Вирус убийства

Он усиленно замигал, силясь понять, что происходит, но вокруг было слишком темно. «У меня потемнело в глазах. Ничего не вижу. К тому же я забыл взять с собой очки…» Голова кружилась, мозг то включался в работу, то вдруг снова отказывался функционировать. Конечности сводило сильнейшей судорогой, но они не двигались. «Господи, я парализован, эти люди вызвали у меня паралич». Он отчаянно напрягался, пытаясь пошевелить ногами, затем ощутил легкий толчок, а в следующее мгновение почувствовал, как сдвинулась с места кушетка на роликах, на которой он лежал. Неожиданно он осознал, что вновь обрел способность двигаться. «Слава Богу!» Одновременно он понял, почему вокруг так темно: электричество не горело и свет мог поступать в помещение только сквозь единственное подслеповатое оконце, пробитое под потолком в каменной стене полуподвала, но из-за непогоды на улице тоже было темно, хотя стояла только вторая половина дня. Но в самом ли деле сейчас еще светлое время суток? Признаться, он не имел об этом ни малейшего представления. После лечебных процедур спина у него болела так, что он едва мог приподнять голову и пошевелить рукой, чтобы взглянуть на часы. Когда ему наконец удалось бросить взгляд на циферблат, стрелки показывали два сорок. Он находился в обмороке двадцать минут или чуть больше.

Но куда все подевались? Не могли же эти люди оставить его в таком беспомощном состоянии в одиночестве? Или Бимиш-Невилл и Рози решили, что он и так оклемается и тратить на него время не имеет смысла? Он снова опустил голову на руки и еще немного подождал. Откуда-то издалека до него доносились приглушенные звуки музыки. Может, из гимнастического зала? Или из комнаты для релаксации? Или музыку включила кухарка, чтобы ей было веселее готовить очередное чечевичное суфле? Потом он ощутил позыв к рвоте и понял, что надо что-то предпринимать, поскольку долго оставаться в нынешнем положении он не сможет. По крайней мере они могли бы не выключать свет, подумал он.

Он с трудом присел на кушетке и, поругивая болевшую спину, спустил ноги на пол. Когда он попытался на них опереться, их снова свело сильнейшей судорогой, и он откинулся на кушетку — но только на мгновение, так как ощутил болезненные уколы в спине и поторопился принять вертикальное положение. «Вот черт!» Он завел за спину немеющую руку и нащупал торчавшие у него из кожи иголки. При более тщательном исследовании выяснилось, что их около дюжины, возможно, больше, и что они идут в два ряда вдоль поясницы.

Он с минуту подождал, когда восстановится сила в ногах, проверил их на прочность, попеременно перенося тяжесть тела то на одну, то на другую конечность, слез с кушетки и потянулся к полотенцу, лежавшему поперек кушетки в ногах. Полотенце показалось ему тяжелым и каким-то странным на ощупь. Впрочем, ему казалось странным все, что с ним происходило и его окружало. Проковыляв к двери, он обнаружил, что она заперта. Большой ключ торчал из замочной скважины. Он повернул его, открыл дверь и замигал от ударившего его по глазам яркого света в коридоре.

Стоя в дверном проеме и пытаясь встряхнуться, избавиться от тумана в голове, он увидел двух пожилых леди, которые шли по коридору со стороны западного крыла. Неожиданно они остановились и уставились на него во все глаза, приоткрыв от изумления рты. Потом одна из них пронзительно закричала, а другая рухнула на пол в глубочайшем обмороке. Секундой позже в коридоре возник силуэт бегущего терапевта-мужчины; услышав крики, он поспешил на помощь и тут увидел Брока. В своих показаниях, данных позже полиции, он описывал состояние, в котором находился Брок, когда он его заметил. По его словам, тот как-то странно сутулился, нетвердо стоял на ногах и вообще производил впечатление человека, только что пережившего несчастный случай, а вся его спина была утыкана иголочками для акупунктуры. Но прежде всего терапевт увидел кровь, много крови, которая покрывала руки Брока, стекала у него по ногам и капала с полотенца, обернутого вокруг бедер, пачкая лежавший на полу ковер.

