Виртуальная любовь в 6 «Б»

Леха решил это окончательно, раз и навсегда. Не нужна ему изменщица и насмешница Агата.

Он прошел мимо нее, гордо подняв голову. Пусть она видит, что не интересуется Леха ею и даже не знает, что она близко.

Он не расскажет ей никогда, как сегодня утром кот Барс пел ее любимую песню, Леха попросил:

– Барс, спой Шнура. Только пой сразу, сейчас, а свой корм доешь после.

Барс все же сначала доел все до крошки, а потом встал на задние лапы, прокашлялся, как настоящий артист. Запел не сразу: мяукнул, мурлыкнул, помолчал. Настоящий артист всегда сначала помотает слушателю нервы. Потом кот запел, он нарочно соединил две песни:

Дороги мои, дороги!Мы ломали ноги, помогали боги!Нервы натянуты как струна,Люби своего сына, родная страна!

Леха был в восторге и жалел об одном: Агата не слышит, она бы оценила всю эту картину и особенно Шнура и, конечно, исполнение Барса. Но Агаты не было. И, главное, она не нужна Лехе на фиг.

– Супер? – спросил кот Барс, не дождавшись причитающихся ему по праву аплодисментов.

– Супер, супер, – ответил Леха. Он думал о той, которая ему не нужна.

Теперь, на бульваре, он ждал, что она окликнет его:

«Леха! Хватит злиться! Давай помиримся и будет мир. А поссоримся когда-нибудь после». Он сразу забыл бы все обиды и ревность бы забыл. Но Агата не окликнула. Она молчала. Грустно Лехе. И тут она позвала:

– Ко мне!

Леха вздрогнул. Неужели зовет его? Но она крикнула:

– Степа! Ко мне! Милая дорогая моя собака, – и стала трепать подбежавшего Степу за уши, гладить его спину и щекотать подбородок.

Леха все видел, хотя и не думал смотреть.

Он понял, что не нужен ей сто лет. Понял в одну минуту: ей нужны Харитон и его Степа. У них уже и собака общая: «Моя хорошая собака», так называла она Степу отстойного с длинным дурацким хвостом. «Моя», главное дело.

Леха ушел, широко шагая. Он уходил навсегда. И не видел, как красивая девочка смотрит ему вслед долго и немного грустно.

Директриса Маргошка в своем кабинете изучала какие-то очередные важные программы. В это время к ней вошел милиционер Угорелов:

– Разрешите доложить? – обратился он к ней как к начальству. Для Угорелова директор школы – всегда что-то вроде полковника или даже генерала. Это въелось в его голову еще в детстве, когда ученика Угорелова таскали к директору за двойки и драки. Директор может вызвать в школу родителей, этот страх не у всех проходит с годами.

– Что еще? – похолодела Маргошка. – Убежали? Разбили? Сломали?

– Ваш Валентин-Константин опрокинул на территории Лунного бульвара урну с мусором, а также – мусора, то есть меня лично. Прямо в грязь.

Маргошка скрыла чувство облегчения:

– Так. Случилось не самое ужасное. Во-первых, Константин-Валентин не наш ученик, он из другой школы.

– Да, но он ходит с вашей девочкой, я вижу все.

– Влюблен. Это не запрещено законом. А уронил он нечаянно, надо простить.

– Вы считаете, нечаянно. А я сомневаюсь: она хохотала. Считаю, задумали диверсию вместе. Сговор налицо.

– Ну что вы! Она же совершенно не хулиганка. Занимается балетом, и он под ее хорошим влиянием тоже пошел в балетный кружок. Они не нарушители, они артисты.

– Вот и я говорю – артисты! Примите меры по-хорошему, а то придется составить протокол. Я же правоохранительный, меня оскорблять нельзя.

– Приму меры. – Она быстро сообразила: спорить вовсе не обязательно. Даже если мент, то есть милиционер Угорелов, не прав. Тем более у Валечки-Костечки никогда не понять, где случайная неловкость, а где тонко продуманная вредность. Она невольно улыбнулась, вспомнив Валентина-Константина, его взъерошенный вид, добродушное лицо и нелепые движения.

– Примете меры? А как же вы сможете? Ведь он не ваш – из другой школы. – Угорелов сообразил, что директриса никаких мер принимать не собирается, а просто хочет отделаться от милиции и дает безответственные обещания.

– Я зря не обещаю, – разгадала она без труда его несложные мысли, взяла телефонную трубку: – Пригласите ко мне Анюту из шестого «Б».

Анюта процокала своими балетными ножками на модных каблучках по коридору и, в отличие от Угорелова, постучала в дверь директорского кабинета. Она вошла, вежливо поздоровалась и, пряча смех, уставилась сперва на Маргошку, потом на Угорелова. И не стала прикидываться шлангом, как называют в шестом «Б» притворство: «Я ни о чем не догадываюсь», «У меня и в мыслях нет никаких злых намерений». Анюта спокойно постояла, потом сказала:

– Это получилось совершенно нечаянно, Марь Михална. Мы шли, а тут как раз идет навстречу участковый Угорелов. Он шагает и поет классную песню-ретро. Мне давно хотелось ее послушать. Так поет! – Она не смотрит на Угорелова и рассказывает непринужденно, как будто его тут нет, а есть только двое – Маргошка и она, Анюта балетная. – И я подошла поближе, а Константин-Валентин тоже подошел. Он слушал и вообще не двигался, стоял тихо. И тут как раз, представляете, Марь Михална? Урна с мусором почему-то упала. Может, от ветра? И Угорелов тоже вдруг упал, повалился на дорожку. Разве я неправду говорю? – Она повернулась к нему изящным поворотом. – Ведь так было? Никто никого не толкнул, все случилось нечаянно. Валечка-Костечка не дурак – милицию толкать, за это штраф, любой знает. Все было, как я говорю.

– Было, было, – мирно проворчал Угорелов. Ему понравилось, что девочка высоко оценила его пение. Если бы он не стеснялся директрисы, он бы и сейчас спел, специально для Анюты. Но он стеснялся.

– Никогда не падал, а тут упал! Все-таки этот твой толкнул меня.

– Ничего он не толкнул! Он вообще никогда не толкается! Он очень ловкий и складный, правда, Марь Михална?

– Иди, все ясно, – Маргошка умеет не смеяться, когда это некстати. – Чтобы это не повторялось! – Крикнула она вслед Анюте балетной.

– Никогда!

Анюта балетная бежала по длинному коридору и пела во все горло:

Наша служба и опасна, и трудна,И на первый взгляд как будто не видна.Если кто-то кое-где у нас поройЧестно жить не хочет,Значит, снова нам вести незримый бой,Так назначено судьбой для нас с тобой —Служба дни и ночи!

Песня милиции раздавалась по всем этажам. Анюта – балерина, но и петь она умеет громко. Вылетела из своего кабинета завуч Оксана Тарасовна:

– Здесь школа, а не дискотека! Анюта, от тебя я этого не ожидала!

– На дискотеке эту песню не поют, – Анюта скромненько опустила глаза, остановилась перед Оксаной, – больше не буду, Оксана Тарасовна.

Даже Оксана видела: будет. «Больше не буду» говорят, чтобы отстали. А потом как сложится.

– Хорошая ваша песня, – польстила Угорелову Маргошка, – хотя и не про любовь, не про разлуку, не про измену. Мои ученики обычно любят песни про чувства. Но, видите, и про милицию им нравится.