Виконт-бродяга

— Речь тогда шла о моём галстуке. Блэквуд называет такой узел «математическим». Я же зову «бальзамирующим». Чувствуешь себя в нём чёртовой мумией.

— Ну, для мумии ты слишком хорошо выглядишь, — заметила его сестра. — Твой Блэквуд, должно быть, весьма выдающийся малый, судя по тому, что я слышала… и видела, — добавила она, оглядывая брата с ног до головы.

— Да уж. Донимает меня нещадно. У него весьма интересные представления о том, кто в доме хозяин. Впрочем, как и у остальной прислуги. Все они и пальцем пошевелить не хотят, если только он их об этом не просит. Мой дворецкий не выговаривает букву Х [36] и приставляет юных бездельников подметать мои ступени. Провалиться мне на этом месте, если кто-нибудь из них слышит хоть слово из того, что я говорю.

36

Кокни понижает «h» звук, таким образом предложение «Сотни еретиков живут в Heresfordshire» стало бы «'Undreds' 'eretics live in 'Eresforshire».

— Если бы они слушали тебя, Макс, дом бы превратился в руины, а сам ты — в унылую развалину, какой был всего две недели назад. Разве он не был унылой развалиной, Кэтрин? Разве не рассыпался на кусочки прямо у нас на глазах? И всё потому, что провёл полгода, потакая всем своим капризам. Теперь же, исполняя свой долг, он стал почти респектабелен, ведь правда же?

Хотя Мисс Пеллистон уже увела Джемми к софе, дабы тихонько поговорить, она не пропустила ни слова из спора брата и сестры. Кэтрин взглянула на виконта, а затем быстро опустила глаза на свои руки, почувствовав, как краска заливает щёки. Она никогда не считала лорда Рэнда жалкой развалиной, разве что морально, но сейчас он был столь аккуратно и элегантно одет, что нужно было обладать поистине проницательным взором, чтобы распознать в нём осыпающиеся фибры души. И конечно же, никто бы не сказал такого, глядя в его более уже не затуманенные и не налитые кровью глаза. В отличие от её батюшки, у лорда Рэнда вокруг рта не виднелось отпечатков разгульного образа жизни, да и прямой, правильной формы нос не был изуродован красной паутиной сосудов.

Однако батюшке уже перевалило за пятьдесят, а лорду Рэнду не исполнилось ещё и тридцати… и совершенно нелепо сидеть здесь словно воды в рот набрав, будто маленькая скромная крестьянка, сердито одёрнула себя Кэтрин.

Она подняла голову, чтобы встретить невозмутимый взгляд виконта. Уголки его губ дёрнулись. Неужели он смеётся над ней?

— Мы с его милостью знакомы недостаточно, чтобы мне удалось составить какое-то мнение относительно сего предмета, — ответила она. — В любом случае, полагаю, чтобы довести молодого мужчину до состояния жалкой развалины, потребовалось бы не меньше нескольких лет напряжённых усилий. Человеческое тело поразительно выносливо. — И сама того не желая, моргнула.

Синие глаза лорда Рэнда засияли.

— Золотые слова, мисс Пеллистон. Я говорил семье, что шести месяцев даже близко не хватит. Несколько лет, вы сказали? Сколько именно?

— Я ничего подобного не говорила. Разумеется, я бы никогда не взялась предлагать кому-либо способы саморазрушения.

— Нет? Какое облегчение. Я не переживу, если кто-нибудь узнает, что молодой леди двадцати одного года пришлось обучать меня беспутству. Весьма унизительно, не находите?

— Ещё бы. Хочется думать, что я совершенно не сведуща во всём, что с этим связано.

— Кэтрин, не стоит воспринимать Макса так серьёзно. Он же разыгрывает вас.

— Ничего подобного. А я-то искренне верил, что хоть в этот раз кто-нибудь окажется на моей стороне.

— Твой камердинер на твоей стороне, дорогой, а это, если верить Эдгару, всё, что необходимо мужчине.

— Не может быть. Вот мисс Пеллистон ловко уклонилась от ответа на вопрос о моей респектабельности, так что мне остаётся только мучиться подозрением, что этот мерзавец меня подставил.

