Виктор

А когда осмотр подошёл к концу, парень печально вздохнул и спросил у меня:

— Ты чего не признаёшься, что тебя Майком кличут? Стыдишься, что дрался за деньги? Дык ничего зазорного ты не сделал. Чай не дворянин. А для нашего брата боксировать на потеху публике — совсем не стыдоба. Гляди, у меня зуба нет. Это я в Панджабаде с тамошним кулачным бойцом схватился. Тысячу рупий выиграл! А на наши деньги это сто крон.

— Ты моряк? — нехотя процедил я, заметив на запястье парня небольшой якорь, вытатуированный синей краской.

Попутно мне в голову пришла мысль, что крепыш так просто от меня не отстанет. А раз так, то нет смысла играть в молчанку.

Между тем парень ответил на мой вопрос:

— Да, я изволю быть моряком. То есть был им. Сейчас же я всем сердцем хочу в академию поступить. Очень хочу. Весь год деньги собирал и дар развивал. Еле успел. Мне в том месяце уже восемнадцать стукнуло. И ежели бы я ещё год пробарахтался, то уже не смог бы подать документы. В академию в девятнадцать уже не берут. Я узнавал.

— Ясно.

— А ты чьих кровей будешь, Майк? Имя у тебя уж больно заморское. Британец? — спросил крепыш и провёл рукой по выгоревшим на солнце русым волосам до плеч.

— Я не Майк, это мой псевдоним, — буркнул я. — Зови меня Виктор. Хотя лучше никак не зови. Чего ты ко мне пристал как банный лист?

— Да я енто… Волнуюсь сильно. Аж брюхо крутит. Вот хотел с кем–нибудь поболтать. А тут гляжу — лицо знакомое. Дай, думаю, подойду. Зря, наверное, — глухо закончил парень, отвёл взгляд и мечтательно выдохнул: — Эх, сейчас бы жжёнки. Она вмиг мои нервы успокаивает. Пил жжёнку?

— Бывало, — коротко ответил я, прекрасно помня вкус местного коктейля. В него входили следующие ингредиенты: плавленый сахар, шампанское, ром, сотерн и долька ананаса.

— Ну, раз нет жжёнки под рукой. Тогда хоть покурю, — решил бывший моряк и вытащил помятый алюминиевый портсигар. Он взял из него дешёвую папироску и вдруг встрепенулся, словно забыл что–то важное. — А я что же это?! Не представился? Меня Васькой зовут.

Он протянул мне руку и улыбнулся. А я окинул его сумрачным взглядом, но ладонь всё же пожал. Она у него оказалось шероховатой и мозолистой. Взор же парня искрился дружелюбием. Хм, а чего я вообще на него взъелся? Вроде нормальный чувак. И виноват он лишь в том, что подошёл ко мне в неурочное время.

В общем, я сменил гнев на милость и уже вполне мирно сказал:

— Будем знакомы.

— А у тебя какой дар, Вик? — простодушно спросил парень, начав с наслаждением смолить папиросу. — Вот я — анималист.

— Да ну? — немного удивился я. — И я анималист.

— Ого! Не брешешь? А какой у тебя уровень?

— Пока точно не знаю. У меня дар только недавно открылся, — соврал я и подозрительно глянул на Ваську. Да ну нет. Никто его не мог ко мне подослать. Из него артист, как из свиньи лошадь. Просто совпадение.

— А у меня сейчас уже тринадцатый уровень, — гордо заявил крепыш и одной глубокой затяжкой едва не ополовинил папиросу. — Я вот что мыслю, Вик. Сама судьба свела нас.

— Ты ещё и пророк? — ехидно выдал я, закинув ногу на ногу.

— Да какой из меня пророк, — фыркнул он и махнул лопатой, в смысле рукой. — Но однажды я видал всамделишнего пророка. Было это в Элладе…

И принялся Васька с таинственным придыханием рассказывать мне историю его эпохальной встречи с пророком.

