Виктор Илюхин «Катынское дело»: Проверка на русофобию
Шрифт:
Работа «сектора» была систематизирована и необыкновенно продуктивна. Все делалось «ради одного-единственного экземпляра», который не должен был отличаться от тех, которые издавались в 30-е, 40-е годы. При этом при изготовлении такого «единственного экз.» портилось огромное количество бланков и старой бумаги. За сутки изготавливалось примерно по 15–20 страниц «архивных» документов.
Машинистки печатали первичный текст с приготовленных текстовых форм, которые привозили наши «шефы» со Старой площади, «специалисты» в соседних кабинетах расписывались за Сталина, Берию, Кагановича, Молотова, Гитлера и пр. известных исторических персонажей. За период нахождения в Химках сотрудниками «особого сектора» было изготовлено более 200 томов документов 20-х, 30-х и 40-х годов. При этом тома прошнуровывались, пронумеровывались, составлялась опись
К руководству «службы» приезжали легко узнаваемые люди: Гавриил Попов, Полторанин, Гайдар, руководитель Росархивов Рудольф Пехоя, Волкогонов и прочие.
Нами были изготовлены формуляры о нахождении на излечении «пациента № 1» Владимира Ульянова — Ленина в подмосковных Горках. В нашем распоряжении были подлинные образцы ленинских архивов, изъятые из Института марксизма-ленинизма. Нами было изготовлено множество рапортов охраны, врачей, психиатров и докладные записки Сталину о состоянии здоровья Ленина. При изучении вновь созданных документов становилось явным, что нахождение психически больного Ленина на лечении в Горках делилось на несколько этапов: когда ненормальный Ленин был еще внешне здоров, мог писать и говорить, затем, когда он стал заговариваться и нести всякий бред, но мог еще печатать и писать, при этом его писанина ежедневно изымалась, опечатывалась и направлялась в Кремль, затем, когда он перестал разговаривать, вместо этого мычал и издавал разные звуки, а Крупская была его переводчицей. Специалистами «сектора» детально описывался каждый день истории болезни «вождя» со всеми подробностями. Материалы о Ленине изготавливались в такой «творческой» атмосфере, что лично мне казалось, что я был напрямую причастен ко всем этим событиям. Ленин во всех этих материалах представлялся полным идиотом с диагнозом «обширное поражение мозга», сифилитиком.
Наряду с этими документы были изготовлены дела с перепиской между органами НКВД и ЦК ВКП(б) в период 1938–1941 годов. Она занимала десятки томов. Параллельную работу, насколько мне это было известно, проводили военные в недрах ГРУ ГШ ВС.
Были изготовлены материалы о сотрудничестве органов НКВД и германского гестапо, а также документы о расстреле польских офицеров в лагерях для военнопленных на территории Украинской и Белорусской ССР.
Было изготовлено более 15 экз. разных вариантов договора НКВД — гестапо.
Часть документов я сумел сохранить. Некоторые бесценные экземпляры должны были быть уничтожены из-за того, что исполнители переборщили с количеством резолюций и согласований или «лепили» печати где попало.
Подписи и резолюции, которые стоят на документах из дела о сотрудничестве НКВД — гестапо, идентичны тем, что стоят на документах о расстреле польских офицеров. В частности, подпись Л. П. Берии выполнена при помощи клише, одним и тем же способом.
Я знаю, что Вы, уважаемый Виктор Иванович, занимаетесь вопросами исследования некоторых исторических документов, касающихся расстрела бывших польских офицеров. Часть документов опубликована на интернет-сайтах, в частности, письмо наркома внутренних дел СССР от 5 марта 1940 года. У меня не вызывает никаких сомнений в том, что подпись Л. П. Берии под документом от 5 марта 1940 года произведена в нашей лаборатории в начале 1992 года. В качестве достоверности своих слов я прилагаю к письму печати и клише подписей Берии и Сталина, которые мне удалось сохранить. Эти подписи ничем не отличаются от той, которая стоит на документе от 5 марта 1920 года. Кроме того, резолюция «За И. Сталин» выполнена сотрудниками лаборатории. В качестве примера я прилагаю бланк НКГБ 40 года с аналогичной резолюцией и оставшиеся у меня страницы текстов с подписями Л. П. Берии, выполненные в лаборатории, которые идентичны с документом от 5 марта 1940 года.
В ноябре 1991 года «служба» переехала в пос. Заречье и расположилась на брежневской даче и в комендатуре 9-го управления КГБ. Штат «особого сектора» увеличился в несколько раз. Изготовляемые документы «внедрялись» в государственные архивы при соучастии в проекте должностных лиц Администрации и руководителей архивных служб.
