Виолетта

– Мистер Рандольф! – воскликнула мисс Сеттл. – В нашей школе не запирают учениц.

– Тогда не обвиняйте мисс Гудвин в случае их нового побега.

Мисс Сеттл натянуто улыбнулась.

– Уверена, мисс Гудвин проследит, чтобы этого больше не произошло. А теперь, полагаю, вас ждут дела. Я благодарна за ваш приход, но вам не стоит присутствовать при обсуждении правил поведения в школе.

– Я как раз и пришел, чтобы убедиться, что вы не обвините во всем мисс Гудвин, – бесцеремонно заявил Джефф.

На какое-то мгновение мисс Сеттл даже потеряла дар речи. Наконец она с явным усилием выда-вила:

– Конечно, нет.

– Вот и отлично, – улыбнулся Джефф. – Никогда нельзя взваливать на подчиненных всю ответственность за происходящее. Они не обладают достаточной властью, чтобы что-либо изменить. Это можете сделать только вы. Лично я всегда следую такому принципу. Сначала создайте людям необходимые условия для работы, а уж потом требуйте. Ну, а пока вы этого не сделали, все, что происходит, – ваша вина.

– Простите, – пробормотала мисс Сеттл.

– Вы поставили перед мисс Гудвин явно непосильную задачу. И в этом ваша ошибка. Вам следовало прежде выяснить, что ей требуется для того, чтобы работа выполнялась в соответствии с вашими желаниями, а также обеспечить мисс Гудвин всем необходимым.

С этими словами Джефф уселся на стул, весьма довольный тем, что так доступно объяснил мисс Сеттл суть своей теории.

– Мне, например, такой подход к делу очень помогает. Кроме того, почти все служащие работают в банке по десять лет. Этот принцип также экономит время. У вас нет необходимости постоянно обучать новых людей.

– Понимаю, – с трудом проговорила мисс Сеттл. – Не сомневаюсь, это отличная система.

Казалось, директриса, наконец-то, сумела взять себя в руки. Уже более уверенным тоном она сказала:

– Думаю, вы захотите до отъезда повидаться со своими племянницами. Я сообщу вам о своем решении. Мисс Гудвин, проводите мистера Рандольфа.

– Выбросьте их из школы, – предложил Джефф. – Конечно, Джорджу это не понравится, зато вы избавите себя от постоянной головной боли.

– Джефф Рандольф! Как вы можете говорить такие вещи о своих племянницах! – воскликнула Виолетта, как только они вышли из кабинета. – Им всего по девять лет.

– Но это правда. Я сам не знаю, чего еще от них ожидать. Девочки не должны вести себя так плохо.

– Боюсь, мисс Сеттл исключит их из школы.

– Так им и надо.

– Это все, что вы собирались сказать?

– А что же еще? Неужели вы думаете, что я могу заставить близнецов следовать правилам и вести себя как подобает леди?

– Нет, не думаю, – согласилась Виолетта. – Сомневаюсь, что это вообще кому-либо под силу.

– Послушайте, забудьте все это, – предложил Джефф и озабоченно посмотрел на часы. – Мне еще нужно вернуться в банк.

– Неужели вы собираетесь заставить своих служащих и в субботу работать допоздна?

– А почему бы и нет? – удивился Джефф. – Меня не было в банке целый день. Все это время они ничего не делали. Только, ради Бога, не начинайте все сначала. Я вовсе не собираюсь заставлять своих служащих работать в воскресенье.

– Как это благородно с вашей стороны, – съязвила Виолетта.

– Почему бы вам не сказать мне прямо в лицо, что я скряга, высасывающий последние капли крови из бедных людей?

– Зачем об этом говорить, если вы так гордитесь собой.

– Я такой, какой есть, и уже давным-давно перестал с этим бороться.

– Неправда. Вы постоянно сражаетесь и с собой, и со всеми остальными, причем так яростно, что совсем забыли, какой же вы на самом деле.

Прекрасное чувство близости, вдруг возникшее между ними, мгновенно исчезло, вместо него появилось напряжение.

– Что вы подразумеваете под этим? – довольно грубо спросил Джефф. – Только не думайте, будто вам удастся отделаться какими-либо сладкоречивыми отговорками. Я точно хочу знать, что вы имеете в виду.

Виолетта сомневалась в целесообразности продолжения этого разговора. Да и вряд ли она имела такое право, вторгаясь в область, которая ее совершенно не касалась.

Тем более Виолетта не могла позволить себе сказать что-нибудь лишнее. Но раз уж она решила сунуть нос на запретную территорию, придется быть предельно откровенной.

Глава 17

– Наверно, мне все-таки не следовало этого говорить, – сказала Виолетта. – Я еще недостаточно хорошо знаю вас, чтобы осуждать.

– Но вы уже это сделали, и я не позволю вам теперь отделаться столь трусливым ответом, – предупредил Джефф.

– Это не трусливый ответ. Вы просто как моллюск закупорились в свою раковину.

– Перестаньте увиливать от ответа. Виолетта уже точно знала, что если Джеффу не понравится услышанное, он во всем станет обвинять только самого себя, и принялась лихорадочно искать пути к отступлению.

– По-моему, вам просто нравится, когда вас осуждают. Возможно, люди не ожидают от вас чего-то приятного, поэтому не слишком расстраиваются из-за ваших поступков. Они внутренне готовы к вашим выходкам.

– Почему же мне это должно нравиться? – удивился Джефф.

– Это дает вам возможность жить в свое удовольствие. Большинство людей пытаются хоть как-то угодить друг другу. Вы же не делаете этого никогда. Впрочем, никто уже и не ждет от вас этого.

– Что еще?

Виолетта вздохнула. Наверное, она так никогда и не научится держать язык за зубами. Как можно было забыть, что мужчины не любят правду, да, в общем-то, никто ее не любит. Однако отступать было уже поздно. И Виолетта решила, в конце концов, признаться Джеффу, что она на самом деле думает о нем.

– Не знаю, насколько сильно вас еще беспокоят воспоминания о войне, но подозреваю, что вы намеренно не даете зарубцеваться этой ране. Вы используете свою искалеченную руку, чтобы заставить окружающих чувствовать себя виноватыми. Полагаю, таким способом вы даете выход ярости по поводу проигранной войны, потерянной руки и вашего тюремного заключения.

– А вы не считаете это важным?

– Конечно, считаю, но вы слишком долго мучаетесь от этого. К счастью, вы нашли свое дело и слишком заняты, чтобы постоянно думать о руке или лелеять воспоминания о войне.