А потом он мне поведал и о шторме, который настиг их корабль в открытом океана. А я-то ушки и развесил. Уж больно хорошим парень оказался рассказчиком. Конечно, косноязычным. Однако все его рассказы были наполнены душой и множеством интересных деталей. Я прям заслушался. И в реальность меня вернул лишь бой часов, которые красовались на одной из башенок дворца.

Взглянув на огромный циферблат, я тотчас вскочил на ноги и выпалил:

— Пошли скорее в актовый зал! У нас осталось всего десять минут!

— Эх, что–то мы засиделись! — взволнованно выдохнул Васька и рванул следом за мной.

— Куда ты? Тужурку свою возьми!

— Точно! — звучно хлопнул он себя по лбу, поспешно вернулся к скамье и схватил дядькину одёжку.

А затем мы вместе шустренько двинулись к парадному входу, украшенному витыми колоннами и каменными драконьими головами. Помимо нас к дворцу устремилось множество других абитуриентов. И в дверях даже образовалась небольшая толчея.

Благо, нам с Васькой довольно быстро удалось очутиться в холле. А уже отсюда мы двинулись к актовому залу. Путь к нему был обозначен стрелочками, приклеенными к стенам. Так что заблудиться мог лишь полный кретин.

Да и идти–то тут оказалось с гулькин нос. Нам всего лишь пришлось подняться по широкой резной лестнице на второй этаж. И уже здесь в конце коридора виднелись распахнутые двустворчатые двери актового зала.

Однако по пути к ним я успел получить удар по яйцам своего самолюбия. Мне приглянулась миловидная студентка. И я обворожительно улыбнулся ей. А эта швабра окатила меня презрительным взглядом высокомерных глаз, в которых читалось: «шагай мимо, простолюдин».

Я мысленно заворчал и на ходу услышал свистящий шёпот Васьки:

— Не твоего калибра баба. Она же дворянка. Ты посмотри на её серьги. Они стоят, как бортовое орудие.

— А ты глазастый, — буркнул я, покосившись на крепыша.

Тот довольно улыбнулся и вполголоса проговорил:

— А то. Я сразу подметил, что все местные студенты–аристократы носят дорогие цацки. Наверное, самые высокородные таскают на себе столько золотых блестяшек, что не знают как отбиться от сорок.

Васька мелко, нервно захихикал, прикрывая рот ладонью. А я весело усмехнулся и вошёл в актовый зал со стрельчатыми витражными окнами. Зал оказался практически весь заполнен волнующимися людьми. Как обычно, аристократы сидели поближе к сцене, а простые люди — облюбовали галёрку. Мы же с Васькой едва успели занять два места на последнем ряду.

И спустя всего минуту двери актового зала с грохотом закрылись. Кажется, теперь опоздавших ждёт участь тех двух простолюдинов, которые не успели на экзамен. Д–а–а-а, товарищи, ежели это действительно так, то в академии реально весьма строгие правила. Любой промах мог стать фатальным. Видать, потому–то в воздухе и пахло перегоревшими нервами, а взволнованные абитуриенты догрызали последние ногти.

Но были и те, кто не волновался. Этими людьми оказались три пожилых преподавателя. Они только что вышли на сцену. И один из них сразу же грозно обозрел затихший зал, а затем в гробовой тишине проговорил в микрофон:

— Итак, молодые люди, меня зовут профессор Альберт Еремеев. Я сейчас вместе со своими коллегами начну произносить фамилии абитуриентов и результаты их тестов. Тех, чьи баллы удовлетворили приёмную комиссию, я попрошу пройти вот сюда, — мужчина величаво указал рукой на большую арочную дверь в углу актового зала. И она с театральным скрипом отворилась. — А те, кто провалил экзамен, обязаны покинуть зал через главный выход.

Двери парадного выхода тоже отворились. И я проверил свою теорию. В коридоре никого не оказалась. Если опоздавшие реально были, то их и правда спровадили домой.