Виктория и Альберт

Они посетили оперу. Все присутствующие встали и устроили им длительную овацию. Послышались выкрики, прославляющие смелость принца. Его поступок, когда он прикрыл своим телом королеву, широко обсуждался. Увидев Викторию, такую крохотную, но весьма торжественную и важную, которая раскланивалась с публикой из королевской ложи, все захлопали и начали петь гимн.

Прежняя непопулярность королевы была забыта. Бессердечная маленькая автократка, какой она предстала перед всеми после случая с Флорой Гастингс, монарх-партизанка, которая оставила у власти вигов, потому что ей нравилось видеть рядом с собой их лидера во время приемов, сразу превратилась в национальную героиню. В течение некоторого короткого времени Альберт грелся в отраженных лучах ее славы.

Для иностранца он с честью вышел из ужасного положения. Даже представители аристократии признавали это, хотя несколько кислых голосов заявили, что, будь они на его месте, расправились бы с насильником еще до того, как он попытался выстрелить во второй раз.

На некоторое время для них снова засияло солнце. Им было хорошо вместе и когда они были наедине, и когда представали перед публикой.

Виктория пребывала в отличном настроении, была со всеми добра, и окружающие вздохнули с облегчением. Она, как прежде, верила, что Альберт ее любит. Он вновь стал ей милым и хорошим компаньоном. С ним все было в порядке, и королева решила, что предыдущее его к себе охлаждение она просто придумала. Виктория снова проводила каждый день совещания с Мельбурном и с министрами, занималась обширной корреспонденцией и, как раньше, полностью исключила своего мужа из общественной жизни.

Стокмар заметил Альберту, что королева пришла к выводу, будто снова одержала над ним победу. Конечно, она поступает бессознательно и принцу боже упаси думать, что его жена все специально рассчитывает. Но его малодушное послабление дало ей возможность решить, будто его устраивает подачка, вроде председательства в Обществе аболиционистов и всплеск аплодисментов в опере, вполне, кстати, заслуженный им потому, что он не позволил убить в своем присутствии жену.

Альберт постепенно вновь замкнулся в себе, и Виктория даже не сразу поняла, что между ними возникла напряженность. Чтобы доставить ему удовольствие, она часто ездила в Виндзор и оставалась там на длительное время.

В один из июньских дней, когда они были в Виндзоре, Мельбурн попросил разрешения поговорить с королевой по личному вопросу.

Глава 11

– Как я понимаю, вы собираетесь читать мне лекцию по поводу Альберта?

– Мадам, я не посмею этого делать. Упаси меня, Господи, позволить себе подобную вольность! Я просто спрашиваю вас о нем, потому что ваше счастье и процветание значат для меня больше всего на свете.

Они смотрели в глаза друг другу, стоя в гостиной королевы. Июньское солнце освещало великолепный персидский ковер и напряженную маленькую фигурку королевы, застывшую в кругу золотистого света. Она откинула назад голову и выставила вперед подбородок. Глаза ее метали молнии. Мельбурн вдруг совсем не к месту подумал, почему это казалось, что у нее вообще нет подбородка, пока не приходилось увидеть ее разъяренной?

Виктория была просто вне себя от злости, однако не собиралась, как всегда, разразиться короткой вспышкой ярости, когда все старались скрыться подальше от ее глаз. Нет, сейчас она дрожала от сильной, но пока контролируемой ярости. Мельбурн видел ее в подобном состоянии при ссорах с матерью. Грубое и унизительное отношение королевы разбило сердце и подавило волю герцогини. В такие минуты Виктория была просто ужасной. Если она не сможет достучаться до ее сердца, то все весьма плохо обернется для Альберта. И для него самого. Если она не любила принца по-настоящему, тогда ничего нельзя было поделать. Сейчас он отчетливо понял, каково приходится Альберту, и посочувствовал принцу, посетовав на себя, что раньше не догадывался об этом.

– Если кто-то и пытался поучать вас, хотя не могу себе представить, кто бы посмел это сделать, – спокойно заметил он, – то я не возьму на себя подобную смелость. Вы знаете, что только преданность к вам заставляет меня начать этот разговор.

