Вино богов

— Жаль, что сейчас зима, ваше высочество. Солнце светит далеко не всегда. А вы правда себя хорошо чувствуете?

— Лучше, чем когда-либо с тех пор, как не стало Голиаса. — Принц полной грудью вдохнул морозный чистый воздух, сладкий, словно вино из одуванчиков, и прозрачный, как весенний ручеек, и оглянулся по сторонам. Они ехали по улицам, огибающим небогатые дома. Детишки в грязной, но не рваной одежде возились в лужах и ручьях, стекавших с начавших таять снеговых шапок на крышах. Отовсюду доносились ароматы стряпни.

— А все-таки славное место — наше Королевство, — сказал принц.

— А вы разве в этом когда-нибудь сомневались, ваше высочество?

Аматус внимательно посмотрел на герцога единственным глазом. Герцог этот взгляд принца запомнил надолго и впоследствии рассказал о нем Седрику. Но когда Седрик писал «Хроники», он никак не мог припомнить, что именно сказал ему герцог. Поскольку у самого принца спрашивать, как же он тогда посмотрел на герцога, было бы неловко, факт так и остался невыясненным. Аматус помнил лишь, что надолго задумался над вопросом герцога — наверное, это и увидел Вассант в его взгляде.

А сказал тогда Аматус вот что:

— Вассант, ты предан королю и отечеству душой и телом, и сердце твое так чисто, что ты не в силах даже представить, как же такая чудесная страна может быть насквозь пропитана мерзостью и отравой. Но мне предстоит править этой страной, и потому я обязан задумываться о подобных вещах. Радуйся тому, что тебе не нужно отвечать на такие вопросы.

А потом принц снова умолк и задумчиво уставился на герцога. Было видно, что серьезность ответа поразила не только герцога, но и самого принца. Но вскоре Аматус весело рассмеялся и запел старинную песню — веселую балладу о том, как один галантный лесничий переходил в тумане через мост и заблудился, а потом наткнулся на что-то и решил, что перед ним — страшный великан. Лесничий выхватил свой топор и принялся сражаться с чудовищем на узеньком мостике. А потом, когда туман рассеялся, оказалось, что он вовсе не на мостике, а на широкой проселочной дороге и никакой перед ним не великан, а ветряная мельница, да и сам он вовсе не лесничий, а приснился во сне бабочке, которая хотела, да не сумела привидеться себе во сне китайским философом.

Песня была так весела и зажигательна, что ее туг же подхватил Вассант, а вскоре ее уже хором распевали все гвардейцы. Правда, пели они ее на манер боевого марша, как привыкли воины, которые готовы разразиться бравой песней после любого приказа офицера.

А когда песня была допета до конца, герцог не мог прогнать с лица добродушной улыбки, и все мрачные утренние мысли развеялись.

— Каллиопа обожает эту песенку, — заметил герцог. — Жаль, что ее с нами не было.

Принц Аматус нахмурился.

— Послушай, ведь мы ее не видели с тех самых пор, как нагрянула чума. Я написал ей письмо, попросил у нее прощения, но она мне не ответила. Это не похоже на Каллиопу. Нужно будет непременно сегодня же навестить ее и убедиться, что с ней ничего не случилось.

— А чего тянуть? — пожал плечами герцог. — Можно прямо сейчас к ней заглянуть. Если вы не против, я мог бы вас сопровождать, но если вы хотите встретиться с ней наедине…

— Вассант, а что это ты покраснел?

Герцог опустил глаза, уставился на мостовую, по которой весело цокали копыта их коней, и смущенно ответил:

— Ваше высочество, я только хотел помочь, чтобы вам не пришлось смущаться… Прощу прощения. Я ничего такого не хотел сказать.

Аматус расхохотался — весело, непринужденно да так заразительно, что из окон выглянули женщины, а мастеровые оторвались от работы. Принц этого не заметил, но его радостный смех согрел сердца горожан, и вскоре по городу разнеслась весть о том, что очень скоро принц отыщет средство от эпидемии и еще до начала праздника проводов зимы в Королевство вернутся добрые старые времена.

— Герцог Вассант, — отсмеявшись, проговорил Аматус, — за что я тебя люблю, так это за то, что твое преданное королю и отечеству сердце не в ладах с твоим грубым языком. Да, мы немедленно отправимся к Каллиопе. Отправь кого-нибудь в замок, пусть там знают, где мы, и не волнуются, а мы сейчас же поскачем прямо к ее дому.

А еще через несколько мгновений они уже привязывали своих коней на небольшой, залитой солнцем площади, где стоял дом Каллиопы.

Принц Аматус нетерпеливо постучал в дверь. Оказалось, что он ужасно скучал по Каллиопе, сам не зная, по кому так скучает, и даже не понимая, как сильно ему не хватает ее. Словом, нетерпение принца не знало границ. Вероятно, Каллиопа до сих пор сердилась на Аматуса, но теперь у него хотя бы имелось оправдание своему долгому отсутствию, и он знал, что и прощения попросить на этот раз сумеет более искренне.

Мириться с Каллиопой всегда было приятно. Она умела дуться достаточно долго для того, чтобы потом примирение оказалось радостным, но все же не так долго, чтобы кто-то подумал, что ей прямо-таки очень нравится так долго обижаться.

Принц постучал снова. Они с герцогом уже довольно долго стояли на мокром крыльце под ярким солнцем, которое, казалось, стремится заглянуть в каждую выбоинку между булыжниками мостовой.

Дверь едва заметно приоткрылась, в щелочку кто-то выглянул, и Аматус понял единственное: за дверью стояла не Каллиопа.

— Моей госпожи Каллиопы нет дома. Вернее, она дома, но для вас ее нет, а вернее — ее нет ни для кого, — сообщил голос из-за двери, цитируя, по всей вероятности, слово в слово распоряжение хозяйки. И дверь захлопнулась.

— Похоже, она до сих пор злится на вас, — заключил герцог.

— Вполне вероятно, — вздохнул Аматус. — Я, правда, понимал, что она не станет со мной разговаривать до тех пор, пока я перед ней не извинюсь, но вот что она не станет со мной разговаривать даже после того, как я извинился, — этого я представить никак не мог. Что ж, остается предположить, что это всего лишь дурацкий каприз.

Герцог потрепал принца по плечу.

— Вот теперь я вижу, что вы вновь в добром здравии! — воскликнул он.

Примерно через полчаса, после ориентировки на местности (и некоторого замешательства вследствие того, что обнаружилось, что им обоим известно, где находится спальня Каллиопы, но выяснилось, что, невзирая на все попытки, ни тот ни другой там ни разу не бывали), Аматус не без любопытства уставился на замысловатую железную штуковину, которую сжимал в руке герцог Вассант.

— Это штырь, ваше высочество, — пояснил герцог. — Такими пользуются смелые пастухи, присматривающие за стадами горных леггорнов в скалистых областях моего герцогства. Чтобы вернуть в стадо заблудших леггорнов, им порой приходится взбираться на отвесные скалы. Нужно только воткнуть штырь в камень, потом перебросить через него веревку и взобраться по ней наверх. Думаю, таким путем мы запросто доберемся до крыши дома леди Каллиопы, а потом останется только спуститься по веревке до окна ее спальни.