Виннету – вождь апачей

– Тьфу, пропасть! – воскликнул он в ответ. – Правда ли, что вы только недавно приехали из Германии?

– Да.

– И раньше никогда здесь не были?

– Нет.

– И тем более на Диком Западе?

– Нет.

– Следовательно, вы настоящий грингорн. И все же этот грингорн так бахвалится, точно он предок всех индейцев и жил здесь в течение тысячелетий! Не воображайте, что можете заговорить мне зубы! Даже если бы все было на самом деле так, как вы утверждаете, то мне все же никогда не придет в голову открыть оружейный завод. Был я до сих пор одинок, таким хочу и остаться, у меня нет ни малейшего желания иметь постоянные неприятности с сотней или еще большим числом рабочих!

– Но вы могли бы взять патент на ваше изобретение и продать его.

– И не подумаю, сэр. До сих пор я имел все необходимое, надеюсь, что и впредь без патента не буду терпеть нужды. Ну, а теперь проваливайте домой! У меня нет никакой охоты слушать писк птенца, который должен опериться, прежде чем начать петь или свистеть.

Мне и в голову не пришло обидеться на его грубые слова. Я протянул ему на прощанье руку и ушел. Тогда я и не подозревал, какое важное значение будет иметь для меня этот вечер. Следующего утра я ожидал с нетерпением и радостью, так как, имея в стрельбе некоторый опыт, был совершенно уверен, что удачно выдержу испытание у своего друга.

Ровно в шесть часов я был у него. Он уже ждал меня, и, когда он протянул мне руку, по его добрым и грубоватым чертам скользнула улыбка.

– Добро пожаловать, сэр! Ваше лицо выражает уверенность в победе… Значит, вы думаете, что попадете в стену, о которой мы вчера говорили?

– Надеюсь.

– Отлично. Пойдемте сейчас же! Я возьму вот это ружьецо, а вы понесете тот тяжелый штуцер, я не хочу тащиться с такой махиной.

Он перебросил через плечо легкую двустволку, а я взял «старую пушку», которую он не хотел нести. По прибытии в тир он зарядил оба ружья и сперва сам выстрелил дважды. Затем наступила моя очередь стрелять из тяжелого штуцера. Я еще не был знаком с таким типом ружья и поэтому в первый раз задел только край зачерненной середины мишени, второй выстрел был более удачен, третьим же я попал как раз в центр зачерненной части, и все остальные пули прошли через дыру, пробитую третьей пулей. Удивление Генри возрастало с каждым выстрелом, мне пришлось испытать еще и двустволку, что дало такие же результаты.

– Либо в вас сидит сам дьявол, либо вы прирожденный вестман. Я до сих пор не видал ни одного грингорна, который умел бы так стрелять!

Нет, дьявола во мне нет, мистер Генри, – рассмеялся я, – и я не собираюсь продавать ему свою душу.

– В таком случае ваша задача и обязанность стать вестманом! Есть у вас к этому охота?

– Почему бы нет?

– Отлично. Посмотрим, что можно сделать из грингорна! Итак, вы умеете ездить верхом?

– В случае нужды.

– В случае нужды? Гм… Значит, не так хорошо, как стрелять?

– Вот еще! Что вообще значит ездить верхом? Самое трудное сесть на лошадь. Но раз я уже сижу на ней, она ни за что не сможет меня сбросить!

Он испытующе посмотрел на меня. Я сделал самое невинное лицо, а он сказал:

– Вы в самом деле так думаете? Небось, хотите держаться за гриву? Но вы ошибаетесь! Вы верно заметили, самое трудное попасть на лошадь, так как это зависит от вас, спуститься же с лошади значительно легче, об этом уж она сама позаботится.

– Но у меня лошадь этого не сможет сделать!

– Вы думаете? Посмотрим! Хотите попробовать?

– Охотно.

– Идемте! Сейчас только семь, и в вашем распоряжении еще целый час. Мы отправимся к барышнику Джиму Корнеру, у него имеется лошадка, которая уж позаботится о вас!

Мы возвратились в город и разыскали барышника, владельца большого манежа, окруженного конюшнями. Корнер сам подошел к нам и спросил о цели нашего прихода.