– Утверждая, что глубоко преданы мне, как же вы можете заявлять, будто вам кажется, что мой муж несчастлив, и расстраивать меня в такое сложное для меня время?

Мельбурн заколебался и отвел взгляд.

– Потому что я вижу: вы не выглядите счастливой, мадам, и не могу этого выносить. Особенно, как вы говорите, в такое время.

Никто до этого не беспокоился о ее чувствах. Стокмар и дядюшка Леопольд только намекали на грусть Альберта. Даже ее мать пробовала выступить в его защиту, потому что он хорошо и уважительно относился к ней. И ни один из них не обратил внимания на то, что она тоже несчастна. Неожиданно для себя самой она перестала сопротивляться.

– Я вовсе не несчастна. Почему вы так решили, лорд М.?

– Потому что всякая жена, которая любит своего мужа и пытается доставить ему удовольствие, начинает переживать, если ей не удается это сделать. Конечно, может быть, я ошибаюсь, мадам, и вы уже не любите принца…

Он мгновенно получил ответ на этот вопрос: ее глаза засверкали от слез. Мельбурн подошел к королеве, взял ее за руку и усадил в кресло у окна. Ему пришлось бороться с желанием встать перед ней на колени и начать целовать руки.

Виктория заговорила:

– Ему ничем не угодишь – вот и вся правда. Альберту нужно лишь одно: ущемить мою власть, а этого я ему не позволю! Ни ему, ни кому-либо другому!

– Понимаю, теперь я понимаю, в чем тут дело, – сказал Мельбурн.

– У него нет причин быть несчастным, – настаивала Виктория. – Когда мы поженились, я была королевой. Альберт это прекрасно знал – я четко объяснила ему положение вещей, и он с этим согласился. Вы же сами сказали, помните, во время нашего обручения, что он не получит титул короля или подобный статус.

– Да, я так говорил и могу повторить еще раз. В Англии есть только один суверен, мадам, и это вы! Но мне бы хотелось вам напомнить, что тогда я сказал еще одну вещь. Когда вы сообщили мне о своей помолвке, я заметил, что рад, если вы нашли человека, который сможет разделить с вами тяжесть вашего положения. И это не пустые слова. Мадам, я был женат, и вам известна моя грустная история. Конечно, у меня нет права давать кому-либо советы. Но я твердо знаю: жена и муж должны доверять друг другу. Вы – королева, власть принадлежит вам, и ничто не может изменить подобное положение. Вы обмениваетесь мнением со мной и министрами, вы нам доверяете. Но мы вам не родственники. Мы люди, которые однажды покинут кабинет и больше никогда не посмеют обратиться к вам. Окажись вы на месте принца, разве вы бы не ревновали, не возмущались, что близкий человек не доверяет вам ничего из того, о чем он советуется с другими людьми?

– Но он не может заниматься государственными делами! Лорд М., у него нет опыта! Он наделает ужасных ошибок… Он не англичанин!

– Не думаю, чтобы он стал делать ошибки, – заявил Мельбурн. – Мне так совсем не кажется. Я уверен, что принц один из самых умных и серьезных людей, с которыми мне пришлось встречаться. Бог мой, мадам, вы только сравните его с некоторыми клоунами, сидящими в моем кабинете! Я уверен, что ему можно доверять полностью. Поверьте, он того заслуживает. Могу ли я разговаривать с вами откровенно?

– Как всегда. Что бы вы ни сказали, я обещаю: не стану злиться.

– И не расстроитесь, потому что иначе я не стану продолжать наш разговор.

– Хорошо, я не стану расстраиваться, – пообещала королева. – Пожалуйста, продолжайте.

– По моему мнению, принц Альберт оказался в чрезвычайно сложных обстоятельствах, и он блистательно справляется с ними. Понимаете, мадам, мужчины – странные создания. Природа не приспособила их быть в подчинении у женщин. Не так легко для умного мужчины шагать вслед за женой, как бы сильно он ни любил ее. Когда было объявлено о вашей помолвке, здесь принца встретили весьма враждебно. Потом пошли разногласия по поводу денег на его содержание, споры из-за его приоритета над вашими дядюшками…