Вика и ее эзотерика

Вообще, университет – классная школа, где человек действительно раскрывается. Я так думаю. Послушайте, в школе на нас много давят. Подавляют, что ли. Нам говорят, что мы должны закончить обучение, иначе не найдем работу (кто бы подсказал, что половина из нас все равно ее не найдет или найдет, но не по образованию?). Родители. Учителя. Плюс отношения с ребятами со школы, одноклассниками. Школа, особенно в подростковом возрасте – это как естественный отбор, со своими, волчьими законами. Или ты, или тебя. Жесткая школа жизни. Кто-то ведь действительно ломается. Кто-то терпит издевательства отовсюду, в том числе, от своих одноклассников. У нас был военизированный класс, который, скорее, напоминал пьяных солдат на оккупированной территории. Ремень на плече, развязный шаг и абсолютно отвратительное отношение к тем, кто младше или слабее. Да скажем честно, это были обыкновенные гопники в военной форме. И как человеку не сломаться в такой ситуации? В них ведь не было ничего из офицерской чести. Они могли спокойно бить человека вдвоем, втроем. «Школьные годы чудесные»? Да как бы не так. Смехота.

Университет – это уже другое. Здесь всем на тебя все равно. Хочешь – учись. Не хочешь – уходи. Творческая и внутренняя свобода. Студенческие фестивали. Студенческие вечеринки. Смекалка на экзамене, когда ночью гулял, а утром – оно. А ты не знаешь. Ничего, вообще. Интересные люди. Твои, собственные победы. Твоя, собственная ответственность. Универ – это отдельная жизнь.

"Все, Лехтонен, хватит болтать". Сказала я себе. Пора собираться в дорогу.

Какой же он будет, путь к моей, собственной эзотерике…?

Apua.

***

Записки непутевой дочери. Лист шестой, отрывной.

Поезд в Вальгаллу.

Честно, в детстве я часто ездила на междугородних автобусах – таких у нас много. Проводила некоторое время у родителей Финки. Иногда это было весело (поездки), иногда очень холодно. Так, что порой я вставала после шести часов езды и еле ковыляла на своих кривых ногах. Один раз ехала даже больше десяти часов – это было ужасно. Один раз – лежа, на заднем сиденье, потому что в ночном автобусе нас было всего трое.

"Как ты там, красавица?" Кричал мне водитель. Я аж просыпалась. Смотрела, никого больше нет, ну, значит, красавица – это я. Гран мерси.

"Нормально!". Кричала ему в ответ, ибо мотор ревел как бабушка, когда у нас бардак дома. "Ещё бы джакузи, да мулата покрепче. Душу мою северную отогреть. Можно было бы".

"Можно Машку за ляжку ". Дежурно отвечал водитель и на этом наш великолепный диалог заканчивался. Ну, я же не Машка. И за ляжку меня хватать не надо. Я нервная.

О, а эти влюблённости в автобусах, помните? Вы так мило переглядываетесь, я уже представляю нашу свадьбу, а потом этот мерзавец выходит на следующей же остановке. Ну, не сволочь? А междугородние автобусы-это же совсем другая история. Тут вы 6 часов вместе. Уже все серьёзно. А он выходит на город раньше. А представляете, у него так же? Думает: "Эх, красотка". Ну, ладно, симпатичная. Думает:"Эх, симпатичная. А я выхожу". А я ему мысленно: "Пока, красавчик. Хорошо было нам вместе". Разбежались – разошлись.

Вообще я почему-то всегда влюбляюсь не в тех. Кто-то выходит раньше на остановке. Кто-то едет дальше,а я выхожу в своём городе. А как-то ехала, жутко замёрзла, а тут входит контролер, и как посмотрит. Прям душу отогрел. Я прочитала имя фамилию на бейдже, потом нашла его в социальных сетях, а он мне: "Вы кто?". Представляете?! Кто. Конь в пальто. Иди ты. На вокзал свой.

Ну и завершая тему моих коротких романов, скажу, что была целых 5 минут влюблена в медбрата, ещё в далёкой юности. Ну, гарный был хлопец. Правда. Я ему : "А чего сегодня вечером делаете?". И глазками так, хлоп-хлоп. А он мне: "На живот ложись, штаны спускай". Я думаю, воу воу, так сразу?!" Так этот гарный шарахнул мне витамины так, что я потом сутки на батарее сидела. Рассасывалась. Ну их, медбратов. И любовь их, как шприц острую.

