Вишня и никотин

Солнце уже не так сильно печет, но день сегодня довольно жаркий, поэтому отряхиваю руки, поднявшись, и снимаю обувь, медленно направившись к воде. Соленые волны чуть не сбивают с ног, поэтому развожу руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Кожа лица стала блестящей, ведь мне жарко. Набираю в ладони воды, умываясь. Чувствую, как пот каплями скользит по спине, поэтому выпрямляюсь, встряхивая намокшими волосами.

Мое здоровье не сильно беспокоит меня. Я всегда чем-то да болела, так что мне не в новинку. Наверняка, все это от недостатка витаминов.

Ветер усилился, и волны стали больше. Слышу лай Уны за спиной, поэтому оборачиваюсь. Волна удачно бьет по ногам, заставляя колени подогнуться, и в следующую же секунду я валюсь в воду, которая полностью покрывает меня с головой.

Вскакиваю, разводя руки в стороны: мокрая одежда неприятно липнет к телу, да и ветер теперь ощутимо холодный, отчего кожа покрывается мурашками. Мокрые локоны волос уродуют прическу, которой и без того не было.

Уна продолжает лаять. Поднимаю глаза, хмурясь, ведь в нескольких шагах от собаки стоит темноволосый парень. Он курит, сердито уставившись на Уну, и внутри меня рождается беспокойство.

Он вполне может ударить её ногой, поэтому еле перебираю ногами, выходя на берег. Джинсы липнут к ногам, мешая двигаться.

Дилан поднимает на меня глаза, сдерживая ухмылку:

– Как водичка?
– выпускает сигаретный дым из ноздрей, игнорируя собачий лай.

Я фальшиво улыбаюсь, убирая волосы со лба, и показываю ему большой палец вверх. Уна рычит, когда Дилан делает шаг:

– Убери эту блохастую от меня.

Презрительно щурю глаза, хлопая в ладоши:

– Иди ко мне, - Уна тут же реагирует, виляя хвостом, и подбегает ко мне. Опускаюсь на колени, гладя её морду:

– Нехороший дядя, да? Он тебе не нравится?
– говорю с ней, как с ребенком, пока Дилан что-то недовольно бубнит.
– Не волнуйся, он никому не нравится, - улыбаюсь, когда она гавкает, высунув язык.

– Слюни пускать хватит, - парень бросает сигарету в песок, сунув руки в карманы штанов.

Я поднимаю глаза на него, интересуясь:

– Что ты тут забыл? Или дня без меня прожить не можешь?
– сарказм, но Дилан лишь сильнее хмурит брови.

– Ты знаешь, сколько времени?
– спрашивает, копируя интонацию мамы. Серьезно?

– Я не могу сказать точно, но, - смотрю в сторону горизонта.
– Судя по тому, как низко солнце, уже вечер.

– Когда твоя мать просила тебя вернуться?
– он давит на меня.

– А тебе не все равно?
– хочется отвечать грубо, но вместо этого надуваю щеки, смотря на Уну. Делаю вид, что мне глубоко наплевать.

– Она просила тебя прийти в пять, сейчас почти девять, Черри, - осуждает меня? Это уже слишком.

Встаю. Резко. Хмурю брови, делая несколько шагов к парню, который уверенно сложил руки на груди, не сводя с меня глаз.

Возмущенно открываю рот:

– Я премного извиняюсь, - складываю руки на груди, подобно ему, - мам, - тяну последнее слово, выделяя, как обращение. Дилан изогнул бровь, тяжко выдохнув через нос:

– Оставь свое недовольство и, - осмотрел меня с ног до головы.
– Господи, будет логичнее запереть тебя в багажнике. Ты разведешь срач в салоне.

Я сжимаю губы, шипя:

– Никто не говорил, что я поеду с тобой, - кажется, Уна чувствует мою злость, поэтому поднимается на лапы, рыча. Дилан не обращает на неё должного внимания, ведь собака с легкостью может наброситься на него, если я разрешу.

Господи, да этого типа никто терпеть не может.

Парень кусает губу, явно сдерживая голос, но все равно говорит грубо:

– Черт, - указывает ладонью в сторону дороги, по-прежнему смотря мне в глаза.
– Просто сядь в мою машину, Черри!

Я могу представить, как мои ноздри расширяются от злости. Одно осознание того, что мне придется проторчать с ним в одном салоне, - угнетает.

Но, несмотря на все это, есть то, что заставляет мой пыл гаснуть.

Он действительно приехал сюда за мной? Если даже попросила мать, то с каких пор, Дилан, которого я знаю, такой послушный и отзывчивый?

Это что-то невозможное.

Мнусь, гордо подняв голову, но не нахожу слов. Хотя, судя по тому, как Дилан поднял брови, он ждал, что я выскажу что-нибудь в ответ. Откашливаюсь, с неприязнью отворачивая голову, и хватаю с земли обувь, направляясь к машине. Уна лает, поэтому оборачиваюсь:

– Увидимся, - махнула рукой, на что Дилан закатил глаза:

– Не думаю, что эта шавка тебя действительно понимает.

Я игнорирую его слова, давя босой ногой сигарету, которую парень бросил в песок, не потушив. Кретин.

Выходим к дороге молча, но Дилан рушит эту идеальную тишину между нами, роясь в карманах:

– Если после тебя будет срач, я тебя выброшу из машины, не сбавляя скорости.

Топнула ногой, сложив руки на груди.

– Отряхнись, - приказывает, открывая дверцу машины.

Нехотя выполняю, обуваясь, и залезаю на заднее сидение.

Меня ждет умопомрачительная поездка с человеком, который даже на права сдать не может. Как-то обиженно надуваю щеки, уставившись в окно, когда Дилан садится за руль, вновь командуя:

– Пристегнись.

– Да, с таким водителем, это необходимо, - бросаю, но не выполняю.

– На заметку: это прописано в правилах, - я практически не слышу этих слов, ведь парень любит что-то ворчать под нос.

Всю дорогу мы молчим. Я смотрю в окно, пытаясь не думать о нем.

Действительно.

Я слишком много думаю о Дилане, и это не может не раздражать.

Он выходил из комнаты Зои.

Хмурюсь, упираясь лбом в холодное стекло.

Я не понимаю их отношений.

Небо темнеет на глазах, поэтому невольно прикрываю их, устало вздыхая.

Не хочу понимать.

***

Я помню, как много лет назад

Кто-то сказал мне, что следует

Быть осторожным в том, что касается любви.

Я так и поступал.

[James Arthur – Impossible]

От лица Дилана.

Наверное, стоит избавиться от Зои.

Вырубить лопатой по голове и закопать в саду, а потом покрыть это место плиткой или вырыть бассейн, озеро. Все, что угодно, лишь бы это прекратилось.