Виновник завтрашнего дня

Сначала показалось, что ослышался. Влада прикусила губу, не позволяя дурацкой улыбке расплыться до ушей, а у него кровь ударила в голову, тут же растекаясь по венам горячим потоком.

— Не веришь? — по-своему расценила его ступор.

Как же тут не поверить?! От неё можно ожидать чего угодно. Верил, ещё как верил.

— Твою ж мать, — выругался в сердцах, представляя Ладку без нижнего белья и схватив за руку, потащил за собой к выходу.

Последнюю ступеньку лестницы преодолели практически бегом и то… не удержавшись, в который раз зажал девушку у стены, балдея от обнаруженной влажности. Ещё в машине убедился в достоверности её слов и едва дым из ушей не повалил от созерцания открывшейся картины. И успела ж где-то их снять. Варианта было два: или в ресторане, или уже в клубе. В обоих заведениях отлучалась в уборную «припудрить носик».

— Лёша… — перехватила его жадные руки захмелевшая Владка, пытаясь одернуть задранное на талию платье, — подожди, не здесь же, — смущенно покосилась на бронированные двери соседей.

— Сама напросилась. Скажи спасибо, что не нагнул в машине, — тяжело дыша, прижался своим лбом к её, однако рук не убрал. Обхватив её бедра, надавил пальцами, впечатывая в себя.

— Спасибо… — прыснула со смеху, но встретившись с ним взглядом, осеклась, судорожно сглотнув. Лёшка обвел указательным пальцем её нижнюю скулу, очертил контур пухлых губ. Влада положила ладонь на его грудь и почувствовала мощное сердцебиение. Казалось, что вот-вот сердце проломит грудную клетку и вырвется наружу.

Благодаря высоченным шпилькам могла прямо смотреть в его глаза, не запрокидывая голову. Так даже лучше. Чувствовала себя равной ему. Лёшка сейчас был таким напряженным, таким сексуально- возбужденным, что сосредоточившийся внизу живота плотный узел заныл мучительно-сладкой болью. Теперь понимала, что выражение «хотеть до боли» подразумевало под собой реальный подтекст. У неё тоже всё болело, ныло от неутоленного желания.

Ноги подкашивались, будучи не в силах выдержать скопившееся на протяжении вечера сексуальное напряжение. Переместив ладони выше, вцепилась в рубашку пальцами и настойчиво приникла к жестким губам. Он не заставил себя ждать и тут же ответил на её смелость дразнящим покусыванием нижней губы. Как же кружилась голова от его настойчивого языка, опытных, скользящих вдоль тела рук. Терялась от их прикосновений, задыхалась от ощущения на раскаленной коже.

Лёшка поспехом достал ключи, распахнул дверь и затолкал её в прихожую, осыпая шею влажными поцелуями. В ушах громко пульсировало сердце, в горле пересохло от бушующего внутри пламени. Не дав Владке опомниться, резко развернул к себе спиной, в одночасье вжикнув молнией на платье. Девушка в мгновение ока оказалась абсолютно голой. Округлая грудь ощутимо дрогнула под его грубой ладонью. Пришлось стиснуть зубы и обхватить упругую плоть более нежно.

В голове помутнело. Не прекращая играть с возбужденными сосками, Гончаров кое-как расстегнул на рубашке пуговицы, освободился от брюк, стащив их вместе с боксерами и, прижавшись окаменевшим членом к аппетитным ягодицам, хрипло застонал, заскользив раскрытым ртом по хрупкой шее.

Влада прогнулась в спине, подставляя под его пах промежность и прижавшись ладонями к дверям, мазнула по крупной головке половыми губками.

Лёшка рыкнул и, собрав длинные волосы в хвост, зажал их в кулаке, заставляя Владу ещё сильнее прогнуться в спине.

— Моя страстная девочка, — прошептал хрипло, вызвав россыпь мурашек. Поцеловал шею, укусил за плечо, вынуждая вскрикнуть от остроты ощущения, и едва не кончая от соприкосновения с сочившейся влагой дырочкой, плавно погрузился в сладкую и такую тесную глубину.

Это было, как и обещал себе, глубоко и сильно. Слетел с катушек, ничего не видел и не слышал, и кайфовал оттого, что Влада и не думала противиться, наоборот, двигалась вместе с ним, насаживаясь едва не на всю длину. А когда он прижал её к себе, откинула голову назад и в страстном порыве обхватила свою грудь обеими руками.

