Вино фей

Черити нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Мне кажется, он много слышал о нас от кузена Селентайна, по крайней мере, тот говорил ему, что у него две кузины, и милорд спрашивал меня о мисс Хейвуд, и…

— Он спрашивал о Вирджинии? — переспросила леди Хейвуд.

Черити кивнула: она помнила, как указывала его сиятельству на кузину, и как тот обернулся на неё.

— Да, но он не мог подойти ни к ней, ни к мисс Сесили.

— Почему?

— Но… как же? — Черити растерялась. — Леди Рэнделл ведь сказала ему о том, что Вирджиния помолвлена. Это же не держалось в секрете, и все знали об этом. И что Сесили должна выйти замуж за моего кузена Винсента — про это тоже говорили. Даже слуги болтали, и Энтони говорил.

— Хорошо, — лицо леди Дороти просветлело, — пора завтракать. Их сегодняшний визит не продлится больше четверти часа, ты должна быть любезна с мистером Клэверингом — вчера он очень отличил тебя.

— Ну, он же видел, что лучших разобрали, — улыбнулась Черити и, заметив улыбку леди Дороти, поняла, что мир с тётушкой восстановлен. — А я не могла бы после завтрака прогуляться?

— Конечно, малышка, только около двух будь дома.

Позавтракав, Черити собралась к пастору, но едва вышла из дома, её окликнула Лиззи.

— Мисс, говорят, вчера милорд танцевал только с вами, а на этих гордячек мисс Джин и мисс Сесили даже и не глянул? — глаза Лиззи горели мстительным и торжествующим блеском: она не любила капризы мисс Хейвуд, да и мисс Кассиди явно не жаловала.

— Да нет, же, Лиззи, он же знал, что одна просватана, и другая скоро будет помолвлена.

— Подумаешь, кого это останавливало?

Черити развела руками, кивнула Лиззи, и пошла к Стэнбриджам, по дороге размышляя, сколько времени идёт письмо до Бата и как быстро ей ответит мисс Стивенс.

Черити миновала Фортесонхилл, на этот раз едва удостоив его взглядом, спустилась в ложбину и вдруг замерла.

В синем весеннем небе за кустами шиповника и тёрна парил воздушный змей. Черити запрокинула голову и с замиранием сердца следила за его полётом. Для неё змей был подлинно «причастен жизни».

Это было одно из немногих воспоминаний об отце. Она словно чувствовала, что её кто-то тянет за локоть, ощущала дрожь и волнение — когда разматывала верёвку своего змея. Тот поднимался вверх и парил среди облаков, а груз детских страхов и надежд взлетал вместе с ним. Змей и сейчас оставался частью её лучших воспоминаний, казался ей «весёлым детищем стихий», товарищем детских игр, близнецом самых ранних радостей.

Она, миновав кусты на склоне, была немало удивлена: змея запускал его сиятельство милорд Клэверинг. Он был в одной рубашке, без сюртука, штаны для верховой езды, заправленные в высокие сапоги, были основательно перепачканы, но лицо его горело одушевлением. Он сидел на траве и, напрягая руки, заставлял змея трепетать на ветру.

— О, мисс Вишенка, — Клэверинг издали заметил её. — Вам тоже по душе эта забава? — Он поднялся с травы и спустил змея ближе к земле, укоротив верёвку.

— Да, но я не ожидала, что она нравится вам, милорд.

— Это почему? — риторически возразил он, явно не ожидая ответа. — В юности мы стремимся повзрослеть, а в зрелости жаждем подобрать игрушки, радовавшие нас в беспечном детстве. — Он осторожно сворачивал змея, опуская его всё ниже. — В детстве мать водила меня в сад в Лондонском предместье. Хожу ли я туда теперь? Нет, сад заброшен, но я открываю шкатулку памяти, и накатывает воспоминание, словно покрытое сахарной пудрой и украшенное праздничной мишурой. Клумбы шпорника, оправленные в золото ноготки, вокруг которых жужжат пчелы, посыпанные гравием дорожки, продавец сладостей, — мне кажется, будто я и сейчас гляжу на них сияющим взором. Все цветы, что я видел потом, кажутся мне повторением того сада, побегами и черенками, украденными с клумбы памяти.

Тут он прервал себя.

— Но я заболтался. А куда это вы собрались в такую рань, мисс Фейри?

— Миссис Кассандра Стэнбридж вчера пригласила меня зайти.

— Миссис Кассандра Стэнбридж? Это такая высокая леди с глазами сивиллы? Жена пастора? Я ещё не всех тут запомнил. Вы помните моё предостережение насчёт её сына?

— Да, но мне хотелось бы знать, на чём оно основано? — поинтересовалась Черити.

— На услышанном мною разговоре. Ваш кузен, какой-то пучеглазый господин и мистер Стэнбридж обсуждали вас, и мистер Стэнбридж счёл вас лёгкой добычей, а ваш кузен отнюдь не противоречил ему. Я вспомнил рассказ Селентайна и понял, что вступиться за вас некому. Но мне не хотелось бы, чтобы сестра моего друга Флинна попала в беду.

Черити нахмурилась и вздохнула. Сказанное графом подтверждалось явной ложью Энтони, но неужели даже кузен ей совсем не друг? Думать ей об этом не хотелось.

Она сменила тему.

— Говорят, вы жили в Италии и Франции, почему решили обосноваться в наших краях?

— Вас это удивляет? Плутарх в своем трактате «Об изгнании» сравнивает тех, кто не в силах жить вдали от родины, с глупцами, которые считают, что луна в Афинах прекраснее, чем в Коринфе. Но я так не считаю, хоть она красива над Стоунхенджем.

Черити рассмеялась, тоже вспомнив былую шалость.

— Я однажды была там ночью — в детстве, — неожиданно для себя самой заговорила она. — Мы пошли туда с кузеном Льюисом. Была такая ночь, когда луна воет на волков, и такая тишина, что если бы дышали мёртвые в гробах, я слышала бы их дыхание. Луна была ущербная, маленькая и красновато-жёлтая, вся в каких-то червоточинах и прожилках, клочковато оборванная, точно обгрызенная с одного края мышами. Я тогда поняла, что Шекспир писал про макбетовых ведьм именно такой ночью… Однако простите, я тоже заболталась, а мне пора, — опомнилась она.

Он улыбнулся и приложил пальцы к волосам, словно снимая несуществующую шляпу.

Черити перешла через мост и вскоре оказалась рядом с домом Стэнбриджей, но не вошла, а присела на скамью за кустами самшита и задумалась.

Милорд Клэверинг при ближайшем знакомстве оказался человеком неглупым и интересным, живым и свободным. И сегодня его глаза снова не были стеклянными. Но что тогда могло напугать в нём мисс Флору Стивенс? А ведь она была не просто испугана, но потрясена и убита встречей с ним. Письмо в Бат Черити отправила последней почтой в воскресение. Если мисс Стивенс откликнется немедленно — ответное письмо должно прийти завтра или послезавтра.

«Зеркало показывает нам наше отражение, но не позволяет видеть его собственные глубины… и упаси нас Бог разбить эти стекла, Черити. Они изрежут в кровь…» — снова вспомнила Черити слова мисс Стивенс. Что она имела в виду?

Но верить ли словам его сиятельства о Стэнбридже? Черити поверила. Поверила потому, что в ней неосознанно проступило понимание, что едва ли Стэнбридж может быть намного возвышенней душой, чем его друг мистер Крайтон, а Энтони, раз они дружны и члены одной компании, такой же, как они. Ей просто польстило, что мистер Стэнбридж обратил на ней внимание, вот она вообразила невесть что.