vinj 4
Шрифт:
Что он подумал, когда проснулся и не увидел меня?
Что он вообще подумал обо мне?
Кто эта девушка с портрета?
Куча вопросов крутилась в голове, и не на один не было ответа.
– Ксения, займитесь делом! – очередная гора бумаг свалилась на стол. – Завтра будет вечеринка в честь дня рождения Николая Баскова. Если репортаж будет хорошим, мы подумаем о вашем продвижении по карьерной лестнице.
Я просияла. Это означало, что я смогу выбрать определенный вид работы или даже направление.
– Да, Виктор Иванович!
– Ну, где она? – Кира
– Она всегда опаздывает, – я отпила глоток любимого черного кофе. – Зачем такая срочность? – я подозрительно покосилась на подругу. – Ты все-таки позвонила ей!
– Ну не могла я просто так оставить это дело! – Кира исподлобья бросила на меня виноватый взгляд. – Она обещала притащить помимо списка гостей своего нового кавалера.
Я закатила глаза.
– Опять? Она меняет их как перчатки… – я обреченно покачала головой.
– Она сказала, что этот, цитирую: «ОН!», – Кира хмыкнула.
Я рассмеялась.
– Ну посмотрим, что же там за Чудо-Юдо! – Кира отхлебнула своего травяного чая. – А, вот и они!
Я повернула голову, и мое сердце гулко провалилось вниз.
Звезды зажигаются над нами
Александр Винничук
Звезды зажигаются над нами,
Не тревожит ветер сон листвы.
Беззаконными твердит словами
Море о закате и любви.
Побегу, как в детстве, до утеса
Посмотреть на алый блеск воды,
Вдалеке услышу шепот весел,
А в волнах – вечерних птиц следы.
Вечеров томительные своды,
Счастья больше неоткуда ждать…
Точно кто-то вдруг позвал кого-то,
Не меня ль закат во храм встречать?
И не то, что б это храм природы,
Наша жизнь – вот самый верный храм:
Дружбы нет, так призрачна свобода,
Можно лишь молиться по слогам.
2010
Абсурд
Людмила Григоращук
Иногда мы, торопясь жить, не замечаем, как накапливается в собственной жизни нелепость, бессмыслица, и она как-то постепенно становится абсурдной. Почему это происходит с нами – не думаем. Некогда анализировать свои отношения, свои поступки или вдруг заметить изменившиеся к тебе чувства человека, которому раньше доверял безоговорочно. Очевидно, ритм жизни такой – не успеваем.
Ей казалось, всегда будет небосклон их любви безоблачным и прекрасным. Они оба знали, как нужны друг другу: радовались встречам, пусть кратковременным; письмам, которые писали друг другу; тихим вечерам вдвоем. И страсти, которая накрывала их, как волна, и не отпускала.
Нашли друг друга – разве это не радость, не удача – вот так столкнуться в пространстве-времени? Но когда люди имеют что-то, хочется большего. Хочется бесконечно владеть Душой избранника – превратить её в свою собственность и не отпускать ни на шаг, ни на минуту, контролировать все её движения, похитить у неё свободу. А что человек без свободной Души, без полета фантазии, без выбора
и без движения навстречу своему избраннику? Как же двигаться навстречу, если его "посадили на цепь"? Что дальше?А дальше – умирает чувство.
И тревога становится постоянной спутницей женщины. И хочется выйти отовсюду, где на тебя кричат, критикуют – нещадно, незаслуженно, забыв о гуманности. Просто глумятся над открытостью твоей, над доверчивостью. Глупое, глупое сердце. Оно научилось вздрагивать, бояться дорогого, родного ранее голоса. Сжимается от предчувствия нового унижения. А Любовь забивается в маленькую расщелину сердца и там страдает.
Как все нелепо, как абсурдно. Почему так происходит с людьми? Зачем они убивают Любовь, которая Счастьем зовется, которая Дар Божий? Подписывают ей смертный приговор и сами же приводят его в исполнение. Кто ответит?
Не понимают они, что творят. И потому они оба – палачи своей Любви. Оба.
Один, желающий беспредельной власти, – сильное начало. Другая, у которой нет уже сил бороться за независимость своего выбора, за свое желание быть самой собой, а не марионеткой в руках человека, даже если он ей до сих пор бесконечно дорог. И тогда ей хочется только одного – выйти из этих отношений и плотно закрыть за собою дверь, сохранив тем самым в сердце частицу былого счастья, да чтобы звание "палач" до конца себе не присвоить.
Ну разве не Абсурд все это?
***
Анна Ефименко
Этот мальчик немного жестче,
Тверже, злее других детей.
Он всегда выбирает как проще
И не слишком-то любит людей.
Он всегда выбирает где лучше,
Он всегда дружит с теми, кто прав,
Он болтает достаточно чуши,
Но его не забудешь узнав.
Он кидает снежками в прохожих,
Любит зиму сильней, чем весну...
Что-то в нем изумляет до дрожи
И неистово тянет ко дну.
Эта сказка без "жили-были",
Всем известен сюжет и финал.
Герду в детстве так часто дразнили,
Королевой – никто не звал.
А сейчас все зовут гордячкой
И жалеют – всегда тайком.
Герда с радостью впала бы в спячку,
Но – заботы, работа, дом.
Этот мальчик не ищет счастья,
И покой ему не знаком,
Он почти не стремится к власти,
Вечно думает о своем...
Герда смотрит, молчит, вздыхает,
А в глазах серебрится лед.
Этот мальчик – он будет Каем,
Новым Каем. Когда подрастет.
Вкус жизни
Владислав Шурыгин
…Я смутно помню, как пришёл в себя после операции.
Хорошо помню то, что было до неё.
…Помню, как доктор отвёл глаза на мой вопрос: «Ну что, зарежете?». Это я так неудачно пытался пошутить, так сказать, грубой шуткой скрыть страх. Услышать от врача что-то обнадёживающее, типа: «Ну ты чего? Всё будет хорошо!..»