Вихри перемен

И у них действительно спаянный, дружный коллектив. Не подразделение, которое, как часто бывает в армии, держится только на командах и дисциплине, а коллектив людей, спаянных общей тяжелой и очень опасной работой.

Они только что пережили смерть товарища, которого сзади в спину застрелил в Вильнюсе литовский снайпер. Но не озлобились, не впали в испепеляющую ненависть ко всем «дерьмократам». И в любой ситуации вели себя сдержанно и разумно.

Сейчас их группу срочно собрали по тревоге. Погрузили в самолет. И перебросили с учебной базы в Краснодарском крае сюда на подмогу какому-то странному ГКЧП.

Их зашторенные автобусы спустились с Лыткаринского моста на автотрассу и неторопливо, вместе с колонной бронетехники поплыли в сторону центра столицы.

Москва, словно большое горячее сердце страны, бьется в лихорадке путча.

Грохочут гусеницами рядом с их автобусом танки. Натужно ревут моторами боевые машины пехоты. Из грузовиков показываются молоденькие лица солдатиков. Странным диссонансом выглядит лавирующий между этими серо-зелеными мастодонтами невесть откуда взявшийся красный «Запорожец» с привязанной на крыше дачной лесенкой.

А по обочинам стоят, нарушая мирный ландшафт, десятки вышедших из строя боевых машин. По двое-трое скучились в кюветах танки и БМД. А по ним лазят растерянные и чумазые мальчишки – солдаты советской армии.

Невеселые мысли одолевают Анатолия и его товарищей и тогда, когда они, наконец, уходят с основной магистрали и, преодолев Кольцевую, начинают окружными путями пробираться к своей городской базе. Что их ждет впереди? Какая задача? Какая судьба?

* * *

Засаду они организовали по всем правилам. Автобус отогнали в лесок. Поставили, как говорится, «под березовый кусток». Сами расположились за деревьями и замаскировались.

Анатолий Казаков, прежде чем занять свое расчетное место, отошел по нужде на десяток метров в сторонку. И уже оттуда удовлетворенно осмотрел позицию их группы. Сработано профессионально. Четко. Даже отсюда ничего не заметно. А уж с дороги, из машин – точно никто ничего не разглядит. И все бы хорошо. Задача поставлена. Выполнение ее начато удачно. А вот грызет его, зудит в голове тревожная неприятная мысль: правильно ли они делают? И как все это может обернуться?

Дело, собственно, в том, что по прибытии на базу усталый и слегка расстроенный, как показалось всем, командир сказал:

– Выдвигайтесь по Калужскому шоссе. Вот сюда! – генерал-майор показал на большой карте, куда надо выдвинуться. – Это Архангельское. Здесь по данным разведки сейчас находится Ельцин со своими соратниками. Из госдачи идет асфальтированная дорога в сторону Москвы. Километра три лесом. За деревьями укроетесь. Сделаете засаду. Если Ельцин со своими людьми захочет выехать из Архангельского, вы арестуете его. Остановите машину. И арестуете.

– Ну а если они не остановятся? Начнут сопротивляться? – спросил тогда командира Сергей Горчаков, которому было поручено руководить операцией.

– Тогда действуйте по обстоятельствам…

– По обстоятельствам – это как? – захотел уточнить Сергей. И на лице его появилось недоуменное выражение.

– Так! – неопределенно ответил генерал. И это «так!» прозвучало одновременно угрожающе и как-то беспомощно.

Казаков, тоже приглашенный на совещание, подумал: «Что-то здесь туманно. Собрались люди военные, привыкшие к вещам однозначным, простым и ясным. А тут “по обстоятельствам”. Командир не хочет брать на себя ответственность. Наверное, и те, кто дал ему этот приказ, – тоже. Очень похоже на Тбилиси. Сначала приказывают, а потом от своих слов отказываются».

Видимо, сообразив, что нельзя отпускать людей с такими установками, Карнаухин добавил от себя:

– На месте определитесь. Если что не так, сообщите мне по рации. Тогда и примем решение. – И так резко: – Все свободны! Выполняйте!

– Есть!

Они, конечно, щелкнули каблуками в кабинете начальника, но по дороге из Москвы долго недоумевали над странными формулировками приказа. И выглядывая из-за занавесок автобуса, переговаривались между собой.

Всю жизнь им вдалбливали, что дисциплина прежде всего. И их задача – любой ценой выполнить приказ. Приказ, который не обсуждается. А тут вот приходится думать. И от этого в головах полный раскардаш. И опасение, что на них в очередной раз скинут преступление или ошибку политиков.

Опять улицы. Пыхтя и чадя, с грохотом, теперь уже навстречу им все еще тащится в город боевая техника. Правда, заглохшие, сломанные танки и БМП уже не стоят в кюветах и на обочинах. Видно, по чьему-то распоряжению их стаскивают в отдельное место. На стоянку возле Хованского кладбища.

На месте установили связь по рации. И стали ждать.

Анатолий удобно устроился на плащ-палатке в передовом дозоре. Рядом с ним лежит в кустиках старший лейтенант Мишка Петров.

Их задача, заметив на шоссе машины, сообщить группе захвата, что объект выехал. А затем, в случае необходимости, бежать к месту остановки. И действовать по обстоятельствам.

Казаков прикладывает к глазам окуляры мощного двадцатикратного морского бинокля. И сразу все приближается на расстояние вытянутой руки. Пустынная дорога, по которой в сторону госдач медленно-медленно ползет одинокий велосипедист-грибник. Кусты брусники с соблазнительно выглянувшими из-под листочков ягодами. Серая птичка-невеличка, присевшая на придорожную сосну.

Лесная тишина неожиданно прерывается кукушкой:

– Ку-ку, ку-ку!

По детской привычке капитан Казаков начинает считать. И в это время где-то со стороны Москвы слышится далекий звук мотора. Оживает рация. В наушнике слышен голос Горчакова:

– От Москвы следует персональная «Чайка» президента РСФСР. Пропускаем!

Через минуту мимо них, шурша по серому асфальту шинами, проплывает нарядная черная с никелированными стальными бамперами и молдингами «Чайка». В бинокль он совсем рядом видит напряженное лицо пожилого водителя.

И снова тишина. Ожидание. Но теперь уже не спокойное, расслабленное. А тревожное, напряженное, готовое взорваться криками, выстрелами, стонами раненых.

Анатолий смотрит на свои командирские часы с большой красной звездой на циферблате. Девятнадцатое августа. Почти полдень. Хочется есть.

И раз! Лес гудит. От Архангельского этот гул летит прямо на них. Через секунду в окуляры бинокля он видит несущуюся на огромной скорости автоколонну. Впереди кортежа две черные «Волги». За ними та самая «Чайка». И сзади нее еще несколько разномастных легковых машин.

На всех укреплены и гордо развеваются трехцветные российские флаги.

Колонна приближается. Казаков, от волнения что ли, коротко шепчет в микрофон рации:

– Едут!

И встает, замирает в тревожном ожидании. Что сейчас будет?