Виктория и Альберт

– Этому невозможно поверить, – заявил Альберт. – Он нарушил свое слово и направил пушки на собственный народ!

– Сэр, его имя Бонапарт, – мрачно ответил ему Рассел. – В тот момент, когда он был избран президентом, он, видимо, задумал сделать именно то, что он и сделал! Он настоящий император, но под другим именем!

– Тогда я надеюсь, что он помнит о случившемся с другим императором, – резко вмешалась Виктория. – Если он считает, что Англия позволит Франции совершить еще одну попытку покорить мир под эгидой этой отвратительной династии, он сильно ошибается! То, что мы сделали однажды, мы сделаем еще раз!

– Мадам, я сомневаюсь, что он станет сейчас торопиться, – заметил Рассел. – Он постарается, как мне кажется, попытаться завоевать признание Англии!

– И Франция примет его? – спросила Виктория. – Ведь вся страна может восстать против таких злобных и аморальных действий. Мне никогда не нравились французы, но я не могу поверить, что они поддерживают подобных людей.

– Мадам, он стал президентом из-за своего имени – Наполеон, – ответил ей Рассел. – Именно это имя вознесло его на столь высокий пост, и боюсь, что оно поможет ему занять трон. Французы устали от нестабильности и неразберихи в правительстве. Они уже забыли о несчастьях, которые принес им первый Наполеон, но зато помнят его славу. Я могу сказать, что мы еще увидим другого французского императора. У каждого француза свои причуды. Вопрос в том, какую позицию займет правительство.

Королева посмотрела на Альберта. Они обсуждали эту проблему все утро. Если переворот действительно удался и этот ужасный маленький выскочка, потомок самого страшного врага Англии, контролирует ситуацию во Франции, стоит ли признать его, или Англия должна выразить свой протест?

Как считал Альберт – протест бесполезен, если его не подкрепляют соответствующие действия. Действия же могли означать только военную интервенцию, а на это идти не следовало.

У них будет достаточно времени, чтобы вступить в войну с Францией, если только та каким-то образом начнет ущемлять интересы Англии. Нет, они не станут выражать протест. Но, естественно, и никаких поздравлений.

– Мы никоим образом не должны как-то проявлять свое отношение в данном случае, – заявила Виктория. – Англия должна придерживаться нейтралитета до тех пор, пока не станет известна реакция других стран и то, в каком направлении станет действовать эта персона, Бонапарт! Дорогой, ты только подумай об этом, – обратилась она к Альберту, – прошло только тридцать лет с тех пор, как мы победили его дядюшку, и вот опять слышим его имя!

– Не думаю, что он унаследовал военный гений своего дяди, – заметил Альберт. – Слава богу, гениальность не передается по наследству, хотя подлость, как ни удивительно, передается! Лорд Джон, мы должны держать нейтралитет и посмотрим, как станут разворачиваться события.

– Я тоже так считаю, – согласился с ними премьер-министр. – Мадам, никто сильнее меня не презирает этого человека и его действия, и я рад, что вы разделяете подобную точку зрения. Я передам в Министерство иностранных дел, что не следует делать никаких заявлений, пока не станет ясным положение вещей.

Королева и премьер-министр работали во дворце и на Даунинг-стрит. Они проводили совещания целый день, сохраняя каменное молчание по поводу событий во Франции. Англия не желала ничего говорить.

В министерстве Пальмерстон поглаживал свои бакенбарды и весело насвистывал. Какие потрясающие новости! Франция слишком долго оставалась слабой и недисциплинированной страной, и вот наконец сильная личность разогнала этих слабаков в Палате. Некоторые из них желали возвращения Бурбонов – есть же люди, которые никогда и ничему не научатся! Теперь у Франции появился лидер, и пруссакам придется задуматься. События во Франции напомнили этим жалким маленьким принцам в Европе, что горячий и решительный человек может забрать у них трон! А Россия, которую Пальмерстон искренне ненавидел за все, что там происходило, так вот, Россия не станет приветствовать сильную и мужественную Францию, способную изменить соотношение сил в Европе.

