Винтовая лестница. Стена

— Я плавал на ней вдоль берега и от острова к острову и рисовал все, что видел. Иногда рыбачил.

— Вы можете сказать, где находилась эта лодка в ночь на пятое июля?

— Насколько мне известно, она стояла на якоре возле небольшого причала у начала Куперлейн.

— Когда вы вновь воспользовались ею после этого?

— Через несколько дней. Точно я не помню.

— Заметили ли вы какие-нибудь перемены в ней?

— Исчезла веревка. Ее кто-то отрезал. Конец же по-прежнему был прикреплен к лодке.

— Когда вы это обнаружили?

— Я отправился на один из островов. Когда попытался привязать лодку, оказалось, что веревка слишком коротка.

— Позднее вы приобрели другую веревку?

— Да.

— Можете ли вы как-то объяснить, что случилось с той веревкой?

Мне показалось, что он колеблется.

— Могу предположить… — наконец заговорил он. — Она весьма напоминает ту, что лежит на столе.

— Имелись ли на лодке еще какие-нибудь следы? Иными словами, использовали ли ее с тех пор, как вы в последний раз выходили на ней в море?

— Не могу сказать с уверенностью. В баке оказалось меньше бензина, чем я рассчитывал. Но я могу и ошибиться.

— Больше не было никаких повреждений? Следов крови? Или борьбы?

— Нет, ничего такого.

Последовала пауза. Доктор Джеймисон проглядел какие-то записи у себя на столе.

— А теперь, мистер Пелл, подумайте как следует. Встречались ли вы с покойной когда бы то ни было за время ее пребывания здесь?

— Нет, я ни разу не встречал ее.

— Были ли вы знакомы с ней раньше?

— Нет. Никогда.

Меня напугали эти последние вопросы, и мне показалось, что его взгляд ободряюще остановился на мне. Выяснилось, однако, что у него имелось надежное алиби на ночь исчезновения Джордан. С восьми до одиннадцати часов он просидел на подножке своего трейлера и беседовал о политике с одним из обитателей кемпинга. Тем не менее, хотя день выдался весьма прохладный, я заметила, как он обтер руки носовым платком, когда покинул свидетельское место, и у меня возникло подозрение, что рассказал он далеко не все.

После этого было предано гласности кое-что еще. В день своего исчезновения Джордан поужинала у Элизы Эдвардс, поднялась наверх, заперла свою комнату и, отдав ключ Элизе, затем вышла из дому. В угловой аптеке ее видели входящей в телефонную кабинку. В тот вечер из этого таксофона звонили несколько раз, и вычислить, кому звонила Джордан, было практически невозможно. После этого никто ее больше не видел. Каким образом и когда она очутилась на тропе, проходящей над заливом, и кого она там встретила, Осталось тайной.

Кое-какие слухи о записке Артура, найденной в сумочке Джордан, уже расползлись по округе, и публика была явно разочарована, когда она не была представлена на дознании. Я решила, что у полиции свои основания не предавать гласности содержание записки. Артура для дачи свидетельских показаний не вызывали. За исключением допроса Аллена Пелла, дознание свелось к опознанию трупа, описанию нанесенных повреждений и к попытке проследить перемещения Джордан, после того как она покинула дом Эдвардсов.

На дознании присутствовал также человек из отдела убийств клинтонской полиции с обычными в таких случаях фотографиями, и присяжные опасливо изучили эти жуткие вещественные доказательства, когда те были им переданы. Затем они удалились в кабинет директора школы и вскоре вынесли свой вердикт: Хелен Джордан была убита неизвестным лицом или лицами.

Когда я вышла из здания школы на яркий солнечный свет, на меня нашло какое-то оцепенение. Аллена Пелла поблизости не было видно, однако на тротуаре меня поджидал шериф.

— Ну-с, так вот, — заметил он с весьма довольным видом. — Вы сейчас заняты, Mapшa? Если нет, как насчет того, чтобы немного прокатиться со мной? Отправьте Артура домой. Судя по его виду, ему это сейчас необходимо. А мне бы хотелось подыскать тихое местечко, чтобы поговорить. Этот кабинет, что мне здесь предоставили, такой же уединенный, как клетка канарейки.

Он развернул свой старый автомобильчик в сторону гор и, пока мы ехали, хранил молчание. Когда же мы добрались до вершины Сосновой горки, он остановил машину и глянул вниз, где прямо перед нами лежало Гагарье озеро, продолговатое, спокойное и голубое.

— Хотелось бы мне знать, — хмуро заметил он, — покончили мы с этим или еще нет.

— Покончили?

— Вот-вот, именно так. С двумя женщинами уже покончили. Возможно, одна из них того заслуживала. Не нам судить. Другая же погибла потому, что знала что-то. Сколько, по-вашему, людей могли знать то, что было известно Джордан, а?

Мысль была тошнотворная, и он сделал едва заметное движение, словно отгоняя ее от себя.

— Ладно, теперь ближе к делу. Кто наследует имущество миссис Рэнсом, если таковое имеется? Как насчет ее родственников?

— Не знаю, — рассеянно отозвалась я. — Она родом откуда-то со Среднего Запада.

— И это все, что вам известно?

— Да.

— Странно, — заметил он. — А Артур что-нибудь знает? Он же был ее мужем.

— Она говорила, что у нее нет родственников.

— Но парочка родителей-то у нее должна была иметься. Ну, то есть вроде бы так принято…

— Она никогда о них не упоминала— сказала только, что оба они умерли. Ее воспитала тетка. Фамилии ее я не знаю. Джульетта называла ее «тетушка Делия», иногда она упоминала о ней — что случалось не часто.

Некоторое время он это обмозговывал. Потом спросил:

— А что насчет ее квартиры в Нью-Йорке? Вы там когда-нибудь бывали?

— Нет.

— Полагаю, обстановка к кому-то отойдет? И эти ее драгоценности?

— Насколько я представляю, все это затребуют кредиторы в качестве возмещения убытков, — ответила я. — Наверно, у нее были приличные долги…

Он снова замолчал, не сводя глаз с озера. Затем достал свою трубку, набил и раскурил ее и лишь потом заговорил.