Вишня и никотин

И ощущение свободы накрывает с головой, когда парень улыбается краем рта, щурясь с недоверием:

– Ты думала, что я не приду? Я даже не буду интересоваться, хочешь ты меня видеть или нет, Чарли, - качает головой, отводя глаза, когда я хихикаю.

– Не уйдешь, пока я не усну?
– щурю глаза.
– Я, по-твоему, ребенок?
– улыбаюсь. Дилан усмехается, но не смотрит на меня. Уставился куда-то в пол, потирая шею ладонью:

– Ты - взрослый ребенок, Черри, - вдруг выдает, взглянув на меня краем глаза. Говорит тихо, будто нас могут услышать. Перебирает пальцами, переплетая их. Опирается локтями на колени, вновь согнувшись. Думает. Опять в себе.

Я приподнимаюсь на руку, ткнув пальцем ему в щеку. Дилан хмуро взглянул на меня, но знаю, что под своим грозным выражением лица, он скрывает настоящие эмоции. Двигаюсь ближе, секунду смотря ему в глаза, после чего касаюсь носом его щеки. Парень поворачивается лицо в мою сторону, мельком взглянув в глаза, затем опускает взгляд на мои губы, дотронувшись до них своими. Вновь смотрит на меня. Я моргаю, еле поднимая слабые руки, касаюсь ладонями щек Дилана. Он недавно курил. Чувствую запах никотина, который мне хочется поглотить, впитать в себя, чтобы оставить частичку него в этой пустой комнате. Улыбка больше не озаряет моё лицо, а внутренняя нервозность проявляется, блеснув в глазах.

И Дилан “открылся”. Выражение его лица тревожно. Он вновь тянется к моим губам, уже настойчивее, тверже и грубее целует. Я тяну его на себя. Внутри все выворачивается, когда Дилан касается моей талии, сжимает кожу пальцами. До легкой боли.

Голос медсестры за дверью становится громче. Она идет в сторону нашей комнаты. Разрываем поцелуй. Одновременно. Дилан не тяжело дышит. На его лице ледяное спокойствие:

– Я приду завтра, - сжимает губы, поднимаясь со стула. Я нехотя отпускаю его лицо, позволяя отойти. Парень не оборачивается. Он хватает со стола кофту, быстро покидая комнату. Но дверь прикрывает тихо.

Глухой щелчок.

Я хлопаю глазами, оставаясь сидячем положении еще несколько минут, которые здесь тянутся мучительно долго. Смотрю в сторону двери, прикусывая губу. Голова тяжелеет от забившихся в ней мыслей. Медленно опускаюсь обратно, натягивая одеяло.

Ночевать без Дилана. С каких пор, это стало чем-то мучительным для меня?

Тяну трясущуюся руку к выключателю на настольной лампе. Делаю несколько глотков воздуха. Я не могу позволить себе сломаться, не начав действовать.

Я хочу прожить как можно дольше.

Нет. Я просто хочу жить.

***

Врезать.

Набить морду.

Самому себе сделать больнее.

Еще больнее.

Физически, ибо терпеть боль в груди невыносимо.

Он дает слабину. Он это знает, но ничего не может поделать.

Где тот Дилан?

Где тот ненавистник?

Где тот “отрицательный” парень, желающий хаоса?

Что с ним произошло?

Дилан смотрел в окно, сидя на заднем сидении автомобиля, за рулем которого молчаливая Нина.

Где твоя сила?

Где холодное раздражение?

Где былая эгоистичность?

С каких пор ты такой?

– Дилан, - Нина вздыхает, не поворачивая головы. Она не дожидается его ответа. Он бы ничего не сказал.

– У нас некоторые финансовые трудности, - женщина откашливается.
– Понимаешь, у нас счета за дом не оплачены, а терапия, она… Она дорогого стоит, - пытается собрать мысли в кучу, но не выходит.
– У меня не хватит денег, Дилан, - её голос звучит так, словно она ждет ответа. Она молит, чтобы Дилан подсказал ей решение, но тот продолжает молчать. Правда, не долго.

– Что твой “муженёк”?
– спрашивает, ранив Нину. Вонзил нож глубже. Женщина проглатывает слезы, отвечая дрожащим голосом:

– Он не выходит на связь… Хотя, я писала, что Чарли больна и…

– Какое ему дело до Чарли?
– Дилан закатывает глаза.
– Она не его дочь.

Нина теряет надежду. Окончательно. Разговор с парнем лишь усугубил положение. Женщина еле держится, чтобы не разреветься прямо перед Диланом, ледяное выражение лица которого режет глаза.

– Я выйду на работу, - впервые она не вздрагивает от его слов. Нина мельком взглянула на парня, но тот уже прикрыл глаза, сложив руки на груди. Нина молча благодарит.

И вновь в салоне автомобиля повисла тишина. Лишь гул автостопа. Черное, непроглядное, ночное небо давит на глаза. Нина не может поверить, что её жизнь примет такой поворот. Она до сих пор ждет момента, когда проснется, будто все вокруг - лишь плохая шутка её разума, но нет.

Этот кошмар реален.

========== Глава 38. ==========

Один месяц. Два.

Время текло так медленно, но при этом я терялась в днях недели, время пребывания здесь убивало. Я исхудала, сильно. Но Аманда уверяет, что это последствия заболевания.

Мне не дают пить, когда мне хочется.

Мне не дают покинуть комнату, когда я нуждаюсь в этом.

Мне не дают выйти на улицу, открыть окно, чтобы просто дышать.

Поэтому Дилан стал чем-то вроде глотка свежего воздуха для меня.

По началу он приходил каждый день, с утра до шести вечера, после чего его просили покинуть здание в связи с правилами посещения больных. Но, устроившись на работу, его свободного времени стало намного меньше. Теперь я провожу все время на тренировках, разминаю мышцы. Сижу в комнате, живу от прихода до прихода матери и Зои. Дилан пытается навещать каждый день, но обычно парень приходит и спит на моей кровати, в то время как я пишу или рисую.

Пытаюсь писать и рисовать.

Дрожащие руки, концентрация внимания и сил. С трудом пишу одну букву, и то она выходит корявой. Листы в линейку давно сменились обычными, альбомными.

Мне стыдно. Мама говорит, что Дилан много работает, забросил колледж, хотя и раньше он его не посещал, но мне не хочется, чтобы он совсем прекратил учиться. Свободное время парень спит. Он заметно похудел. И без того не отличался пухлостью, а тут его щеки впали еще глубже, а линия скул стала отчетливее.

Дилан так старается, как и мама. Они знают, что лечение дорого стоит. Но…

Стало ли мне лучше?

Я задаю этот вопрос каждый раз, когда Аманда помогает мне сесть в инвалидное кресло. Я не помню, когда последний раз передвигалась без чьей-либо помощи. Мне нелегко разгибать колени, мои пальцы неуклюже держат ручку, ложку. Я уже молчу о том, что об игре на гитаре, на моей гитаре, не может идти и речи.

И да, по поводу речи. Аманда предлагает мне пользоваться таблицей, на которой написаны все буквы алфавита, чтобы я собирала слова, указывая пальцем на нужные буквы. Я пытаюсь петь, но рваные звуки больше походят на хрип умирающего старика. Если говорю, то выговариваю каждую букву долго. Труднее всего произносить слова с шипящими согласными.