***

А в это свое путешествие я ехала на электричке и тоже долго. 6 часов. Электричка, надо сказать, страшно неудобная. Кресла близко друг к другу, так, что ноги сильно не вытянуть, если кто-то напротив сидит. И прям мечта бабушки, которая всегда ругается, что я сутулюсь. Прямые и жёсткие. Причём если первые два пассажира, рядом со мной и напротив, были еще терпимые- женщины бальзаковского возраста, то третий -явно подросток, лет, наверное, 17. Это дитя тик-тока шарахнуло свою сумку на моё место. Ну, я ему: "Сумочку уберите, пожалуйста, молодой человек". А он как бы не слышит. Слушает в наушниках свою лабуду (по-любому там не Scorpions, точно нет). Я ещё раз: "Сумку уберите, товарищ ". Это чудо снимает наушник и говорит:" Мне некуда ставить, пересядьте на другое место". А я такая, захлебываясь от возмущени, торжественно, взмахнув руками: " И это неправильный ответ! Ваше очко улетает в зрительный зал!". Хватаю его сумку, кидаю ему на колени и плюхаюсь на свое место. Вот, понимаешь. Молодёжь пошла. Вообще! Я высокомерно хмыкаю, втыкаю наушник и наша беседа завершается.

Moi.(Пока)

***

Так, полная тревог, переживаний, что я очень долго буду вне дома и моей огромной семьи, я доехала до нужного города. Ну, по крайней мере, мне так показалось. Все начали выходить, и я вышла, ибо объявление остановки прослушала. Понадеялась на стадный инстинкт и жестко просчиталась.

Город оказался не тем. Вот тогда меня охватила паника. Признаюсь честно: я полный топографический кретин, и даже в своем городе разбираюсь плохо. Папа говорит, что это у нас семейное. Минут десять я в панике металась по вокзалу, пытаясь выяснить, когда следующий транспорт до нужного мне места. Но уже была ночь, и билетов не продавали. Оставалась одна надежда-такси. А их не было. А ехать ещё прилично.

– Здравствуйте, вы такси? – Кинулась я к ближайшей машине у вокзала. Водитель, парень лет 30, придирчиво осмотрел меня и мою сумку. Ну, да. Белую шапку с пумпоном по-любому оценил.

– Такси, такси. – Как-то не очень уверенно ответил он. – Куда ехать-то надо?

– Далековато. – Назвала я город.

– О, это дорого тебе обойдётся. – Парень назвал сумму. Много. Но ночевать на вокзале страшно не хотелось. – Едем?

–Да.

– Деньги вперёд.

– Хорошо. – Шмыгнув носом, я отсчитала несколько купюр и передала водителю. – Только я сейчас поесть куплю, хорошо?

–Давай. – Зевнул парень. – Сумку можешь в машине оставить.

–О, спасибо!. – Закинула я свою поклажу на заднее сиденье и кинулась к ларьку с едой, когда за моей спиной захлопнулась дверь, взревел мотор, а машина умчалась в даль.

Я замерла. Это все произошло мгновенно, будто в кино. Вот, даже проворачиваться было страшно. Ноги просто отнялись, в животе заурчало. Вика, какая же ты, блин, дура. Дура, дура, дура! Идиотина!

Я подняла голову на фонарь, освещавший пустынную привокзальную площадь и сняла шапку, чуть не плача. Мертвая тишина. Только скрипнул снег под ногами. Мои вещи, деньги и телефон остались в сумке. При мне несколько купюр на еду и паспорт, который я положила во внутренний карман пуховика. Все. И незнакомый город, ночной. Больше ничего.

Дура! Я сжала кулаки и, взвизгнув от злости на саму себя, развернулась, а потом поскользнулась и шарахнулась прямо на припорошенный снегом лед. Еще ногами так смешно взмахнула и крякнула, вжух. Бум. И лежу такая, на небо смотрю. А оно красивое, все в звездах. Синее. Вон, уже Рождественский Козел проплыл, со своими оленями. Хоу-хоу-хоу.

Пап! По-моему, у меня проблемы.

***

Записки непутевой дочери. Лист отрывной, седьмой.

Мотыга и еда – как смысл жизни. Отель «Сердитая шайба».

Вот и лежу я, значит. Чувствую, что голова жутко раскалывается. А встать не рискую. В чем смысл вставать, если опять могу упасть? Как бы скользко. Вот тебе и эзотерика. Зачем вставать если рискуешь снова упасть. Глупая какая-то философия. Так можно всю жизнь пролежать. Тогда это не эзотерика. Это фигня какая-то. Вот.

Лежу я, значит, и слышу шаги. Скрипит кто-то по снегу, идет ко мне. Товарищи, если вы грабить, то у меня осталась только моя совесть. И то, частично. Как может остаться-то, чего никогда не было, ААА-ХА-ХА-ХА. И вот человек тихо подходит ко мне, а я не открываю глаза. Помните, как в памятке про медведя? Если притвориться мертвой, он уйдет. Я так делаю, когда мне не хочется с человеком говорить, а он говорит и говорит. Говорит и говорит. Обычно работает.