя на «общий» язык. При каждом слове брыли его щёк забавно дёргались, ну прям бульдог, не иначе. – Сколько демонов проживает на Терриусе, столько улиток в этом аквариуме.

– И наши есть? – изумился Виктор.

– Я же сказал, что всех. Разве не понятно? – Узкие с нависшими верхними и отёкшими нижними веками глазки хозяина недовольно зыркнули на юношу.

– Да, но они разные. Отчего так? – спросила Юна вновь. Казалось её вовсе не страшил недружелюбный старикашка.

– Это же очевидно, – с гонором откликнулся на неё Счетовод, впрочем, посему видно было, что неприязненный вид у него напускной. Для острастки. – Самые малые – новорождённые демоны, большие – взрослые.

– А те, что с белым налётом на раковинах?

– Эти, у кого душа черна и полна гнили. Такие улитки страдают от налёта безнравия, постепенно разрушающего их дома. А у какого демона подходит к концу срок жизни – раковина улитки-близнеца трещит по швам и раскалывается в конечном итоге.