Вино фей

Впрочем, Черити не решалась осуждать Вирджинию, ловя порой себя на том, что мало понимает кузину. Временами в Джин проступало что-то такое, чего Черити просто не умела назвать. При этом без мисс Сесили отношение к ней Вирджинии было иным - почти дружеским, хоть и покровительственным.

Мисс Флора Стивенс была полной противоположностью Вирджинии Хейвуд. Её лицо не поражало красотой, но голубые умные и серьёзные глаза очень её красили. Черити она понравилась ещё и потому, что напомнила изображение на старой шкатулке, доставшейся ей от покойной матери: юная девушка стояла у двери, уже надев шляпку, и смотрела в окно, размышляя, брать ли зонт. Мисс Стивенс походила на эту девушку и милым личиком, и тем задумчивым, чуть рассеянным выражением, что часто свойственно натурам, одарённым истинной добротой.

Они на полчаса, остававшиеся до приезда гостей, уединились у камина, и приятная мягкая речь и ненавязчивые вопросы мисс Флоры заставили Черити разговориться, хоть сама она считала, что в её жизни ничего интересного нет.

– Так значит, вы потеряли отца и мать? Как это тяжело...

Черити быстро покачала головой: она не любила жалеть себя. Горе не демонстрирует своих язв, унижение не пересчитывает обид.

– Да, я сирота, но у меня много родни, - оживлённо проговорила она.
– И тётушка Марджери, и её сын полковник Селентайн, хоть я видела его только в детстве. Я живу у тётушки Дороти Хейвуд, когда матушка умерла, сэр Тимоти Хейвуд, он баронет, взял меня к себе в дом.

– О, баронет? Он из джентри?

– Нет, - Черити чуть замялась, - он просто купил поместье Кингсбери Холл, а разбогател на торговле антиквариатом.

– Но вы - мисс Тэннант-Росс. Ваш отец из джентри?

– Да, но он оставил только долги, доставшиеся ему от отца, - Черити не любила говорить об этом.

– А у Хейвудов есть свои дети?
– дипломатично ушла от неприятной темы мисс Стивенс.

– Да, конечно. Это моя кузина Вирджиния, она просто красавица, и мои кузены Винсент, Энтони и Льюис.

– Они все уже взрослые?

– Кузену Винсенту уже двадцать пять, Энтони двадцать четыре, а Льюису всего пятнадцать, он ещё учится в Итоне. Вирджиния же старше меня на полтора года, а мне только осенью исполнилось семнадцать.

– А ваша кузина, вы сказали, красавица?

– Вирджиния очень хороша, - кивнула Черити, - за ней дают тридцать тысяч, и в семье все надеются, что она сделает прекрасную партию.

– А вы сама выезжаете в свет?

Черити чуть смутилась, но быстро нашлась.

– Мне разрешают танцевать, когда балы даются у нас, но к соседям я не езжу.

– А у вас там есть подруги?

Этот невинный вопрос снова заставил Черити на минуту смутиться, но она тут же улыбнулась, дипломатично сдвинув акценты.

– Почему же нет? Вирджиния и мисс Кассиди прекрасно ко мне относятся. Мы часто гуляем в окрестностях города и возле собора. Там внутренний дворик монастыря окаймлён великолепной аркадой, в этой галерее всегда такой таинственный полумрак, и шаги так одиноко звучат под арочными сводами. Я часто брожу там, представляя себя то Розамундой в Арденском лесу, то Виолой, то Беатриче.
– Черити на миг смутилась, поняв, что говорит, что-то не то, но быстро нашлась.
– Бат - очень красив, но ничего подобного здесь нет, - печально закончила Черити.

Они заговорили о Бате, а потом их разговор прервал наплыв гостей.

К тётушке Марджери обычно приезжала степенная публика, и на сей раз большинство приглашённых вполне могли быть названы "почтенными леди и джентльменами". Черити с улыбкой задумалась, интересно, зовёт ли их леди Флинн про себя "старыми перечницами"?