Пальмерстон еще раз глянул на письмо Рассела, в котором указывалось, что официальная Англия придерживается нейтралитета, и бросил его в мусорную корзину. Продолжая насвистывать, он отправил поздравления французскому послу в Лондоне.

– Я послал за вами, – сказал Джон Рассел, – потому что у вас есть манера не обращать внимания на письма, и вы могли не принять во внимание письмо от меня.

Пальмерстон пожал плечами:

– Ну, в чем дело? Неужели еще одна жалоба ее величества? Чем я не угодил на сей раз, дорогой друг? Вы выглядите кислым, как лимон!

– Вы послали официальную ноту французскому послу с одобрением переворота в Париже, не так ли?

Рассел был готов испепелить его взглядом. От злости у него даже тряслись руки. Он только что возвратился после короткого и весьма неприятного разговора с королевой в Виндзоре. Он никогда прежде не видел ее такой разъяренной. В данный момент он был с ней полностью согласен и должен был выполнить ее волю.

– Конечно, я это сделал, – спокойно признался Пальмерстон. – Но бог мой, Рассел, разве вы не считаете, что это был подходящий момент для поздравления? Я понимаю, что все старые брюзги твердят, будто он – второй Наполеон и нам с ним придется воевать через несколько месяцев, но это же просто чушь! Я повстречался с ним, он вовсе никакой не покоритель мира! Он просто сильный человек, да к тому же умный, и нам нужно радоваться этому. Нам необходимо нормальное правительство во Франции, и слава богу, теперь там будет именно такое…

– Меня не интересует ваша точка зрения, – холодно заметил Рассел. – Меня не интересуют ваши взгляды на Луи Наполеона как и все прочие взгляды, связанные с внешней политикой. Генри, вы слишком часто пренебрегали моими распоряжениями. Я прошу вас подать в отставку.

На какое-то мгновение Пальмерстон побледнел и его голубые глаза засверкали, затем он быстро прикрыл их. Когда он вновь глянул на Рассела, выражение его лица было дружелюбным и, как всегда, несколько насмешливым.

– Не слишком ли вы суровы со старым другом? – тихо спросил он.

– Вы смогли перехитрить принца Альберта, но вам не удастся тот же трюк повторить со мной.

Рассел отодвинул свое кресло и встал.

– Я повторяю, Генри, мне нужна ваша отставка. Гренвилль займет ваше место в Министерстве иностранных дел.

– Я вижу, как вы возбуждены, – сказал Пальмерстон. – Очень возбуждены. Хорошо, мой милый Рассел, если меня увольняют, значит, так тому и быть. И все только из-за дружеской записки французскому послу! Как я буду скучать без нашего милого министерства, да к тому же лишенный удовольствия время от времени щелкнуть по носу его королевское высочество. Я не могу себе представить, что Гренвилль станет это делать. А вы? Он станет отвечать «Да, да» на любые распоряжения. Но, наверно, вы именно этого и желаете.

Он секунду смотрел на Рассела, и в его глазах снова появился тот же жесткий блеск.

– Я принимаю мою отставку и даже помогу на первых порах Гренвиллю. Джон, мне будет не хватать нашей совместной работы. Боюсь, что со временем и вам станет ее не хватать.

Альберт, не теряя времени, начал проверку обороноспособности страны. Никто не знал, чего можно ждать от нового правителя Франции, и Англия должна была обладать силой, чтобы в случае необходимости дать ему должный отпор. Альберт обнаружил, что армия до того плохо организована, что стала просто бесполезной. Вооружения оказалось слишком мало, кроме того, оно было устаревшим. Отсутствовала эффективная система обучения солдат. Практика покупки командирских чинов в полках и отделениях лишала армию стройной системы командования. Флот тоже никуда не годился: суда устарели, и на них невозможно было даже выйти в море, не то что вести морские сражения на современном уровне.