Вилья на час

Я шла задрав голову, но не из-за оттянувших мне спину невидимых крылья и, ей- богу, не от распирающей меня гордости за звание мисс Вселенная в шортах из белой джинсы и майке в акварельных разводах с ярким попугаем в центре — самый что ни на есть нелепейший наряд из всех возможных, но я не собиралась носить эту майку, я взяла ее на обратный полет, в котором мне верно потребуется пилюля смеха, которую я смогу получить, взглянув на себя в зеркало. На Пабло мой наряд не произвел никакого впечатления — он перестал улыбаться, чем несказанно меня порадовал: вряд ли мне хватит выдержки выдержать его нахальный взгляд. Я не стала проверять себя на стойкость и просто смотрела вверх — на средневековый город Бесалу.

Каменные ворота с решеткой на арочном каменном мосту открывали вход в город, раскинувшийся на холме-полуострове между двух речушек с отвесными берегами, заросшими буйной растительностью, которые соперничали в высоте с городской стеной. А на ней, следом за чередой каталонских флагов, красовались желтые буквы слова «Республика» — сейчас я разделяла желание каталонцев отделиться, пусть Альберт дарует мне свободу от испанского проходимца, пусть тот даже в десятом поколении каталонец, который зачем-то потащил меня не на мост, а в информационный центр.

Только не надо записывать меня на экскурсию! Я не за сакральными знаниями сюда приехала — вернее, позволила себя привезти.

— Пабло, — я заставила себя прикоснуться к нему, взять за локоть и развернуть к себе. — Где Альберт?

Он вдруг поднял глаза к потолку, затем махнул в сторону окна.

— Думаю, ты предпочитаешь познавательную экскурсию шатанию по туристическим лавкам, а ничего другого я предложить тебе днем не смогу.

Он назвал клерку наши имена и бросил на стойку несколько монет.

— Пойдем за мороженым. Полчаса не так страшно…

Он протянул руку — размечтался: я сунула свои в карманы, порадовавшись их наличию в шортах. Шляпа на глазах, темные очки на носу, солнцезащитным кремом я намазала себя самостоятельно… Никакого больше вмешательства в мое личное пространство! Но на мосту, когда мне захотелось остановиться послушать испанскую гитару, Пабло больно схватил меня за локоть — я вырвалась, но все же пошла дальше, пусть и впереди него. Пабло отстал, но бросил мне в спину:

— Мы вернемся с мороженым сюда.

Узкие средневековые улочки, на которых невозможно раскинуть руки. Ступеньки за ступеньками, полетев с которых, легко разбиться в кровь. Цветы в кадках, за которые еще надо умудриться не зацепиться… Пабло знал город, как свои пять пальцев, и вел меня заячьими тропами, минуя шумную толпу, но все же у итальянской мороженицы пришлось столкнуться со всевозможными сувенирами: от сумок с эмблемами Каталонии до пробок для винных бутылок с акварельными видами моста. Я схватила стаканчик с манговым джелато и вцепилась зубами в торчащую из него вафельку, неожиданно вспомнив, что мы так и не позавтракали. Но надпись про французские блинчики мой глаз и мозг по обоюдному согласию решили проигнорировать.

Мы вернулись на мост, встали напротив музыканта и уткнулись каждый в свой стаканчик. Я никогда не думала, что пластиковые ложки могут так громко стучать по зубам. Парень играл великолепно, но сейчас я предпочла бы музыку Шопена. Увы, это было в прошлой жизни… Я чуть повернула голову в сторону Пабло и тут же наткнулась на его взгляд — мои глаза опущены в стаканчик и спрятаны в очках — на что смотреть? На измазанные мороженым губы? И я сжала их, чтобы ненароком не облизать.

Пабло, пойманный с поличным, шагнул через мост и бросил пару монет в шляпу музыканта. Теперь можно было бы слушать перезвон гитары с чистой совестью, но Пабло сказал, что мы опоздаем на экскурсию. А я с большим удовольствием отправила бы на нее его одного. Пять человек и мы, и с нами девушка с семью дырками в одном ухе: я не поленилась, посчитала, с пирсингом и обворожительной улыбкой, за которой скрывались извинения за плохой английский — она впервые взяла англоязычную группу. Пабло подмигнул ей с обещанием помочь. И помощь пригодилась тут же — от волнения несчастная забыла, как будет по-английски «камень». Зато я вспомнила о своем желании отыскать увесистую испанскую «пьедру», чтобы познакомить с головой Пабло, который, к счастью, шел рядом с нашим гидом, и я могла даже отстать, как крестьянин на переправе: чтобы не платить пошлину за мост, на рынок бедняки добирались на плотах. А я, кажется, ночью заплатила Пабло на годы вперед!

