Викинги

— И если все так, как вы говорите,— сказала Йива,— что вы можете давать представления только в присутствии человека королевских кровей, то не­ужели я не могу считаться таковой в не меньшей степени, чем любой мелкий ирландский король?

— Конечно, можешь,— поспешно сказал Фели­мид,— никто не _иможет называться так с большим правом, чем ты, Йива. Но есть еще одно препятствие, не позволяющее нам выступать здесь, и если ты на­берешься терпения выслушать меня, я объясню тебе, как обстоит дело. Знай же, что мой пра-пра-пра-пра-прадед Фелимид Козлобородый, в честь кого я был назван, был самым знаменитым шутом во времена, когда король Финехта Пирующий был старшим коро­лем в Ирландии, и он был первым в нашей семье, кто стал христианином. Однажды случилось так, что, пу­тешествуя, Козлобородый встретил в месте, где оста­новился на ночлег, святого Адамнана и проникся ог­ромным уважением и почтением к этому святому че­ловеку, сочтя его более великим, чем любой король. Поэтому, чтобы показать свое им восхищение, он выступил перед ним в то время, как этот добрый человек сидел за обеденным столом, показав ему все самые сложные и тонкие трюки, которые только знал с таким энтузиазмом, что под конец он сломал себе шею и лежал на полу, как мертвый. Однако, как только святой понял, в чем дело, он встал из-за стола, подошел к нему, дотронулся до его шеи и помолился над ним. Слова его имели такую силу, что жизнь вновь вернулась к Козлобородому, хотя голова его криво сидела на шее до конца дней. В благодарность за это чудо с тех пор в нашей семье существует традиция выступать также перед архиепископом Кашельским, архиепископом Армахским, аббатом Ионским и абба­том Клонмахнольским, как и перед королями. Также мы никогда не показываем свое искусство в присутствии мужчины или женщины, которые не крещены. По этой причине мы не можем выступить здесь перед вами, как бы нам этого ни хотелось.

Орм смотрел на маленького человечка в изумлении, когда услышал эти слова, поскольку, помня оРождестве во дворце короля Харальда, он знал, что это — ложь. И он уже собирался сказать об этом вслух, когда поймал на себе предостерегающий взгляд отца Виллибальда, заставивший его промолчать.

— Может быть, сам Бог пожелал этого,— тихо сказал другой ирландец,— потому что, не хвастая, могу сказать, что многие лучшие люди короля Хараль­да крестились главным образом потому, что не хотели покидать зал, когда нам приходилось демонстрировать свое искусство перед королем.

Йива открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Орм, отец Виллибальд и оба шута стали разговаривать в ту же минуту, так что за их голосами, возгласами разочарования, хрюканьем, и храпом пьяных, разда­вавшимися со всех концов стола, невозможно было услышать, что она говорит.

Орм сказал:

— Я надеюсь, что вы оба останетесь здесь еще на некоторое время, чтобы я и мои домашние могли насладиться вашим выступлением после того, как наши гости покинут нас, поскольку в моем доме все мужчи­ны и женщины — добрые христиане.

Но в этот момент многие молодые люди стаи кри­чать громче, чем обычно, что они желают посмотреть выступление шутов, на какие бы жертвы при этом не пришлось идти.

— Крестите нас, если нет другого выхода,— закри­чал один из них,— и не откладывайте, пусть обряд совершится немедленно.

— Да, да! — закричали остальные.— Это — луч­шее решение. Пусть сейчас же окрестят нас всех.

Некоторые из пожилых при этом засмеялись, но другие задумались и с сомнением поглядывали друг на друга.

Гисле, сын Черного Грима, подпрыгнул на своей скамье и закричал:

— Пусть те, кто не хочет в этом участвовать, уходят и устраиваются в амбаре, чтобы не мешать остальным.

Возбуждение все возрастало, крики становились все громче. Отец Виллибальд сидел, склонив голову на грудь, что-то бормоча про себя, а два шута мирно попивали свое пиво. Черный Грим сказал:

— Сейчас мне кажется, что крещение — это не такое уж большое дело и не причина для тревоги. Но, может быть, это оттого, что я слишком много выпил этого замечательного пива и разогрет праздником и мудрой беседой своих друзей. Может быть, я буду думать по-другому, когда радость от пива пройдет и я начну думать о том, как будут смеяться надо мной мои соседи.