Эта «служба» была, может быть, одной из самых секретных организаций по своей сущности в указанный период времени. В то голодное и нестабильное время работники «службы» еженедельно обеспечивались
спецпайками в столовой Управления делами и лечились в ЦКБ. Сейчас, по прошествии стольких лет, об этом не принято вспоминать, но, когда я в книгах Дмитрия Волкогонова и других известных политиков вижу документы, которые изготавливались в нашей лаборатории, причем известные политики и писатели то и дело ссылаются на них, мне становится, с одной стороны, смешно, с другой стороны — грустно.К примеру, взять книгу Дм. Волкогонова из цикла «Всемирная история в лицах» «Сталин», книга II, Вожди, 1998 года выпуска, после 64-й стр. имеется вставка фотодокументов — документ от 1 апреля 1941 года, за п/п Тимошенко и Жукова — фальшивка; далее: документ от 16 августа 1941 года на имя Сталина — с его резолюцией — фальшивка. Дальше вообще грубая работа — на документах от 21 сентября 1941 года и 17 ноября 1941 года — две подписи Сталина на разных документах выполнены абсолютно зеркально идентично.
Я прилагаю также сохранившийся у меня том «архивных» документов, который создан в целях легализации единственного документа, находящегося среди страниц дела — докладной записки за подписью Жукова и Тимошенко о необходимости начать военные действия против Германии в апреле 1941 года.
С уважением, сотрудник «особого сектора».
Вскоре нашлись и вещественные доказательства деятельности лаборатории лжи. В нашем распоряжении имелись поддельные печати, штампы, оттиски подписей Сталина, Берии и других лиц. А также чистые бланки 30–40-х годов, на которых и готовились фальшивки.
В связи с этим я выступил на пленарном заседании Госдумы 16 июня 2010 года с особым заявлением, текст которого приводится ниже.
«О ФАЛЬСИФИКАЦИИ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ СОВЕТСКОГО ПЕРИОДА
Бытует мнение, что историю пишут и формируют журналисты и писатели. Это в определенной мере правильно. Но у нас появились основания утверждать, что новейшую отечественную историю пишут и фальсификаторы.
Фракция КПРФ располагает информацией, которую необходимо тщательно проверить через проведение парламентского расследования, о том, что в начале девяностых годов прошлого века под крышей Администрации президента Ельцина была создана мощная команда специалистов по подделке исторических документов советского и в основном сталинского периода. С одной целью — опорочить советское прошлое и уравнять сталинизм с фашизмом.
В группу вошли сотрудники российских спецслужб, а также 6-го института Генерального штаба Вооруженных Сил страны. Она располагалась в помещениях бывших дач ЦК КПСС в поселке Нагорное в Подмосковье. Не исключено, что группа или ее части работают и по сей день.
Наибольшая ее активность совпала с периодом рассекречивания документов Политбюро и ЦК КПСС, проводимого в начале 90-х годов правительственной комиссией под руководством Михаила Полторанина. По имеющейся информации, фальсификаторы технически исполнили сотни, тысячи фальшивых страниц, и они были размещены в архивных делах и документах.
Уже установлена фальсификация так называемого «Завещания Ленина», некоторых документов, связанных с отречением императора Николая II от престола, о том, что Сталин был агентом «охранки», и другие факты.
Сегодня можно утверждать, что так называемая записка Л. Берии от марта 1940 года, в которой он якобы просит Политбюро ВКП(б) дать согласие на расстрел 27 тысяч польских военнопленных, сфальсифицирована.
Я предъявляю вам материалы экспертного заключения, подтверждающие это.
Сфальсифицирована и выписка из решения Политбюро партии, якобы давшего согласие на расстрел поляков.
Предъявляем экспертное исследование о фабрикации документов о якобы имевшем место сотрудничестве НКВД СССР с гестапо гитлеровской Германии.
Мы высказываем огромную тревогу и обеспокоенность по ряду причин, и в первую очередь потому, что фальшивые документы запущены в научный оборот, они выдаются за достоверные в исторической литературе, документальных и художественных произведениях, формируя у людей искаженное мнение о нашем недалеком прошлом.
Мы, наверное, воздержались бы от подобного выступления, если бы не знали, что в начале 90-х годов у многих российских архивов были открыты двери для выноса исторических документов, и государство этому не воспротивилось, а в чем-то и само участвовало в произволе.