Девушка много еще чего говорила, но я не слушала, я думала про Альберта — полностью отдаваясь счастливым воспоминаниям, не желая думать, что принесет мне новая встреча. Я подняла глаза только около меноры, не совсем поняв, почему знакомство с городом началось именно с еврейского квартала — может, из-за близости к реке? Или потому что один из знаменитый бургомистров был евреем и вот его дом? Хотя причины и маршрут нашей экскурсии интересовали меня меньше всего. Я смотрела под ноги, чтобы не загреметь с очередных ступенек.

От синагоги ничего почти не осталось — мы стояли на огороженном решеткой бывшем школьном дворике. В городе каталонское население занималось обеспечением процессов жизнедеятельности: накормить, одеть, обуть, спать уложить, а евреи занимались в основном врачеванием, так что те и другие сожительствовали довольно мирно и счастливо. Ровно до прихода Чумы. Из евреев почти никто не умер, потому их горожане и обвинили в том, что евреи эту чуму на них и наслали: начались погромы и изгнания. А объяснение чуда было предельно простым: они же врачи. Своих больных евреи тут же изолировали от здоровых, а здоровых заставляли следить за гигиеной, в основном мыться, чего остальные горожане не делали.

— Миквэ, еврейская баня, осталась в первозданном виде, — девушка сняла с шеи связку с ключами. — Это будет конечный пункт нашей экскурсии.

— Что? — это я спросила у Пабло.

Тот улыбнулся:

— Сюда без экскурсии не попасть, а туры водят сейчас один раз в день из-за отсутствия англоязычного гида. Не хотел упускать такую возможность. Остальное, церкви, сами посмотрим, если время останется.

Я шагнула от него за спину одного высокого экскурсанта. Спряталась! Решетка скрипнула, мы начали спускаться по каменной лестнице в полумрак. Свет шел только из окна напротив каменного бассейна. Девушка показала нам отверстие в стене — раньше уровень реки был таким, что в бассейне находилась проточная вода. Сейчас она тоже была, но лишь пальчики намочить, чего нам делать не хотелось, и мы все столпились на узеньких ступеньках. Я даже наступила кому-то на ногу и извинилась, а когда попыталась отступить, меня удержали на месте, видимо испугавшись, что я сейчас навернусь прямо в купель. Хорошо, что это сделал не Пабло — тот стоял напротив рядом с гидом.

Я не стала оборачиваться — просто шепнула благодарность. И вот мы гуськом начали взбираться обратно к свету. Тогда я обернулась: за мной шла женщина, а руки мне показались все же мужскими, но я не стала больше озираться для новых извинений. Все быстро и тихо расползлись. Я тоже хотела уйти, но меня снова решили удержать силой — на этот раз грубой и точно мужской. Я вырвалась, почти что ударив Пабло по руке, в которой вдруг звякнула связка ключей.

— Я одолжил их у Марисы. Хочу показать тебе то, что не показывают обычным туристам.

Я резко обернулась — в этом еврейском закутке не осталось ни души. Скрежет замка полоснул меня по сердцу. Бежать — но Пабло за секунду до спасительной мысли, схватил меня за руку. Кричать? А кто услышит? Да и во рту оказался кляп из собственных слюней. Я так закашлялась, что из глаз брызнули слезы, или же мне в глаза вместе с потом попал крем.

— Я не пойду туда с тобой! — сумела прошипеть я и только.

— А я и не иду туда с тобой!

Пабло подтолкнул меня к черному проему и молниеносно захлопнул решетку, съездив мне железом по пятке. Подпрыгнув от боли, я упустила мгновение, когда еще могла толкнуть дверь — сейчас я вцепилась уже в неподвижные прутья решетки, а в ушах продолжал громыхать лязг ключа в замочной скважине. Но и тогда я не закричала — совершенно не понимая, что именно в тот момент удержало меня от крика: стыд за себя, за то, что попала в идиотскую ситуацию даже не с вампиром, а с простым человеком, хотя изначально понимала, что ему нельзя доверять.