Вирус «В»-13. Тайна белого пятна

— Даже слишком хорошо, — недовольно пробурчал Байдаров, разворачивая кадиллак и выезжая на улицу. — Вы не очень-то доверяйте его русскому языку.

— Яше не понравилось в больнице, — пояснила Таня Березкину.

— Очень не понравилось, — хмуро согласился Байдаров. Он аккуратно объехал полицейского регулировщика на невысокой бетонной тумбочке и выехал на асфальт бульвара. — И пожалуйста, Таня, не делайте никаких знаков Сереже, и не улыбайтесь, я вижу ваше отражение в зеркале. Я вот, например, считаю, что этот старший врач больницы жулик и… — Байдаров попробовал подыскать более сильное выражение, уместное в присутствии Тани, и, не найдя его, закончил резко: -…и бесчестный человек.

— Яша, — укоризненно заметила Таня, — вы же его совсем не знаете.

— Зато чувствую.

— Это как так… чувствуете?

— Очень просто — интуицией.

— Интуиция — еще не логика.

— Вот именно, — логика может ошибаться, вернее человек, думающий, что он мыслит логически, — упрямо философствовал Байдаров. не забывая внимательно следить за машинами, то и дело выскакивающими из боковых улиц на бульвар. — Интуиция — это инстинкт, — продолжал он. — А инстинкт, как утверждает медицина, безошибочен. И вообще…

Он резко затормозил. Таня и Березкин стукнулись головами. Прямо перед радиатором их кадиллака проскользнула белая спортивная машина… на миг мелькнуло женское лицо, склонившееся над рулем.

— Черти драповые! — выругался вслед Байдаров переключая скорости. — Чего здесь полиция смотрит… И вообще я чувствую, что у нас в этом Зиттине еще будут неприятности.

— А, может быть, у тебя плохое настроение оттого, что ты есть захотел? — спросил Березкин.

— Может быть, — великодушно согласился Байдаров. — Сейчас проверим.

Они без приключений доехали до гостиницы, поставили машину в гараж и отправились ужинать.

Но и после ужина настроение Байдарова улучшилось незначительно.

— Я думаю, Яша, вам нужно развлечься, — посоветовала Таня. — Сходите прогуляйтесь с Сережей по городу.

— А вы?

— А я пойду к себе в номер. Я захватила стенограммы докладов конференции, мне нужно кое-что прочитать.

— Тогда мы тоже останемся.

— Нет, нет, Яша Слушайтесь меня, ведь я все-таки врач. Сходите хотя бы в кино.

Байдаров посмотрел на Березкина, тот пожал плечами: мне. мол, все разно.

— Ну что ж, — согласился Байдаров, — пойдем, Сережа. Доктор прописал мне развлечения для поднятия тонуса. Я слышал, что здесь есть ночной клуб, заберемся-ка мы в него на всю ночь.

— Только попробуйте, — пригрозила Таня. — Я буду вас ждать и не лягу спать, пока не придете.

Выйдя из гостиницы, друзья остановились на перекрестке двух главных улиц города Зиттина.

Торопливо двигалась по тротуарам шумная пестрая толпа. Звучала нерусская речь, по крышам и фасадам зданий бежали, гасли и приплясывали огненные нерусские буквы. По асфальту бульвара, еще не остывшему после дневного зноя, стремительно неслись вереницы машин незнакомых марок и непривычных очертаний.

Пропахшая бензином, освещенная прыгающим светом реклам неслась мимо чужая жизнь чужого города.

— Куда пойдем?… Может быть, в кино?

Прямо против них, над входными дверями кинотеатра висело громадное, во весь этаж, полотно — замаскированный злодей тащил в охапке бессильно свисающее тело женщины.

— «Любовь убийцы», — прочитал Байдаров. — Немножко страшно. Попробуем, Сереженька, поискать что-либо полегче.

На другом углу улицы черная тень протягивала с афиши страшную костлявую руку.

— «Месть мертвеца»! Тоже ничего… Вот тут и попробуй развлекись. А что это здесь такое: «Сверх программы».

На небольшой бумажной афишке, под надписью «Человек-трансформатор» было изображено несколько совершенно разных человеческих лиц. Тут же рядом между двух скрещенных рапир — две женские головки и два вопросительных знака по сторонам.

— Картину можно не смотреть, — заключил Байдаров. — Она рассчитана на другую нервную систему, нежели у нас с тобой. А вот на человека-трансформатора, пожалуй, можно взглянуть. Потом тут две девицы что-то собираются делать с рапирами… Пошли, Сережа. Авось выдержим.

В полупустом низком зале кинотеатра, на небольшой эстраде перед экраном, стояла цветная ширма, на которой были наклеены те же человеческие лица, что и на уличной афише.

Публика медленно занимала места. Рядом с друзьями грузно опустился на откидывающееся сиденье толстяк с багровым лицом и мутными, ничего не выражающими глазами.

В фойе прозвенел последний звонок. Задернулись занавески у входных дверей. Медленно погасли лампочки на потолке. Из проекционной ударил в экран яркий поток голубоватого, холодного света.

Из складок бархатного занавеса вышел невысокий узкоплечий человек с впалой грудью, с бледным, неподвижным, как бы отлитым из гипса, лицом и темными грустными глазами. Он поклонился зрительному залу, некоторое время стоял неподвижно, очевидно давая возможность разглядеть себя, и скрылся за ширмой. Он оставался за ней всего несколько секунд, — из-под ширмы были видны его старенькие, тщательно начищенные ботинки. Затем ботинки зашевелились, и с другой стороны ширмы вышел человек в том же костюме, но с совершенно другим лицом. Курносое, с толстыми вывороченными губами, как у негра, оно ни одной чертой не походило на то, которое все видели у этого человека минуту тому назад. Только глаза остались такими же темными и грустными.

— Яша, ты посмотри, как он здорово это делает!

Березкин в восторге захлопал в ладоши, кое-кто из зрителей его поддержал.

Человек-трансформатор поклонился.

И вдруг плечи его как-то судорожно поднялись, он глухо с надрывом закашлял. Пытаясь сдержаться, закрывал платком рот, худенькое тело вздрагивало от усилий, на лбу выступил пот. Однако кашель становился все громче, все тяжелее. Наконец он повернулся, неверными шагами подошел к занавесу и трясущейся рукой пытался найти выход.

Из складок занавеса высунулась красная волосатая рука и грубо за рукав пиджака втащила за кулисы человека-трансформатора.

— Вот бедняга, — сказал Березкин.

Байдаров молчал и хмурился. В зале послышались свистки и шиканье. Толстяк рядом затопал ногами. Березкин посмотрел на него с возмущением. Громкоговорители звукового сопровождения начали вначале медленный и постепенно убыстряющийся регтайм. За экраном послышалось звяканье, как будто там точили два больших кухонных ножа. Из-под занавеса показался каблук красного лакированного сапога с большой шпорой, и перед экраном появилась темноволосая девушка в красном мушкетерском плаще. Пятясь, она отбивалась шпагой от другой девушки, белокурой, одетой в голубой плащ и голубые мушкетерские, с отворотами, сапоги.