Вишневый самурай

Я вошел в квартиру Щекловицкого и, пользуясь случаем, приступил к методичным поискам. Сложность заключалась в том, что я не знал, что ищу.

Обследовал гостиную и столовую — только посуда и мебель… В спальне царил хаос, в котором тоже не обнаружилось ничего занимательного. Остались еще две комнаты, куда я пока не заглядывал. Направился к двери одной из них, но вдруг заметил на стене фотографию в массивной металлической рамке. На ней смеющийся Трои Епифанов стоял в обнимку с незнакомым мне мужчиной. По всей видимости, это и есть Виталий Щекловицкий.

Я снял снимок со стены и вгляделся в лицо дантиста. Ничем не примечательный облик: хрупкий мужчина с черной окладистой бородой, глаза — острые, нос — чуть кривой: то ли травму в детстве получил, лазая по деревьям, то ли боксом увлекался в подростковом возрасте…

Оставив фотографию на столе, отправился продолжать обыск. Судя по всему, я оказался в библиотеке Щеютовицкого. Внимание сразу привлекло большое светлое пятно, выделявшееся в царившем полумраке на фоне массивного письменного стола из мореного дуба. Стол был явно антикварным — впрочем, как и все, что находилось в этой комнате.

Я щелкнул выключателем. На свет божий явились книжные стеллажи, уставленные трудами по медицине, стоматологии и пластической хирургии. А светлым пятном оказалась простыня, накинутая на вытянутый вверх предмет. То есть, конечно же, не совсем предмет. Я приблизился и сдернул простыню. Она скрывала тело мужчины в строгом костюме, с остекленевшими глазами и с дыркой во лбу. Он был мне знаком. Только что я рассматривал его на фотографии. Да, предо мной сидел собственной мертвой персоной Виталий Щекловицкий — дантист покойного Троя Епифанова.

От неожиданности я присел на краешек стула, в котором совсем недавно мог сидеть убийца.

Итак, Щекловицкий мертв. Кто же тогда мой черный человек?.. Понятно теперь, почему он убил консьержа: полиция разложила бы перед стариком веер фотографий, и тот ткнул бы пальцем в нужную.

Второе, это кто-то из своих. Раз черный скрывал лицо и от меня, значит, оно мне знакомо.

Стараясь не касаться тела, осмотрел кабинет. Ничего. Разбросанные по столу бумаги, раскрытые книги… Дантист был чем-то занят, когда пришел роковой посетитель…

На полу под столом стояла початая бутылка виски. Виталий, видать, любил наподдать за работой…

Среди бумаг я нашел страничку, на которой витиеватыми буквами было выведено:

«ВС»

«Что скрывают эти буквы?» — задумался я, чувствуя, что ответ очень важен. Возможно, кое-что прояснится из последних трагических событий…

Это писал Щекловицкий, видно, крепко о чем-то задумавшись. Писал бессознательно, обдумывая какую-то мысль, которая не давала ему покоя. В самом низу странички карандашом были написаны какие-то цифры. Восьмизначный номер… Понимая, что совершаю преступление, я свернул страницу и спрятал ее в карман, предполагая на досуге поломать над ней голову.

Я вышел из кабинета и был тут же сбит с ног. Упав на пол, попытался увернуться, но в мою голову уперлось дуло автомата.

— Вы имеете право не отвечать на вопросы… — забухтел над ухом чей-то голос.

Из положения лежа я мог сколько угодно рассматривать тяжелые спецботинки. Боковым зрением видел также несколько фигур в голубых полицейских костюмах, замерших в дверном проеме. Похоже, попал под группу захвата!

— Я — частный детектив! — Моя попытка воззвать к разуму навалившегося сверху оперативника, который, тяжело дыша, словно кобель на случке, старался одеть мои руки за спиной в браслеты, успеха не имела.

— Все вы так говорите! — отмахнулся его коллега, закончив читать шаблонную речь о моих правах.

— Я — Даг Туровский. Это я позвонил в полицию!

Оперативник наконец застегнул браслеты. Меня подняли на ноги и усадили на стул. Больше ничего сделать никто не успел: в квартиру Щекловицкого вошли трое мужчин в штатском, козырнули красными книжицами в лицо командиру группы захвата и осведомились у моего пленителя:

— Кто это?

— Говорит, что детектив, — испуганно ответил оперативник.

— Вы — Даг Туровский? — обратился ко мне человек в штатском.

— Именно так.

— Нас предупредили о вас… Освободите его! — распорядился он. — Меня зовут Игнат Кариевский. Я инспектор криминальной полиции Центрального района.

Он протянул мне руку. Освобожденный из железных объятий, я ответил на его рукопожатие.

— Григорий Лесник рассказал мне о вашем следствии. А также о рекомендации… — Глаза Кариевского демонстративно закатились вверх, указывая на высокое положение неназываемой персоны. —… во всем вам помогать. Могу вас заверить, что мне такой расклад не нравится. Максимум, что я могу для вас сделать, это не мурыжить до вечера в участке. Но на ряд вопросов вам придется ответить.

Вот так всегда! Хочет человек сделать доброе дело, а получается наоборот! (Имею в виду государя императора Петра IV, которому я умудрился спасти жизнь.)

— Разрешите позвонить компаньону, чтобы не волновался, — испросил я.

— Конечно. И учтите: мы вас не задерживаем, — ухмыльнулся Кариевский.

— В кабинете тело, — предупредил я, доставая из пиджака трубку. Набрал номер Гонзы Кубинца.

— Давно тебя не слышал! — раздался голос изрядно захмелевшего напарника.

— Я тебя тоже. Как проходят поминки?

— Все уже напились. Всем уже хорошо… Собирался я отчалить, да вспомнил, что ты забрал «Икар». Придется такси вызывать. Ты, кстати, скоро освободишься? Поймал своего драпуна?

— Он ушел, — сообщил я. — Освобожусь, как только полиция отпустит. Я на квартире у дантиста Троя. Тут два жмурика.

— Женьке Постегайло позвонить? — поинтересовался Кубинец.

— Думаю, что не стоит. Адвокат мне, наверное, не понадобится. Справлюсь сам… Все, конец связи. Встретимся дома…

Однако прибывшие спецы по криминалу не горели желанием быстро со мной разобраться и отпустить домой. Я снова оседлал свой стул и стал ждать, когда дойдет черед и до меня.

В комнате появился один из оперативников, выглядевший ужасно довольным: словно с первого захода раскрыл преступление, свершенное в этих стенах!

— Вызывайте пожарных. Там катерок горит! — доложил он.

. Инспектор Кариевский поднял трубку городского телефона.

А меня прошиб озноб. Это ведь мой катер горит! Мой «Икар»! Потому что хозяин-разгильдяй, увлеченный погоней, забыл выключить электрический чайник! По инструкции, последний должен был отрубиться через какое-то время сам. Видать, мой агрегат оказался особенным: горел до последнего!