Виконт-бродяга

В-третьих, если эта женщина узнала Кэтрин и расскажет о том Броуди, он, скорее всего, ей просто не поверит. А пусть даже и поверит, он не настолько безрассуден, чтобы разносить такую невообразимую сплетню: ведь тем самым можно испортить отношения с батюшкой или, что похуже, с лордом Эндовером. Любой из них мог вызвать лорда Броуди на дуэль, а он величайший трус.

Макс недоверчиво воззрился на неё:

— Итак, вы заявляете, что ни в коей мере не встревожены?

— Ни капельки, — пылко подтвердила она.

— К чему тогда была эта истерика?

— Не было никакой истерики. А если даже имела место некая минутная слабость, то лишь потому, что я была потрясена. Вероятно, приняла всё слишком близко к сердцу.

— И всё же я вас скомпрометировал, — напомнил он. — А кроме всего прочего, только что поцеловал в общественном парке.

— Боже правый, вы же не всерьёз? Определённо, вам не стоит брать привычку делать предложение каждой женщине, которую вы поцеловали. Ибо в вашем случае дело, скорее всего, закончится многожёнством.

Кэтрин уставилась куда-то вдаль: подбородок вздёрнут, спина прямая, как шомпол.

— Думаю, вы пьяны, — продолжила она. — Да, уверена, так и есть. Вы впутались в мои неприятности прежде всего из-за собственных дурных привычек, и хотя я признательна за то, что вы оказались там и спасли меня, мне остаётся лишь сожалеть о причинах, приведших вас туда. Вот и теперь пагубная страсть может склонить вас к прискорбной ошибке, о которой вы будете сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я надеюсь, позже, когда протрезвеете, вы ещё раз обдумаете сей предмет и сделаете правильные выводы. А пока я хочу, чтобы вы отвезли меня домой.

* * *

— Вот видишь, — проговорила Линнет. — Я же говорила, это он. Однако собеседник, казалось, не слушал. Он был сердит. Может, лорда Броуди и не заботило, где он развлекается, но он предпочитал держать вышеупомянутые развлечения подальше от глаз досточтимой публики… до тех пор пока эта женщина подле него не стала вдруг пользоваться большим спросом среди благородных джентльменов, один из которых вполне мог в конце концов обойти соперников.

И все же, каким бы успехом ни пользовалась Линнет у Бабули Грендел, едва ли она могла сравниться с сёстрами Уилсон [50] . А посему должна была знать своё место и довольствоваться тихим ожиданием возможности доставить удовольствие покровителю в скромном домике, что он снял для неё. Так нет же, ей обязательно надо подлизываться и ныть весь день напролёт, выпрашивая «глоток свежего воздуха». И где это она видала в Лондоне свежий воздух? И теперь мисс Чопорность и её высокомерный виконт увидели его в обществе обычной шлюхи.

50

Харриет (Гарриет) Уилсон была одной из наиболее популярных куртизанок Лондона того времени и даже прославилась тем, что сделала герцога Веллингтона посмешищем. Рожденная в Лондоне в семье швейцарского часовщика, Харриет начала соблазнять мужчин в возрасте 15 лет, первым из многих был лорд Крейвен. Вскоре после этого ее репутация ошеломляющей, прекрасной и образованной куртизанки разлетелась по всему Лондону. Будучи совершенно независимой, она отказывала многим пылким ухажерам. В конце концов она на время остепенилась, если это можно так назвать, став любовницей герцога Веллингтона. Ее две сестры, Эми и София, также стали куртизанками, София в последствии вышла замуж за аристократа.

— Я же говорила, это был он, — не унималась Линнет.

— Кто — он? — последовал сварливый вопрос.

— Тот, кто забрал новую девочку. — И продолжила живописать крайне забавную сценку, за которой без зазрения совести наблюдала с верхних ступеней лестницы. — Вот так мне и досталось это платье, — закончила она. — Я видела, как старая ведьма достала его из коробки и заставила её отдать наряд мне.

Линнет не посчитала нужным добавить, что платье она потребовала в качестве возмещения за то, что пришлось отдать такого многообещающего клиента какой-то новобранке. Линнет была возмущена до глубины души и громогласно выражала несогласие с необходимостью ублажать уродливого пьяного моряка вместо подвыпившего Адониса.

— Пятьдесят фунтов? — переспросил лорд Броуди, когда его любовница окончила рассказ. — Хочешь сказать, этот дурак заплатил полсотни фунтов за тощую деревенскую служанку?

— Ну, я-то её видала только мельком, но, по мне, в ней одна кожа да кости. В любом случае тридцать было уплачено за неё, и двадцать — за её вещи… только, как я уже сказала, всех вещичек она назад не получила. А потом тот бедняга вернулся дня два спустя — искал её. Видать, глупая девица сбежала, думая, что добьётся большего. А я тебе так скажу: у некоторых просто напрочь отсутствует здравый смысл. Говоришь, он виконт? — Линнет с сожалением покачала головой, но, видимо, печалилась она не столько уж о недалёкой простачке, отказавшейся от блестящей возможности.

Новость о том, как легко Бабуля Грендел обвела невыносимого виконта вокруг пальца, вернула лорду Броуди хорошее расположение духа. Позже, наедине с собой, он обдумает это дельце и решит, какую выгоду из него можно извлечь. Сначала Рэнда одурачила старая сводня, да потом ещё и девчонка сделала ноги. О, вот это забавная шутка, не то слово.

* * *

Если бы кто-нибудь вдруг посвятил мисс Пеллистон в подробности беседы, произошедшей меж лордом Броуди и его ветреной пассией, Кэтрин испытала бы чувство ничем не омрачённого удовлетворения, зная, что была совершенно права, отвергнув предложение лорда Рэнда. Однако сей разговор не достиг её ушей, и потому беспокоилась она сразу по двум причинам. Первая заключалась в том, что, как бы она ни заверяла виконта в обратном, всё же была уверена, что это накрашенное лицо ей знакомо. А значит, лорд Броуди теперь знает её секрет. Вторая — ей не верилось, что он станет держать язык за зубами. Может, ему и не хочется ссориться с отцом Кэтрин или лордом Эндовером, и уж тем более он не горел желанием быть убитым на дуэли, но дело в том, что барон прежде всего был беспробудным пьяницей, да к тому же глупым горластым болтуном.

Теперь со дня на день можно ожидать, что завертятся мельницы слухов, и не пройдёт много времени прежде, чем они перемелют её репутацию в пыль. Бедные, ничего подозревающие кузен с женой… они понятия не имеют, какой им предстоит скандал.

Хуже всего, что Кэтрин не могла их предостеречь. Конечно, лорд Эндовер поверит в её невиновность. Но всё равно заставит лорда Рэнда жениться на ней. Раз уж даже виконт, со своей склонностью к дикими выходками и нетерпимостью к обычаям, посчитал это единственно верным решением.

Кэтрин с трудом поднялась по лестнице в спальню, сопровождаемая щебечущей Молли, которая никак не могла наговориться об элегантном экипаже, превосходных скакунах и в целом об умопомрачительной внешности лорда Рэнда. Она объявила мисс Пеллистон самой счастливой женщиной, среди живущих, ибо та удостоилась чести прокатиться с самым великолепным мужчиной во всём христианском мире… да и в языческом, если уж на то пошло.

— И впрямь, мисс, я всегда говорила, что он красивейший мужчина, — возбуждённо доказывала она, — только, знаете ли, на грубоватый лад. Мне, правда, кажется, его никогда не заботит, как он выглядит. Но, ах, когда я увидала его приближающийся экипаж, и он восседал в нём, словно сказочный принц… Будто само солнце светит, только чтобы озарить его своим светом…

Кэтрин оборвала сие сомнительное путешествие в царство поэзии, уведомив служанку, что устала и хочет вздремнуть, дабы пережить празднование в честь дня рождения мисс Грэйвисток.

Молли притихла. Иначе говоря, перестала болтать и принялась издавать мечтательные вздохи. Однако и эти проявления чувств пришлось выносить лишь четверть часа, по истечении которых служанка удалилась, чтобы госпожа могла спокойно «вздремнуть»… если только муки обречённой можно так назвать.

Кэтрин положила голову на подушку, и в голове её тут же закрутились беспокойные мысли.

Он поцеловал её. Говоря по правде, то и поцелуем-то назвать было нельзя, но Кэтрин, как она сама призналась, мало что знала о таких вещах. И сейчас не горела желанием узнать больше. Что там она ему сказала? Польстить?Она притронулась к губам, а затем быстро отдёрнула руку. Лицо её вспыхнуло, а в уме, где полагалось находиться здравому смыслу, был лишь разброд беспорядочных мыслей и незнакомых, бьющих по нервам ощущений.

Она напомнила себе, что это всего лишь поцелуй, самое что ни на есть мимолётное прикосновение… Но каким-то непостижимым образом небо перевернулось, и Кэтрин чувствовала, что всё должно быть не так, не с ним. Боже милостивый, только не с ним.