Собралось около сорока человек, Черити немного скучала, но когда леди уже покинули столовую, и лакеи расставляли в зале карточные столы, в зале неожиданно появились двое новых гостей: одетый с иголочки молодой брюнет с девушкой в необычайно дорогом тёмном платье и меховой горжетке. Джентльмен сжимал в руке шляпу и трость, и засиживаться явно не собирался.

Черити, внимательно разглядев визитёров, удивилась. Мужчина выглядел красавцем, юная леди тоже была необычайно хороша. Правда, слишком черны, как вороново крыло, были волосы обоих и слишком бледна кожа. Глаза тоже были похожими - большими, серыми, туманными. Их представили как мистера и мисс Френсиса и Сэломи Клэверинг.

Молодой человек держался непринуждённо, но сдержанно, а его сестра любезно приветствовала леди Флинн. Выяснилось, что они привезли письмо, полученное с оказией, от Селентайта Флинна его матери, и тётушка, обожавшая сына, рассыпалась в благодарностях, назвав гостя "дорогим Фрэнсисом".

Черити Клэверинги заинтересовали, хоть в чертах мистера Клэверинга, несмотря на скромность поведения и мягкость манер, ей померещилось что-то актёрское. Глаза его казались хрустальными, и совсем не менялись, о чём бы он ни говорил. В его сестре проскальзывало нечто ещё более удивительное: взгляд мисс Клэверинг был зеркален, в её прозрачных серых глазах ничего не читалось.

Она незаметно отошла к мисс Стивенс, желая поделиться впечатлением о Клэверингах, но тут вдруг увидела, что сильно побледневшая Флора стоит в углу зала, отвернувшись от гостей и вцепившись в спинку кресла. Её застывший взгляд упирался в зеркале в Клэверингов, но за спинами гостей её почти не было видно. Черити поразили руки девушки: ногти мисс Флоры так глубоко впились в обивку кресла, что едва не порвали её.

Мисс Стивенс, видимо, была давно знакома с этими людьми, но что связывало её с Клэверингами и почему она так взволнована? Флора явно не ожидала увидеть их здесь, да Клэверингов и не было в числе приглашённых. Может, она влюблена в молодого Клэверинга? Это предположение напрашивалось: уж слишком хорош собой был этот джентльмен, но чувство такта помешало Черити спросить об этом свою новую подругу.

Клэверинги быстро уехали, но мисс Стивенс до конца вечера так и не смогла прийти в себя. Она не села играть, отговорившись головной болью, и миссис Флинн велела Черити принести Флоре лавандовые капли: вид у бедняжки был совсем больной. Черити предложила мисс Стивенс подняться к ней и немного отдохнуть, и мисс Флора, радуясь возможности уйти от множества глаз и сочувственных слов, охотно поднялась в комнату Черити.

Едва войдя, она почти без сил опустилась в кресло, сжавшись и напомнив нахохлившегося промокшего воробушка, и Черити торопливо подала ей рюмку успокоительных капель.

Флора не отказалась, её сильно знобило.

– Вы простудились, мисс Стивенс?
– осторожно спросила Черити, надеясь вывести свою гостью из заторможённого состояния и немного успокоить.

Однако мисс Стивенс не приняла её помощи и не стала прибегать к спасительной лжи.

– Нет, благодарю вас, я здорова. Это всё Клэверинги. Я просто не ожидала увидеть их.

Черити внимательно посмотрела на мисс Стивенс. Она хотела спросить, что собой представляют эти люди, но почему-то не осмелилась, чувствуя, что этим вопросом причинит Флоре боль. Неожиданно для себя самой проговорила то, что было куда как далеко от светского тона:

– Эти люди показались мне странными, мисс Стивенс. У них зеркальные глаза.

Флора сильно вздрогнула, нервно укуталась в шаль и бросила на Черити испуганный взгляд. После нескольких минут молчания она всё же заговорила: