Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15

— Они бы их морили голодом и убивали. Слишком сильная ненависть разделяет ваши народы. Я на это пойти не мог.

— Ты считаешь, они этого не заслужили?

— Я дал им шанс выжить…

— Ты же знаешь, что они вернуться. Вооружаться и вернуться.

— Знаю. Но и ты знаешь, что я союзник леса… Как герцог Вангора.

— Ты хорошо устроился, и союзник орков, и Леса, и Снежного княжества. Всем свой и всем чужой. Ты мог бы пойти с нами и всех врагов не убивая, посадить в яму. Потом после победы отпустить, и сама победа досталась бы нам без крови…

— Если бы я это сделал, то нанес бы непоправимый вред Снежному княжеству и себе. Сами эльфары должны себя освободить, ты это понимаешь?

— Нет. Я понимаю, что ты решил мне доказать свою незаменимость и диктовать условия. Прощай, я хотя бы попыталась…

— До встречи, — ответил я и проводил взглядом севшую на коня Тору.

Она ускакала и ее развевающиеся на ветру волосы еще долго стояли у меня пред глазами. Чем-то зацепила она меня. Оставила горечь послевкусия от этой встречи. Опалила холодом отчуждения и разбила мои наивные мечты о безоблачном счастье с белокожей нимфой. Что это, очередное разочарование влюбленного?…

Не так все просто с этими женщинами… Или мы мужики, сами все усложняем? А нужно действовать проще… Какие нужны слова, чтобы убедить надменную женщину? Нет таких слов. Пока личиком в грязь ее не окунут, не поймет. Ведь она считает себя во всем правой. У нее цель и цель великая. И наивные мечты, соединить несоединимое. Ее используют и выбросят. Свалят неудачи на нее и опозорят. — так думает Шиза.

Мне не хотелось, чтобы это случилось. Но есть такое слово — НАДО. Вот оно самое главное. Надо, чтобы она спустилась с небес на землю.

Утром войско под предводительством Торы длинной змеей потянулось в ущелье. Народ высыпал на стены, провожая уходящих воинов и молчаливо глядел в след. Может их сердца рвались пойти с ними, но ни один не последовал за колоннами. Каждый, кто остался, знал свое дело, чем ему заниматься и, наверное, в душе желал уходящим победы…

В крепости остался томиться командующий корпусом. Тора на него даже не посмотрела. А с ним надо было что-то решать…

Снежные горы. Столица

Лер Чарта-ил смотрел, как несчастные пленные засыпали ров перед стенами. Некоторых, нерасторопных сталкивали в низ и они, отчаянно крича, пытались выбраться. На них падали связки хвороста и бревна. Никто не слушал и не помогал несчастным. Пленники, освободившись от груза спешили убраться подальше от стен.

Защитники не стреляли по пленным, со слезами на глазах смотрели на них и ждали, когда они отойдут. А на место женщин, стариков и детей подошли колонны штурмующих.

Вглядываясь в лица молодых воинов из войск мятежников, Чарта-ил понимал, что пощады от них ждать не стоит. Им здорово «промыли» мозги. Они были заряжены на то, чтобы захватить власть и те, кто стояли на стенах, не были им соплеменниками, они были врагами, хотя говорили на одном языке и всегда жили рядом. Ненависть, воспитанная с детства к эльфарам старых домов, вела этих воинов убивать своих братьев и сестер. Но сейчас не было между ним родства. А была лютая злоба. Смерть с обоих сторон разделила их.

«Видимо этот штурм нам не пережить», — рассудил Чарта-ил и поднял щит. Он встал в первые ряды, чтобы защитить стены и умереть, но его тут же оттеснили два воина и один из них шепнул:

— Лер, не надо стремиться к смерти. Вы нужны всем нам, как тот, на кого мы смотрим с надеждой. Не дайте этой надежде погибнуть.

Лер Чарта-ил чуть не заплакал, но сдержался.

Соберите мне два десятка тех, кто может хорошо петь. мы будем поддерживать защитников словами доблести. Воин кивнул и побежал за спинами защитников. Он что-то спрашивал и к Чарта-илу потянулись мужчины и женщины. когда их набралось два десятка, он взмахом руки опустил остальных.

— Вы знаете балладу о герое Арчинг-иле? — спросил Чарта-ил.

Эльфары закивали головами.

— Тогда начнем братья и сестры. Воодушим сердца наших воинов. У кого первый голос, начинайте, мы поддержим.

И над столицей зазвучали чистые, громкие звуки баллады.

— Ой да горы мои родные, места святые, заветные. Вы прощайте леса и реки, водопады приметные. Не один я стою на краю тропы, а друзья мои, все бедовые. Не увидим мы завтра рассвета. Берегов наших рек, медовые. Прощайте Вы, мои друзья, друзья верные… К нам пришла беда, беда горькая… Тот, кто братом был, тот предал всех нас…

Затем остальные подхватили песенную былину.

— Были братьями мне, да врагами стали. Супостату, врагу души прод?ли. Отреклись от родства и племени. Вы не нашего, горского семени…

Слова песни, подхваченные защитниками, достигли штурмующих и видно было, как дернулись воины в колонах, задрали головы и стали прислушиваться. Сотники выхватили мечи и начали кричать на воинов. И вновь колонны неумолимо двинулись к стене.

Залп камнеметных машин был остановлен массовым щитом. Камни просто осыпались, не причинив вреда штурмующим. Следующий залп не успевал накрыть колонны и зацепил только хвост. А передние шеренги мятежников уже ставили лестницы, лучники выцеливали защитников и старались поразить их. То там, то тут стали падать убитые и раненные. Крики о помощи зазвучали на стенах и стали заглушать песню. Женщины, пригнувшись от летящих навесом стрел, стали оттаскивать раненых и оказывать им помощь. Задние ряды защитников прикрыли себя и передних сверху щитами. Горящее земляное масло полилось на штурмующих. Но вместо двух павших воинов на лестницу лезло трое. Их сбивали камнями и вновь их место занимали новые бойцы. Они лезли, как тараканы и казалось им не будет конца, и края. Первые воины штурмовиков уже рубились с защитниками. Падали под уларами и те, и другие. Рядом с Чарта-илом прорвалось с десяток штурмовиков и ударили во фланг обороняющимся. Чарта-ил, не прекращая пения, устремился на прорывавшихся. Он воткнул копье в шею ближайшему вражьему воину. Женщина что стояла с ним рядом ударила того же топором и разрубила ему плечо. Ее тут же нанизали на меч. Она застонала, обхватила руками руку убийцы и повалилась на него. Чарта-ил вытащил копье и дрожащими руками ткнул им его в лицо оскалившемуся молодому воину. Тот не успел увернуться. Он пытался вырвать меч из рук умирающей женщины. Удар топора другой женщины опрокинул его на пол. Он упал в обнимку с той женщиной, которую убил.

Под ногами стало скользко от крови. Тела мешали передвигаться по стене. Кто-то в образовавшейся суматохе не потерял спокойствия и дал команду. Убитых врагов стали оттаскивать, и сбрасывать со стен на головы штурмовиков.

Первый яростный штурм был. Отбит с потерями для обеих сторон. Чарта-ил оценил потери. Защитников полегло меньше, их тела сносили в башню и там складывали, только раненых было больше. В основном колотые, резаные раны, рук, лица и ног, где не было защиты.

Штурмующие не отступили, они перегруппировались и под прикрытием лучников, снова двинулись на штурм.

Подошло подкрепление к защитникам и оттеснило группу певцов. Чарта-ил, заляпанный чужой кровью, отступил и снова возвысил в пении голос. Защитники навалились и собрав силы в кулак, сбросили штурмующих со стен. Рогатинами оттолкнули лестницы и второй отчаянный штурм был отбит.

«И это только показуха? — подумал уставший Чарта-ил. — Что же тогда настоящий штурм?» — Он, шатаясь, подошел к краю стены.

Штурм не прекратился. За спинами атакующих появились маги и друиды. На стенах начались происходить видимые глазом вспышки. Это вмурованные и активированные щиты отражали магические атаки. В одном месте полыхнул взрыв и тела защитников полетели вниз со стены. Потом взорвалось рядом с Чарта-илом и лишь индивидуальный щит из амулета спас его от гибели. Но рядом погибло около восьми его товарищей. Песня стала угасать.