— Прошу прощения, милорд. Я понятия не имела, что вы ищете одобрения, — возразила Кэтрин с нотками раздражения в голосе. — Я думала, зеркало уже подсказало вам, что вы выглядите вполне удовлетворительно.

— В самом деле? Как мило с вашей стороны это заметить. А ваше зеркало не подсказало вам, что вы похожи на ветку сирени?

Может, то и было очередное поддразнивание, но Кэтрин совершенно растерялась, не зная, что ответить. Лицо её вспыхнуло.

— Эй! — вклинился Джемми. — о чём это он толкует?

«Не имею не малейшего понятия», — подумал про себя Макс. А вслух произнёс:

— Я лишь заметил мисс Пеллистон, как она хороша. Ты разве не согласен?

Джемми оценивающе оглядел свою подругу. Затем кивнул.

— А чевой-то вы вся покраснели? — спросил он.

— Я была смущена, — последовал честный ответ.

Пока Джемми решал, одобрить или нет такое положение дел, леди Эндовер поспешила на помощь Кэтрин:

— Дорогая, ты должна привыкать к комплиментам. На завтрашнем балу у леди Литтлуэйт ты услышишь их великое множество.

— Но она всё равно может смущаться, когда захочется, — подначил Макс. — Мужчинам это понравится.

— Поскольку ты не имеешь ни малейшего представления о том, как в таких случаях ведут себя джентльмены, я попрошу тебя оставить своё мнение при себе, — резко оборвала его графиня.

— Раз я сам мужчина, то, полагаю, смыслю в этом побольше твоего, — парировал брат, прежде чем вновь устремить взор на мисс Пеллистон. — Так, значит, намечается ваша первая вылазка в свет?

— Да. Я не хотела предпринимать никаких шагов, пока мы не убедимся, что папа не возражает. И вот несколько дней назад лорд Эндовер получил от него письмо. Очевидно, отец изменил своё решение… по поводу лорда Броуди, я имею в виду.

— Броуди. Так вот как зовут старого козла. Никогда о нём не слышал.

— Макс, ты не слышал ни о ком, кто стоит по социальной лестнице выше хозяина таверны. Барон Броуди не совсем старый козёл, как ты поэтично выразился, хотя и почти на тридцать лет старше Кэтрин. Известно также, что ему не хватает утончённости. Как говорит мама Эдгара, светские дамы не жаждут видеть Броуди на своих приёмах, хотя и терпят его там.

— Это обнадёживает, — произнёс Макс. — Значит, вероятность, что вам часто придётся сталкиваться с ним, невелика. Разумеется, если он вообще в Лондоне.

— Этого мы не знаем, — ответила графиня, прежде чем Кэтрин успела отвлечься от разговора с Джемми. — Лорд Пеллистон написал, что лорд Броуди приехал в город в поисках Кэтрин, но уже должен получить письмо с известием о расторжении помолвки.

— Вот видите, мисс Пеллистон. Разве я не говорил вам положиться на Луизу?

Мисс Пеллистон, не вполне ещё отошедшая после предыдущего обмена любезностями с его милостью, с куда большей охотой предпочитала беседовать с Джемми. И потому ответ её вышел чуточку рассеянным:

— О да… разумеется. И всё же верится с трудом. Даже когда лорд Эндовер дал мне прочитать папино письмо, я не могла поверить своему счастью. Ведь это так непохоже… хочу сказать, я, должно быть, выразилась недостаточно ясно…

— Понимаю, — ласково ответил лорд Рэнд. — Не сомневайтесь, Эндовер может заговорить зубы даже разъярённому быку. А вы думали, почему его постоянно требуют в Уайтхолл [37] ? То он уговаривает министров Принни, а то и его самого.

— Я не собиралась преуменьшать заслуги лорда Эндовера. И не спорю, что мне в первую очередь следовало послушаться вас, милорд. — Кэтрин перевела взгляд на сидящего подле неё ребёнка. — Но если бы я сделала это, то никогда бы не встретила Джемми. А об этомсвоём поступке я сожалеть не могу, невзирая на сотни других, за которые мне стыдно.

37

Уайтхолл (Whitehall) — улица в центре Лондона, название которой стало нарицательным обозначением британского правительства.