Вишневый Рай

— Твою мать, Амарена! Что случилось? Почему столько крови? — Малыш своими вопросами сразу сбивает мой настрой.

Действительно, крови слишком много: руки, одежда, даже по правой ноге стекает до самого кроссовка. Словно в меня не щепка прилетела, а целое бревно. Особенно во всей этой картинке выделяются мои некогда белоснежные шортики, на которых красный цвет смотрится очень уж ярко. Практически трагически! Для одежды так точно!

— Блин, как я шорты теперь отстирывать буду? — сокрушенно произнесла я, снова зажимая рану ладошкой.

— Какие шорты? Пошли быстро со мной! — сдавленно пробухтел сексуальный дровосек, хватая меня за здоровое плечо и поднимая с пенька.

Мы практически бежим в сторону медицинского пункта. Его рука подрагивает, что меня очень удивляет. Не думаю, что человека с такой репутацией, как у Сокольского, может взволновать вид крови в любом её количестве.

— Если бы я не подошёл к тебе, ты так и продолжала бы сидеть с кровотечением?! Ты там ворон что ли считала, но каждый раз на пятой сбивалась и начинала сначала?! — бросив на меня встревоженный взгляд, он ускорил шаг. — Голова не кружится?

Она кружилась, но я отрицательно покачала головой, боясь сознаться в своём нездоровье и страхе больничных помещений заодно. Хотя меня и так посетил ступор, растеряв весь свой природный дар словообразования в любой ситуации. Чем ближе здание медпункта, тем острее моя фобия, и если бы Ник не тащил меня как танк, то фиг бы я сама пошла туда.

Что-то быстро спросив у дежурного на входе, Сокольский снова обхватил мои плечи и повёл по коридору. Если он и замечал моё сопротивление, то вида не подавал. Это, вроде как, мужик решил- мужик сделал!

В кабинет врача мы естественно зашли вместе, точнее, зашёл только Ник, а меня протащили за собой по скользкому ламинату. Нас встретила молоденькая девушка, наверное, только после университета.

Она удивлённо посмотрела на нас и попросила Сокольского выйти.

— Я остаюсь. Тема закрыта. Можете приступать к своим профессиональным обязанностям.

После такой интонации даже я бы не решилась спорить.

Врач вдохнула и указала рукой на кушетку. Мы садимся вместе, и Ник фиксирует мои пальцы здоровой руки в своих огромных ладонях, как только девушка отводит их от раны. Мне очень хочется выглядеть смелой и гордой, но мне страшно.

— Здесь нужно шить, но у меня нет шовного материла, — быстро осмотрев мою рану, вынесла вердикт врач. — Нужно ехать в больницу. Нам ещё не завезли всего оснащения. Да и обычно обращаются только с разбитыми локтями и коленками, где хватает ваты и «зелёнки», — пояснила она, виновато улыбаясь.

Я радостно вскочила на ноги, благодаря богов, что экзекуция отменяется. Вот только не тут-то было!

— Хорошо. Обработайте рану и остановите кровь, а после поедем, — решил за всех Сокольский.

— Конечно, конечно, — быстро согласилась врач. — Девушка, присаживайтесь обратно.

— Сокольский, я против!

— Амато, я тебя не спрашиваю!

Вот чёрт! Поговорили, называется!

Врач быстро промыла мне руку какой-то «шипучкой» и сделала повязку. На все мероприятия подглядываю одним глазом, так как ещё вначале отвернулась.

Ник сел передо мной на корточках, снова захватывая в плен мою ладошку. Хочу забрать её обратно, так как та вся в крови, но мужчина не отпускает и сжимает ещё сильнее.

— Посмотри на меня.

Приходится перестать изображать косоглазие и сосредоточиться только на карих глазах.

— Всё будет хорошо! Не переживай.

Я просто киваю, хотя перебороть многолетнюю неприязнь к больницам и процедурам за одну секунду нереально.

— Знаешь, однажды в детстве мы с пацанами решили сократить путь, перепрыгнув через забор. В свои двенадцать я был совсем сопляком, так что благополучно застрял, вдобавок порвав любимые и единственные джинсы. Поверь, в тот момент меня больше расстроила порча одежды, чем шрам на всю ягодицу.

Пока Малыш рассказывает свою историю, неспешно гладит меня большим пальцем по ладошке, вырисовывая известный только ему рисунок. От его спокойного уверенного голоса и размеренных движений я немного расслабляюсь. Даже выдавливаю лёгкую улыбку, представляя эту картину.

— Не помню шрама… — ляпнула первое, что стукнуло в голову.

— Ты просто тогда не успела рассмотреть. Я тебе при случае обязательно покажу и даже могу дать потрогать.

Врач закашлялась. Уверена, она тоже хотела бы потрогать задницу Ника. Похотливая сучка…

— Все, я закончила, — вернув голос, пропищала девушка.

— Отлично! Поехали в нормальную больницу, — жизнерадостно оповестил Малыш, подскакивая с корточек.

Меня он тоже не забыл прихватить. Вот лучше б потерял по дороге!

— Нормально себя чувствуешь? Может, тебя донести до машины?

— Всё отлично! Я и сама ещё способна передвигаться, — возмутилась я.

Мы уже шли к парковке, а это было недалеко. Меня после больничных запахов здорово тошнило, но в крови было достаточно адреналина от всей ситуации, чтобы не прибегать за помощью к окружающим.

Как мы ехали, мне ещё будет долго сниться в кошмарных снах. Разговор у нас не клеился, так что ужас горной дороги я переживала молча. Сокольский водил, конечно, шикарно, но обрыв по ту сторону стекла жутко нервировал и местами пугал до похолодания и судорог пальцев ног. Пострадавшая рука начала подавать признаки жизни в виде ноющей боли, да и повязка снова намокала достаточно быстро.

В больницу меня снова пришлось тащить на аркане, так как самолично отдать себя на растерзание я просто не могла.

Началась бесконечная череда стандартных процедур регистрации, заполнения тонны бумажек в виде всевозможных согласий. Не удивлюсь, если по одной из них я и почку свою разрешаю забрать.

Ник нервничает, подгоняя персонал. У меня сложилось такое чувство, что дай ему полную волю, он меня в ту же секунду положит и привяжет к кровати в реанимационной палате.

В чистую перевязочную Сокольского, слава богу, не пустили. Конечно, с ним оно как-то было проще, но врачи выдворили мужчину в коридор, заявив, что «не положено» и я уже большая девочка.