Сейчас. Ещё немного, ещё глубже. Гончаров гулко зарычал. Его девочка. Только его. Сглотнул, успокаивая сорвавшееся с цепи сердце, и провел по её животу тыльной стороной ладони, собирая бисеринки пота, после чего спустился ниже, и властно накрыв лобок, принялся поглаживать клитор. Влада громко вскрикнула, почувствовав подступивший оргазм. И этот крик, наполненный желанным освобождением, убил в нем последние остатки самоконтроля. Влада ещё вибрировала от наслаждения, когда к ней присоединился и Лёшка. Едва успел выйти из неё и, хрипло застонав, излился на подрагивающие ягодицы. Это какой-то пздц. Снова на те же грабли.

Влада пошатнулась, чувствуя в ногах слабость, и в тот же миг оказалась у Лёшки на руках.

— Я всё, — уткнулась лбом в мужское плечо, наслаждаясь разлившейся по телу негой.

Над её головой прозвучал смешок:

— Ты чё, какой всё? — направился в ванную комнату, на ходу сбрасывая с неё туфли. — Сейчас под контрастный душ и снова в бой. До утра ещё знаешь сколько? Ого-гоооо… — и продолжая забавляться её оторопью, добавил: — А у нас, между прочим, ещё целая куча презервативов в ящике. Так что никаких «всё», Ладусь, мы только начали.

Осторожно поставил девушку на ослабленные ноги, сорвал с себя рубашку и потянулся к крану. Секунда, и на их раскаленные тела рухнул прохладный поток. Влада визгнула, прижавшись к Лёшке, и звонко рассмеялась, почувствовав упирающую в живот эрекцию. Что-то подсказывало, что первые сутки без Гончарова ей некогда будет скучать.

Глава 32

Вернувшись домой, первые сутки я тупо отсыпалась. Бессонная ночь и четыре часа в дороге не прошли бесследно — стоило оказаться у себя в комнате, как сходу завалилась спать.

Как упала, не раздеваясь, так и проспала беспробудно десять часов. Разлепила глаза ближе к вечеру, и ни тебе элементарно спуститься вниз и поздороваться со всеми, ни хотя бы что-то закинуть в рот и пожевать — всё было похрен. Полнейшая апатия.

Сначала просто набиралась сил, испытывая вселенскую усталость, да и между ног был легкий дискомфорт, хотя и чувствовала себя пресытившейся кошкой, с засосами по всему телу. Пометил так пометил. Ничего не скажешь. Казалось, дала б волю, и загрыз. Прошедшая ночь открыла мне абсолютно другого Гончарова. Не скажу, что не понравился. Какой там. Всё было бомбезно, просто… мне до него ещё расти и расти. Не только по умению, а и по выносливости. Я утром едва ноги переставляла по квартире, пакуя в рюкзак вещи, он же бодро разговаривал по телефону, бросая в мою сторону задумчивый взгляд.

Зато потом, когда выехали за город и остановились у обочины, поджидая Тасю, я увидела, насколько он устал. Не физически. К недосыпам, как я поняла, Лёшка был привыкшим. А морально. Все эти шпионские игры, постоянное оглядывание назад, вынужденная дистанция залегли между широких бровей глубокой морщиной.

А я что? Мне тоже плохо. Хорошо, если увидимся в ближайшие дни, а если нет? Это ж рехнуться можно. Зря я сбежала из дому, ох и зряяя. Всего три дня прошло, а казалось, три месяца, настолько сильно пустила в него корни.

Целовались, как ненормальные. И ласково, и пожирая друг друга. И до щемящей на сердце нежности, и до острой боли. Ещё немножко… ещё чуть-чуть… Боже, какие же у него губы… Неужели столь жёсткие губы могут быть настолько ласковыми и одновременно напористыми? Могут, ещё как могут. Если бы не приехавшая в тот момент Тася, пролетевшая в мгновение ока ночь нашла свое продолжение в автомобиле.

С невероятным усилием воли оторвалась от него и, не поднимая головы, выскочила из салона. Только пересев к Чистюхиной, позволила себе обернуться назад. Лёха курил и с напряженным прищуром пытался разглядеть меня сквозь тонированное стекло.