– Этот молодой сэр утверждает, что его ни одна лошадь не сбросит с седла, – отвечал Генри. – Что вы на это скажете, мистер Корнер? Не дадите ли вы ему влезть на вашего чалого?

Барышник окинул меня испытующим взглядом и кивнул в знак согласия головой.

– Кость у него, кажется, добротная. Впрочем, молодежь не так легко сворачивает себе шею, как старые люди… Если джентльмен пожелает испытать коня, то я ничего не имею против.

Он отдал соответствующее распоряжение, и вскоре два конюха вывели оседланную лошадь. Она была в высшей степени неспокойна и то и дело старалась вырваться. Бедный мистер Генри, видимо, испугался и просил меня отказаться от испытания, но я, во-первых, не чувствовал страха и, во-вторых, смотрел на это, как на дело чести. Я велел дать мне хлыст и прикрепить шпоры. После нескольких тщетных попыток, несмотря на яростное сопротивление лошади, я все же вскочил на нее. Едва я сел в седло, как конюхи отбежали, и скакун сделал прыжок всеми четырьмя ногами в воздух, а потом в сторону. Я удержался в седле и теперь спешил попасть ногами в стремена. Едва мне удалось это сделать, как лошадь начала лягаться, нагибая голову. Когда это не помогло, она направилась к стене, чтобы у нее сбросить меня, однако с помощью хлыста я заставил ее повернуть в другую сторону. Тут последовала лихая, опасная для меня борьба между всадником и скакуном. Я призвал на помощь всю свою слабую сноровку и недостаточный опыт, напряг последние силы в мускулах ног и, в конце концов, оказался победителем. Когда я слез с лошади, ноги мои дрожали от напряжения, лошадь же была совершенно взмылена, и с нее градом катился пот. Теперь она слушалась малейшего движения узды.

Барышник испугался за свою лошадь, он велел покрыть ее попоной и медленно водить на поводу. Затем он обратился ко мне:

– Этого я никак не ожидал, молодой человек! Я думал, что вы уже после первого скачка очутитесь на земле. Вы, конечно, ничего не должны платить и, если вы хотите сделать мне одолжение, приходите еще раз и образумьте окончательно эту бестию! У меня дело не станет за десятью долларами, ведь это недешевая лошадь, и если ее обуздать, то я на ней кое-что заработаю!

– Если вы этого хотите, я охотно приду опять, – ответил я.

С тех пор как я слез с лошади, Генри еще не сказал ни слова и только смотрел на меня, качая головой. Теперь он всплеснул руками и воскликнул:

– Это действительно совсем особенный, необыкновенный грингорн! Чуть не до смерти заморил лошадь вместо того, чтобы самому быть сброшенным на песок! Кто вас этому обучил, сэр?

– Случай, благодаря которому мне подвернулся полудикий венгерский жеребец, никому не позволявший оседлать себя. Я его мало-помалу обуздал, хотя и рисковал при этом жизнью.

– Благодарю покорно за такое удовольствие! Я предпочитаю свой старый набитый войлоком стул, который ничего не имеет против того, чтобы на него садились… Идемте! У меня даже голова закружилась! Но я не напрасно заставлял вас стрелять и ездить верхом, на это можете положиться.

Мы пошли домой, каждый к себе. В продолжение этого и двух следующих дней мистер Генри не приходил к нам, и я также не имел возможности навестить его. Только на четвертый день он зашел после обеда ко мне, он знал, что я был свободен.

– Хотите со мной прогуляться? – спросил он.

– Куда?

– К одному джентльмену, который хочет с вами познакомиться.

– По какому случаю?

– Нетрудно догадаться: он никогда еще не видал ни одного грингорна!

– В таком случае я иду. Пусть он узнает, кто мы такие! У Генри было в этот день очень лукавое выражение лица, это означало, что у него был наготове какой-то сюрприз. Мы долго шли по разным улицам, пока наконец он не привел меня в какую-то контору. При этом он так быстро вошел, что я не успел прочитать надпись золотыми буквами, красовавшуюся на окнах.