Високосный год: Повести

Лисицын сразу насторожился: «Не там ли, не в Залесье ли надо искать дополнительные площади?»

— Вы уверены, что земли там хорошие? — спросил он.

— Не так чтобы уж очень хорошие, но травы и силосные культуры вполне могут расти.

— Ладно, за совет спасибо. Съезжу туда, посмотрю.

— Посмотрите. Если бы построить дорогу, там можно возродить и деревеньку. И ферму голов на полтораста.

— Вернуться к старому?

— Старое тоже было неплохо… — уклончиво вымолвил Чикин. — Однако кем заселить деревню? Некем… Пока там можно организовать бригадный стан на время полевых работ и сенокоса. А корма вывозить.

— Подумаем, — пообещал Лисицын. — Спасибо за совет.

— Пожалуйста. Ну, мне пора, — Чикин поднялся. — Женка там, поди, уж ищет. Засиделся у вас. Спасибо за угощение, и всего вам хорошего. Между прочим, Сонька приходила ко мне, извинялась. Хорошая баба, да иногда ей, как упрямой кобылке, шлея под хвост попадает. А держать вожжи некому, никого нет, кроме хахаля. А ему что? Добьется своего — и в сторону… А вы поедете по путевке?

— Пока не решил, — ответил Лисицын.

— Решайте. Такая поездка и отдых даст, и голову освежит. Вернетесь — виднее будет, как вести дальше дела…

— Вы так думаете?

— Конечно.

Лиза позвонила Степану Артемьевичу на работу рано утром в понедельник. Степан Артемьевич обрадовался, но тут же и упрекнул ее:

— Почему так долго не звонила? Когда вернешься?

— Не знаю, — ответила Лиза. — Семинар кончился, можно бы и домой, но мама серьезно заболела. Предынфарктное состояние, постельный режим. Я боюсь оставлять ее без присмотра. Может, еще в больницу заберут. — Лиза помолчала и взволнованно добавила: — Приехать не могу. Пойми меня правильно.

— Вот беда! — огорчился Степан Артемьевич. — Что же делать?

— Не знаю. — По голосу он чувствовал, как сильно расстроена жена. — Придется мне здесь пожить. Пожалуйста, сходи в сельсовет к моему начальству, пусть разрешат неделю отпуска за свой счет для ухода за больной.

— Схожу. Может быть, нужна моя помощь? Мне приехать?

— Пока не надо. Я справлюсь одна.

— Тогда звони почаще. Я не могу тебя вызвать к телефону. Если что — сразу приеду.

— Ладно. Как ты там? Питаешься чем?

— Фирменным блюдом: глазуньей. В основном. Обедать хожу в столовку.

— Ну, не скучай. Будь здоров!

— Погоди, может, привезти чего? — спросил он. Но трубка уже молчала. Он медленно положил ее на место, поднял взгляд и увидел зоотехника Яшину. Она стояла перед ним высокая, солидная, пышущая здоровьем, в светло-сером плаще из синтетики, с опущенным на плечи тонким цветистым платком.

— Здравствуйте, Ангелина Михайловна. Садитесь, пожалуйста. Как расчеты?

— Делаю. Еще не кончила.

Яшина продолжала стоять, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Лисицын заметил, что она чем-то взволнована.

— Что-нибудь случилось? — насторожился он.

— Случилось чепе. В Прохоровке вчера три доярки на вечернюю дойку не явились.

— Как? — изумленно воскликнул он. — Почему?

— Причина не вполне ясна. Кажется, загуляли по случаю какого-то праздника. И сегодня утром не вышли вовсе. Сибирцев распорядился тем, кто вышел, доить коров тех, кто не вышел.

— Кто вышел, кто не вышел? — ничего не понимаю. В чем причина?

— Я вам объяснила. Больше ничего сказать не могу. Надо туда ехать, узнать, в чем дело. — Яшина наконец села.

Лисицын пожал плечами.

— Какой праздник?

— Говорят, день святого Софрония. Такой святой местного значения, они его придумали, — Яшина кисловато улыбнулась.

— Да что они там, в самом-то деле! Спятили? А ну, едем!

— Вам пока лучше не ездить, — посоветовала Яшина. — Сама все выясню, вам доложу, а уж тогда решайте.

— Вы считаете, что мне ехать излишне? Почему? — Лисицын недоверчиво покосился на Яшину. — Выгораживаете своих подчиненных? Отводите удар?

— Я никого не выгораживаю, — с видимой досадой ответила Яшина. — Я не меньше вашего заинтересована в укреплении трудовой дисциплины. Ваши упреки несправедливы.

— Черт знает что! — Лисицын стал звонить в Прохоровку. К телефону подошла бухгалтер отделения и объяснила, что Сибирцева в конторе нет, ушел на ферму. Лисицын наказал, чтобы управляющий позвонил ему, когда вернется.

— Если еще и механизаторы празднуют, тогда уж совсем плохо, — сказал он недовольно.

— За них можете быть спокойны. Они косят на лугах. В Прохоровке домострой женский.

— Как это понимать?

— А так, Степан Артемьевич, что женщины там своих мужей держат в ежовых рукавицах и не позволяют им вольничать.

— А сами?

— А сами, как видите…

— Ладно, берите машину и поезжайте. Да будьте там построже!

— Постараюсь, — сказала Яшина и вышла.

Газик стоял у крыльца. Степан Артемьевич вскоре услышал удаляющийся шум мотора. Вошел главный бухгалтер Ступников с папкой в руках.

— Квартальный отчет готов, Степан Артемьевич. Сразу подпишете или оставить?

Лисицын растерянно посмотрел на Ступникова. Тот был чисто выбрит, в белой сорочке, при галстуке.

— Что вы сказали? — переспросил директор.

— Квартальный отчет.

— Хорошо, оставьте. Я просмотрю и подпишу.

Ступников положил перед ним папку и направился к двери.

— Погодите. Что за праздник такой — святой Софроний?

Бухгалтер обернулся с недоумением:

— А зачем он вам?

— Надо, раз спрашиваю. Вы можете ответить?

— Да кто его знает… Их, святых, тут по деревням целая дюжина. Поди разберись. Вы, наверное, имеете в виду прохоровских доярок? Так не в Софронии дело, скажу вам. Он только повод, вывеска, так сказать. Причина совсем другая…

— Какая?

— Пока уверенно не могу утверждать, только догадываюсь. Дело в том, что Сибирцев лишил некоторых доярок премии из-за снижения надоев. Вот и последствия. Но это еще требует проверки. Вот Яшина поехала, она и привезет вам причину.

— Причина причиной, — с неудовольствием отозвался Лисицын. — А они совершили прогул. В такое-то время!

— У нас все возможно, — сказал Ступников.

— У нас? — Лисицын поднял голову от бумаг.

— У нас в Борке, я имею в виду…

— Ладно, идите, — буркнул Лисицын и стал смотреть финансовый отчет.