Вингер. Начало

– Так мама собирайся сейчас в МГУ, проси их поднять архив на свою ведомость. Положишь в карман сто долларов, может и сегодня сделают.

Я поставил чайник и услышав, как хлопнула входная дверь, достал из холодильника фаршированные блинчики.

– Димку спать положила. Он обычно в садике сейчас, но там вспышка ветрянки. Ты же специально маму отправил, чтобы поговорить? Я блины не буду, они калорийные, – вошла на кухню сестра.

– Ну не будешь так не будешь. Я вот, что хотел сказать. За год мой заработок будет сто двадцать тысяч евро. Пятнадцать процентов заберёт агент.

– Пятнадцать процентов? Ты с ума сошёл? Это же такие деньги! Подожди, где мой калькулятор? Господи! Это же восемнадцать тысяч евро! Сашка, он тебя обобрал! Мама в ужасе будет, – сестра в возмущении аж по кухне забегала.

– Оля, я бы без него возможно бы вообще ничего не подписал. Плюс, он песнями занимается. Может песни ещё выстрелят? А так давай подсчитаем. Где там твой калькулятор? Итак, из ста двадцати тысяч вычитаем восемнадцать тысяч и вычитаем двадцать тысяч подъёмных. Сколько там получается?

– Восемьдесят две тысяч евро.

– Ну вот, с этой суммы и ещё налог придётся выплатить. В месяц останется совсем ничего. Хорошо, что квартплату за квартиру три года платить не нужно. Телефон мне там дадут, лаптоп, такси с дома и обратно будут оплачивать. Но вот даже с квартирантами московскую квартиру и дом в деревне мы просто не потянем.

– А если испанскую квартиру продать и купить поменьше? Да и я на работу пойду!

– Если бы, да кабы, да во рту росли грибы… Квартиру там можно продать только через три года. Московская квартира и дом в деревне записаны на папу. Без него их тоже не продашь. А если его не найдут? Знаешь, я не верю, что он выжил. Там такое течение, что там "Титаник" не найдёшь. Не то что маленькую лодку. А уж человек. А насчёт работы, сколько ты там заработаешь? Тебе же учиться надо.

– Да… квартира за полмиллиона баксов, контракт с футбольным клубом за границей, а мы нищие. И квартиру московскую с дачей банк отберёт. Дурдом. Прямо, как Высоцкий вчера по радио пел – "Где деньги, Зин?"

– Да не кипятись ты. Я написал несколько песен и хочу их продать.

– Саша, кому твои песни нужны? Кто их будет петь. Здесь не Испания. Ох… А я уже губу раскатала. А тут обратно пустой холодильник, что здесь, что в Испании. Там вроде Димка хнычет, пойду гляну.

Понятно, что сестра плакать пошла. Не хотел я, чтобы всё так закончилось. А что делать? Песни нужно однозначно продавать. Но вот кому и за сколько? Кто у нас тут богатенький Буратино? Киркоров. Нет, не хочу с ним связываться. И тут я вспомнил о Тимати. Как-то в прошлой жизни читал про него одну статью, где говорилось, что у него родители состоятельные. Деньги у него точно есть.

Взял со стола лаптоп и начал гуглить. Юнусов Тимур Ильдарович, уроженец Москвы, родился пятнадцатого августа 1983 года. Скоро исполнится двадцать два года. Мама еврейка, папа татарин. Ого! И отец и дед МГИМО закончили, а сам Тимур учился в штатах, свободно владеет английским языком. Есть младший брат. Надо с ним встретиться и предложить ему песни на продажу. Штук десять. Пускай он их себе забирает и авторство оформляет. А если за каждую песню по десять тысяч долларов взять. Итого, получается сто тысяч "зелени". Неплохо. Только песни нужно ему подобрать приличные. Такие, чтобы он в них сразу влюбился и купил. Только где мне его найти. Никаких молодёжных тусовок и клубов где они могут собираться не знаю. Знакомых из шоу-бизнеса тоже нет. Вот я башка тупая. Мне же скоро идти к отцу на занятия. А он точно кого-нибудь знает из местного музыкального бомонда. Вот у него и поинтересуюсь к кому обратиться. А насчёт песен надо память шерстить. Это дерьма хватает, а вот хорошие песни можно по пальцам пересчитать. Лёг на кровать и стал вспоминать.

В музыкальное училище шёл быстрым шагом. Хотелось побыстрее увидеть отца и поговорить о Тимати до начала занятий. С Борисоглебского переулка свернул на улицу Поварскую и увидел за чугунным решётчатым забором высокое четырёхэтажное здание старой архитектуры с колоннами. Из открытых окон доносилась музыка и пение. Быстро что-то я долетел до Гнесинки. Посмотрел на часы. Занятия начнутся через двадцать минут. Как раз хватит времени поболтать с отцом. Приоткрыв дверь в кабинет, услышал красивое женское пение – "Шёл казак на побывку домой, шёл он лесом, дорогой прямой". За пианино сидел мой отец, а рядом стояла высокая рыжеволосая девушка со смешными очками в большой оправе. Увидев, что меня заметили, я извинился и попытался закрыть дверь, но отец рукой показал знак заходить. Они действительно быстро закончили и отец повернулся ко мне.

– Здравствуйте, Александр. Мы закончили с Инночкой. Сейчас я малость отдохну, а потом приступим к нашим занятиям.

– Добрый вечер, Владимир Сергеевич и Инна, – сказал я и присел на свободный стул.

– Хочу перед вами похвастаться. Это моя лучшая ученица, – отец указал рукою в сторону Инны, – Она учится на третьем курсе на отделении вокального искусства. При её вокальных данных её ожидает большое будущее. Конечно, если Вы Инна будет продолжать старательно заниматься.

– Действительно очень приятный голос, – кивнул я.

После наших комплиментов Инна засмущалась, быстро собрала свои вещи и выбежала из кабинета. Мужчина заварил нам чай. Я достал шампанское "Кава", которое прихватил из квартиры в Валенсии.

– Это из Испании. Купил в Валенсии, – протянул я бутылку отцу.

– Ой, спасибо, откроем на Новый Год. Я такого и не пробовал ни разу. Оно хоть не дорогое?

– Да нет, чем дольше выдержка, тем дороже "Кава". А это пятилетняя выдержка. Говорят, что даже лучше французского. Я, правда, в этом не разбираюсь.

– И правильно делаете, – покивал головой Владимир Сергеевич, – Успеете ещё.

– Знаете, сын у меня тоже в Испании. Тренером по футболу работает в академии. Вы же тоже вроде футболист? – пригубливая чай, мягко поинтересовался мужчина.

– Да. Мне повезло подписать контракт с клубом Валенсия в основной состав.

– Видно это очень хорошо, я сам в футболе особо не разбираюсь. По телевизору смотрю, а так все эти контракты и прочее, всё как-то мимо меня. У меня сын тоже подавал большие надежды, но в восемнадцать лет связки в колене повредил. Играли поздней осенью, моросило, поскользнулся неудачно и всё, конец карьеры. Пять операций было, я специально лучшего хирурга Москвы приглашал. Хорошо, что колено спасли. Я его потом по знакомству на тренера пристроил учиться. В школе то он особо не обучался, всё в футбол свой играл, а образование очень важно.

У меня челюсть чуть не упала от таких откровений. А я и не знал, что отец помог мне устроиться на учёбу, да с операциями помог. А мужчина, видимо хотевший поговорить, между тем продолжал.

– Отучился, женился. Хорошая девочка. Терпит этого дурака. Подряд двух погодок родила. Тяжело ей очень. У них ни детской площадки во дворе, ни парка рядом. В поликлинику на метро нужно ехать, а как с двумя детьми на том эскалаторе? Мы ей помогаем. Вчера вот внуков в парк свозили на метро, устали очень, но она хоть немного выспалась. А то ходит с синяками под глазами, вся высохла.

– Деньгами то он семье и вам помогает?

– Сын то присылает деньги. Но что эти деньги? Всех денег всё равно не заработаешь. Я вон учеников взял. Инночку вы видели. Потом Лена ещё. Она здесь на филолога учится в МГУ. Так чисто исполняет джазовые композиции! Но поёт только для себя. Никакой карьеры джазовой вокалистки для себя не видит. А зря. Вокальные данные от Бога. Да, о чём это я? Жена репетитором тоже подрабатывает. Хватило бы и этих денег, – с облегчением выдохнул отец. Видимо, накипело, хотелось кому-нибудь выговориться, – А так… Он там, она здесь. Что это за жизнь? Шубу норковую вон жене купил. А куда ей эту шубу выгуливать? В шубе надо рядом с мужем гордо под ручку идти. Приезжает раз в год, дети отца не узнают, пугаются, что за дядя незнакомый приехал.