— Все твои соседи здесь,— сказал Орм,— и кто станет над тобой смеяться, если все они поступят так же, как ты? Более вероятно, что вы сами будете смеяться над теми, кто остался некрещеным, в то время как вы все увеличите свою удачу, совершив этот обряд?

— Может, ты и прав,— сказал Грим,— никто ведь не может отрицать, что тебе везет, как никому.

Брат Виллибальд встал на ноги и прочитал мо­литву по-латыни, распростерши руки, а все гости сидели молча и слушали звуки его голоса, некоторые женщины задрожали и побледнели. Двое наиболее пьяных поднялись и приказали своим женам следо­вать за ними, покинув это колдовство. Но когда те, к кому обращались, остались сидеть, будто не слыша своих мужей, слушая только отца Виллибальда, эти двое тоже уселись снова с видом людей, сделавших все, что от них зависело, и с мрачным видом стали пить.

Все почувствовали огромное облегчение, когда отец Виллибальд закончил читать на латыни, которая силь­нее всего напоминала им визг свиньи. Теперь он стал обращаться к ним на обычном языке, рассказывая о Христе, Его могуществе и доброте, Его готовности взять под свое покровительство всех мужчин и жен­щин, не исключая разбойников и прелюбодеев.

— Итак, вы видите,— сказал он,— что здесь нет никого, кто не мог бы получить все то доброе, что Христос предлагает вам, потому что Он — вождь, приглашающий каждого на свой праздник и имеющий богатые дары для всех своих гостей.

Всем очень понравилась эта речь, многие рассме­ялись, потому что все нашли забавным сравнение их соседей с разбойниками и прелюбодеями, с удоволь­ствием сознавая, что его самого нельзя считать тако­вым.

— Я искренне надеюсь,— продолжал отец Виллибальд,— что вы последуете за ним на всю свою жизнь, и что вам понравится то, к чему это приведет — а именно, что вы исправитесь, будете следовать его заповедям и никогда не будете поклоняться никакому другому богу.

— Да, да,— закричали многие из них в нетерпе­нии,— нам все нравится. Д теперь поторопись, чтобы можно было заняться важными делами.

— Вы не должны забывать одно,— продолжал отец Виллибальд,— то, что отныне, и навсегда вы должны будете приходить ко мне в эту церковь Божию каждое воскресенье, чтобы услышать волю Господню и поз­нать учение Христа. Вы обещаете это?

— Мы обещаем! — заревели они охотно.— А те-' перь заткнись. Время идет, скоро вечер.

— Очень полезно будет для ваших душ, если вы все сможете приходить каждое воскресенье, но для тех, кто живет далеко, достаточно будет и каждое третье воскресенье.

— Кончай болтать, поп, давай крести! — заорали самые нетерпеливые из гостей.

— Тихо! — прогремел отец Виллибальд.— Это древние и хитрые дьяволы ваших ложных верований искушают вас так кричать и прерывать мою речь, надеясь таким образом помешать воле Божьей сохра­нить ваши души для себя. Но то, что я говорю, это — не избыточная информация, когда я говорю о Христе и о заповедях Божьих, но важное наставление, к которому вы должны прислушиваться внимательно и молча. Я сейчас буду молиться, чтобы вся подобная дьявольщина немедленно покинула вас, чтобы вы были готовы принять крещение.

Затем он снова стал молиться по-латыни, медленно и строгим голосом, так что вскоре некоторые старые женщины стали стонать и плакать. Никто не осмели­вался сказать ни слова, они сидели, беспокойно уставясь на него широко раскрытыми глазами и открыв рты. Было видно, однако, что двое кивали головой, их головы опускались все ближе и ближе к кружкам с пивом и через некоторое время они потихоньку спол­зли под стол, откуда вскоре раздался мощный храп.

Теперь отец Виллибальд приказал им всем подо­йти к лохани, в которой крестился Харальд Ормссон, и там двадцать три мужчины и девятнадцать женщин были должным образом обрызганы. Орм и Рапп выта­щили из-под стола двоих спящих и попытались несколько встряхнуть их. Но увидев, что все их усилия напрасны, они подтащили их к лохани и держали там, пока и их не побрызгали водой, как и остальных, после чего бросили в тихом уголке, чтобы они продолжали спать. Все собравшиеся были теперь в прекрасном настроении. Они отряхивали волосы от воды, шли радостно назад к своим местам за столом и когда отец Виллибальд попытался завершить церемонию произ­несением общего благословения, шум был так велик, что мало что из сказанного было слышно.