18

Известие о новом убийстве в Стенхоупе распространялось по штаб-квартире дивизионного подразделения полиции графства в Кроубридже с разной скоростью: некоторых частей здания оно достигло очень быстро, почти мгновенно, других — медленнее и окольными путями. Кэти сидела у себя в офисе на четвертом этаже и печатала пятый рапорт относительно Кроубриджского потрошителя шин, когда эта новость стала достоянием обитателей комнаты этажом ниже. Облаченная в форму сотрудница административного отдела взяла со стола пачку бумаг и направилась к лестнице, чтобы поболтать со своей подругой, сидевшей в офисе по соседству с офисом Кэти. Как раз в эту минуту у Кэти зазвонил телефон. Было три тридцать дня, то есть прошло около часа с тех пор, как Рози перерезали горло.

— Кэти, слышала новость? В Стенхоупской клинике новое убийство! — воскликнула Пенни Эллиот. — На втором этаже из-за этого такая суета, что можно подумать, будто началась война.

— Нет, я ничего не слышала! Что произошло? — Кэти почувствовала, как сердце у нее в панике трепыхнулось, словно оно уже знало худшее.

— Погоди. — Кэти слышала, как ее абонентка заговорила с кем-то, кто находился рядом. Потом она снова обратилась к ней: — Короче, там нашли кого-то в подвале с перерезанной глоткой.

— О Господи! Брок!

— А это кто еще такой?

Но Кэти уже швырнула трубку на рычаг и бежала к выходу. В это время женщина в форме просунула голову в дверь соседнего офиса и спросила:

— Ты слышала новость?..

Кэти притормозила под деревьями, не доехав до парковочной площадки, забитой полицейскими автомобилями с гербами графства и мигалками. Машина «скорой помощи» проехала по пожухлой траве лужайки прямиком к западному крылу и теперь стояла у выхода из подвала, распахнув задние двери. Два санитара из «скорой помощи» слонялись рядом, покуривая и переговариваясь с констеблем в форме, который первым преградил Кэти путь, когда она выбралась из машины. Она, почти не замедляя шага, помахала у него перед носом своим удостоверением, после чего, спустившись по ступеням, побежала по коридору, отыскивая путь к эпицентру бедствия по все более озабоченному выражению на лицах людей, попадавшихся ей на пути.

Криминалисты и судмедэксперты работали на месте преступления уже довольно давно, когда Кэти, обойдя группу передвигавшихся на корточках в поисках улик людей, заглянула в комнату, озарявшуюся вспышками камеры судебного фотографа. Первым делом она увидела темные потеки крови, которые были здесь всюду — на застилавшем пол линолеуме, на медицинской кушетке с роликами, на стенах и на белом халате лежавшего на полу мертвого тела. У трупа были черные волосы с характерным блеском, по которым Кэти безошибочно идентифицировала убитую как Рози Дугган.

Сделав шаг назад, Кэти перевела дух и с сильно бьющимся сердцем огляделась. Дальше по коридору из двери вышел человек в голубом пластиковом балахоне и хирургических перчатках, держа в руках несколько полиэтиленовых пакетов, где находились какие-то окровавленные предметы. Она быстро прошла вперед по коридору, заглянула в кабинет и увидела Брока. Он сидел без движения на металлическом стуле лицом к двери, облаченный в одни только боксерские шорты, изначально белые, но теперь измазанные кровью — как, впрочем, и все его тело и руки ниже локтей. Лицо у него было таким же серым, как его борода, а глаза, казалось, всматривались в некие бескрайние дали. Вокруг Брока суетились эксперты. Один выскребал что-то у него из-под ногтей, другой брал мазок, тыча ватной палочкой в кровавые пятна у него на ногах, а третий — Кэти узнала в нем профессора Пью — вытаскивал у него из спины иголки для акупунктуры. На мгновение Кэти показалось, что она находится в каком-то гротескном салоне красоты.

— А, сержант Колла! Очень рад видеть вас снова! — Профессор Пью расплылся в улыбке. Брок поднял глаза и перехватил взгляд Кэти. Едва заметно покачав головой, он вновь опустил глаза.

— Я все гадал, присоединитесь ли вы к нашей компании, — продолжал профессор Пью, нагибаясь, чтобы извлечь иглы у Брока из поясницы. — Мне казалось, что старший инспектор Таннер не преминет воспользоваться вашими обширными познаниями, касающимися этого места.

Словно в ответ на эту реплику над ухом у Кэти раздался низкий холодный и жесткий голос: